Я не знала, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, я чувствовала себя покинутой, а с другойне знала, как смотреть мужчине в глаза после произошедшего. Любая девушка, думая, как это будет в первый раз, мечтает об особенном вечере, перетекающим в прекрасную ночь, с бокалами шампанского и лепестками роз на постели. Любимым и клятвами в вечной любви.
Мечтают-то мечтают, но реальностьэто далеко не мечты. Мечтала бы о таком я? Не знаю, сейчас я разучилась мечтать.
За первым воспоминанием пришли и другие.
«В пустыне найден труп женщины»,слова снова резанули по сердцу, и я упала на постель, не в силах сдержать слез. Молотила подушку кулаками, словно та была виновата в произошедшем, а слезы все лились.
Тут я почувствовала, что чьи-то руки схватили меня за плечи и заставили подняться. Я уткнулась Андрею Владимировичу в грудь, отчаянно вцепляясь пальцами в его руки. Он гладил меня по голове, чтото говорил, пытаясь успокоить.
Истерика закончилась так же резко, как и началась. Я отстранилась от мужчины и, стараясь не смотреть ему в глаза, поплотней закуталась в простыню.
С тобой все хорошо? спросил мужчина.
Вопрос звучал нелепо в наступившей тишине.
«Нет, со мной далеко не все хорошо»,подумала я, но промолчалак чему говорить о том, что и так видно, пустая трата кислорода. Я встала с кровати.
Мне звонил Борис Игнатьевич,медленно сказал Андрей Владимирович.
Я стояла к опекуну спиной, поэтому он не мог видеть моего лица, но заметил, как я напряглась.
Камилла, нам надо поговорить,произнес он как можно осторожнее.
Я хочу в душ,проигнорировав его слова, сказала я и, не оборачиваясь, как можно быстрей вышла из комнаты и тут же заскочила в ванную, до того, как мужчина успел меня остановить.
Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной. Сил не было. Казалось, что я только что пробежала стометровку. Кафельный пол был обжигающие холодным для босых ног. Я подошла к раковине и включила воду.
Зеркало отразило бледное лицо, обрамленное копной спутанных волос, красные заплаканные глаза. Словно я сама уже оказалась не живой, а лишь призраком, тенью себя прежней. Не в силах больше смотреть на себя, я в ярости схватила первый попавшийся под руку предмет и кинула в зеркальную поверхность. Зеркало жалобно звякнуло и осыпалось осколками прямо в раковину. Я смотрела на осколки: крупные, острые куски. Моя рука сама потянулась к одному из них, пальцы осторожно прошлись по острому краю.
Одно движениеи боль исчезнет. Боль, растерянность, чувство пустоты внутри. Пальцы сильнее сжали осколок, я почувствовала, как острый край впивается в мою ладонь. Развернув вторую руку, я посмотрела на переплетение вен под тонкой кожей. Одно движение, и Боль от порезанных пальцев заставила меня очнуться, я откинула осколок от себя. Тот, расколовшись на несколько еще более мелких, откатился к двери.
Камилла, все хорошо? услышала я голос Андрея Владимировича за дверью.
Да,отозвалась я, сжимая ладонь в кулак, чтобы остановить кровь. Красные капли текли по руке тонкими струйками.
«Неужели я только что чуть не порезала себе вены?! Не покончила с собой?!»,я не могла поверить в реальность происходящего. Страшный сон, затянувшийся кошмар. Родители мне этого никогда не простили бы. Замотав головой, чтобы отогнать страшные мысли о смерти, залезла в ванну. Струи воды помогли хоть как-то расслабиться и отогнать ненужные мысли. Найдя бинт в шкафчике, я замотала порезанные пальцы, надела халат.
Выйдя из ванной, услышала шум с кухни. Андрей Владимирович пытался приготовить завтрак.
Хочешь есть? спросил мужчина, ставя на стол тарелку с яичницей.
Нет,покачала я головой.
Есть действительно не хотелось.
Ты должна поесть,уже строже произнес он.
Спорить было бесполезноя послушно села за стол, стараясь не «светить» пораненной рукой, но опекун все равно заметил.
Что произошло?
Зеркало разбилось,ответила я, пристально разглядывая тарелку.
Нужно будет обработать рану,сказал он, разливая кофе по кружкам.
Я промолчала. Повисшая тишина давила. Хотелось убежать.
Камилла,начал Андрей Владимирович,я очень сожалею о твоей маме. Это поэтому ты вчера была такой? вопрос звучал, как утверждение.
Мужчина откашлялся, словно подавился. Я молчала.
Борис Игнатьевич сказал, что все документы о переправке,он замолчал на секунду, а потом тише продолжил,он подготовит, но нужна будет твоя подпись.
Каждое его слово прожигало меня насквозь, отнимая воздух. Вилка ударилась о тарелку, а я, словно маленький ребенок, заткнула уши. Не хочу ничего слышать и знать ничего не хочу.
«Ну, пожалуйста, пожалейте меня,взмолилась я про себя. Вырвите сердце. Заберите все чувства!».
Слезы покатились по щекам сами собой, грозя перерасти в очередную истерику. Андрей Владимирович, увидев мою реакцию, встал и подошел ко мне. Уже привычное тепло объятий помогало успокоиться. Мужчина нежно провел по моей спине и волосам. Тело тут же отреагировало на ласку. Я подняла голову и встретилась с ним взглядом.
Мурашки пробежали по коже, щеки обдало жаром, я облизала пересохшие губы. Секундаи я уже чувствую его губы на своих, а его язык исследует мой рот. Я позволила себе раствориться в этом поцелуе, как и ночью, убежать от жестокой реальности. Стук сердца стал сильнее, пульс бился где-то в ушах. В этом поцелуе уже не было нежности и осторожности. Я обхватила шею Андрея, притягивая его ближе, почувствовав, как его ладони опустились на мою талию. Еще секунда, и мне казалось, что мы займемся этим прямо тут. Это было сумасшествием, как и все вокруг.
Голос Андрея Владимировича пробился через пелену в сознание не сразу. Сначала я просто осознала, что он меня больше не целует.
Нет, Камилла, нам надо остановиться,прошептал он, продолжая обнимать меня.
Зачем? потерлась я о плечо мужчины, вдыхая запах его туалетной воды.
Потому что это неправильно.
Эта фраза ударила по сознанию, хотя мне казалось, что уже ничего не может причинить мне больше боли. Я оттолкнула опекуна и отошла на пару шагов, всматриваясь в его лицо.
«Что это? Новый способ извращённой пытки?»,подумала я с яростью. Приступ удушья накатывал с каждой секундой сильнее. Я сжала кулаки, борясь с желанием накинуться на мужчину.
Почему же вы молчали вчера?! со злостью выкрикнула я.
Я я Андрей Владимирович опустился на стул и опустил голову. Я не хочу искать себе оправдания, да его и нет. Ты была такой потерянной, что я боялся оставить тебя одну. Я хотел просто остаться с тобой. Когда ты поцеловала меня
Ах, значит, это я во всем виновата?! взорвалась я. Маленькая невинная девочка соблазнила учителя! О, какая подлость!
Нет, Камилла. Ты меня не так поняла! пытался остановить учитель.
Что я не так поняла?! не желала я успокаиваться. Что ты переспал со мной, и теперь будешь говорить мне, что это неправильно? Да пошел ты! Моя мать умерла, и отца я тоже, возможно, никогда не увижу. Мне уже наплевать на то, что другие люди считают верным или неверным! Мне плевать, что ты видишь во мне призрак своей умершей жены и что ты не любишь меня! Я просто не хотела быть одна, но теперь я не хочу быть с тобой.
Камилла?! мужчина встал и попытался схватить меня за руку, но я вырвалась и побежала к себе в комнату.
Захлопнув дверь, я подбежала к шкафу и достала оттуда чемодан. Открыв его, стала скидывать с полок одежду прямо в чемодан. Меня трясло от злости и обиды. Я чувствовала себя преданной. Словно мной воспользовались.
Все, хватит. Я никому не нужна, вот и буду одна. Ничего, мне не привыкать. С родителями-журналистами я рано научилась самостоятельности. Я опустилась на колени у чемодана. Слезы предательски скатывались по щекам, а комок, вставший в горле, мешал глотать.
«Нет, надо успокоиться»,сказала я себе, стирая слезы со щек.
Уложив вещи, я сама стала собираться.
Ты куда? спросил меня опекун, когда я вышла из комнаты.
В свою квартиру,ответила я, делая акцент на слове «свою».
Почему ты думаешь, что я тебя отпущу? Андрей Владимирович встал на моем пути, закрывая путь к входной двери.
В его взгляде читались вина и растерянность, а еще решимость. Решимость не выпустить меня из этой квартиры.