Ромка, я очень устала, а мне еще домашку делать. И на работу идти,добавила я мысленно. Но я обещаю подумать над твоим предложением.
Открыв дверцу, я предварительно наклонилась к нему и хотела поцеловать в щеку на прощание, но он неожиданно повернулся ко мне лицом, и наши губы встретились. Я тут же хотела отпрянуть, но он потянул меня на себя и углубил поцелуй. Не знаю, может, я какая-то не такая, фригидная, что ли, но у меня от наших с ним поцелуев никогда не бывал крышеснос, как показывают в фильмах или пишут в книгах. Это все простая механика: губы, язык, куда деть нос? И больше ничего, никакого волнения в крови или замирания сердца.
«Это потому, что ты его не любишь»,внутренний голос был полон сарказмом.
«Люблю»,возразила я сама себе.
Когда Роман оторвался от моих губ, я выдала дежурную улыбку:
Пока.
Я завтра тебя из школы встречу.
Ага,кивнула я, уже выбиравшись из машины и захлопывая дверцу.
Квартира встретила меня ставшей уже привычной тишиной.
Привет, пап, мам,поздоровалась с родителями, вернее, с их фотографией на письменном столе в моей комнате.
Мои родителирепортеры, и не просто репортеры, а фанаты своего дела. Они и познакомились друг с другом на работе. Мама вела какое-то журналистское расследование, а папа был ее оператором. Так они и стали работать в дуэте. На работе их называют «дуэт самоубийц» (мне, честно, от такого прозвища становится жутко), так как они всегда берутся освещать самые опасные темы: Чечня, Ирак, Беслан, разные громкие криминальные истории и скандалы. Вот и сейчас они находились в Египте, где творятся беспорядки.
Соорудив себе бутерброд, я стала просматривать почту. Ничего ни одного малюсенького письма. Неужели так сложно написать коротенькое: «Привет, не волнуйся, мы живы»? А что, если Я еще раз посмотрела на фотографию родителей. Слезы сами выступили на глазах, грудь сжалась, спазм поднялся выше, перехватывая горло и обжигая нехваткой воздуха легкие. Я вслепую нащупала ингалятор в кармане рюкзака, висевшего на стуле. Два быстрых нажатия. Лекарство охлаждающим потоком спустилось вниз по горлу, остужая легкие и заставляя дышать.
Черт, идиотка,отругала я себя, поднимая с пола остатки бутерброда, упавшего во время приступа. Перестань думать глупости: они всего два дня тебе не писали, а ты уже напридумывала тут себе невесть что, фантазерка хренова,собственный голос разрушал тишину квартиры.
Выкинув бутерброд и помыв тарелку, я продолжала себя успокаивать:
Борис Игнатьевич вообще сказал, что они должны вернуться только на следующей неделе. Так что хватит паниковать и вызывать у себя приступ. Лучше иди займись уроками,последнее предложение я произнесла, пародируя назидательный тон мамы и, улыбнувшись тому, как похоже у меня вышло, села делать домашку.
Будильник противно пропищал «подъем». О да, родной, я тебя слышу. Открыв с третьего, если не с четвёртого раза, глаза и, нащупав кнопку «off», приказала себе встать. Ну и фиг, что суббота и спать хочется до одури. Кушать тоже, знаешь, будет хотеться и сегодня, и завтра, и в понедельник.
Понедельник. Я мечтательно вздохнула: именно в понедельник должны будут вернуться родители. Новостей от них так и не было, но Борис Игнатьевич, которого я достала своими звонками в последнюю неделю, не слишком уверенно утверждал, что с ними все в порядке, просто связь в воюющей стране большая роскошь. Я делала вид, точнее, старалась в это верить и ждать понедельника.
Быстро приведя себя в порядок и позавтракав, отправилась на работу. Работала я уборщицей в одной кафешке типа МакДака, которая вечером превращалась в ночной клуб. Работа была не ахти, но «несовершеннолетней малолетке без аттестата даже о среднем незаконченном образовании» на большее рассчитывать не приходилось.
Устроилась я на эту работу еще летомрешила подкопить на новый мобильный, а когда родителей отправились в командировку, то деньги стали не лишними вдвойне. Нет, родители оставляют мне кредитную карточку с небольшой суммой на карманные расходы, но то ли я такая транжира, то ли все стало настолько дорого, но последние две недели я жила на свои честно заработанные.
Привет, Милка,улыбнулся мне Степкаофициант.
Рыжий студент второго курса, веселый, вечно улыбающийся, шустрый парень, который в начале лета пытался подбивать ко мне клинья, но, один раз душевно поговорив с Ромкой, отстал, и наши отношения переросли в братско-сестринские.
Привет, Рыжик,ответила я, на что он тут же надулся.
Я не рыжик, это гриб такой.
А я не Милка, это шоколадка такая,парировала я.
Ага, и лиловая корова,ухмыльнулся он.
Что здесь происходит?! из глубины зала к нам вышла Светлана Николаевна.
«Шалава» Николаевна, как называли ее за глаза. Высокая, стройная брюнетка в облегающем все ее достоинства деловом костюме была управляющей персоналом. Она пришла работать в это кафе в одно время со мной, но за три месяца успела дослужиться до начальника. Работала она не слишком старательно, но вот с владельцем кафе ее видели часто.
Так что тут происходит? повторила свой вопрос начальница.
Ничего,хором ответили мы.
Вам не за разговоры платят. Быстро по местам,сказала женщина и прошла мимо.
По местам,передразнил ее Степка.
Я же по-детски показала язык. Но Светлана Николаевна была права, платили нам не за разговоры, и поэтому я поспешила в подсобку, переодеваться.
Я поставила швабру и потерла ноющие запястья; спина тоже затекла. В такие моменты мне казалось, что Ромка не так уж и не прав, уговаривая уйти с работы и переехать к нему. Ну, право слово, не будет же он приставать ко мне при родителях. А когда их не будет дома? Нет, Камилла, ты себе никогда не напоминала параноика? Он вроде твой парень, а не сексуальный маньяк. И ты его любишь.
«А любишь ли?»
«Заткнись»,послала я свои сомнения в очередной раз по известному адресу. «Люблю, но спать мне с ним пока рано. Вот будет хотя бы семнадцать, тогда может быть».
Моё второе я в очередной раз презрительно хмыкнуло, но в этот раз промолчало.
Дело было не только в возможных приставаниях Романаеще и моя собственная жажда независимости и самостоятельности мешала мне принять чужую помощь. Жить одной в квартире было мне не в новинку: родители постоянно разъезжали по командировкам, а бабушки, остающейся со мной в детстве, не стало уже как три года. Поначалу родители просили присмотреть за дочуркой соседей или даже учителей, но вскоре убедившись, что я достаточно взрослая, чтобы не умереть с голоду и не поджечь квартиру, успокоились. Все бы и в этот раз было хорошо, если бы не работа. Работать и учиться одновременно, видимо, мне не по силам. Мне было стыдно перед преподавателями, когда они растерянно-разочарованно вместо красивой пятерки вырисовывали в журнале неуверенную четверку, близкую к тройке. Ну, ничего,скоро вернутся родители, и все войдет в привычную колею.
Камилла, что ты тут застыла? в каморку заглянула Светлана Николаевна. Там тебя работа ждет.
Уже иду,вздохнула я, беря в руки швабру.
Вытирая следы колы вперемешку с остатками картошки фри, я вдруг услышала знакомый голос. Обернувшись, я увидела у входа долговязую фигуру своего учителя биологии. Сердце пропустило удар. Я со всей силой сжала ручку швабры, пластик жалобно заскрипел. Только этого мне не хватало. Представляю, что будет, если он увидит меня здесь. Самое безобидное, если он сам уколет меня на уроке; в худшем случаезавтра об этом будет знать вся школа. А зная нашу «ква-ква», легко после такой новости мне не отделаться. Нашей директрисе совершенно плевать, что Советский Союз давно развалился, и отговорка, что «теперь то, чем занимаются школьники в свободное время, их личное дело», в стенах нашей школы не принимается. Так что можно было готовится к прилюдному поруганию и требованию уйти с работы, или исключению из школы. Абсурдно?! Кто ж спорит, но такова «ква-ква»Бестрева Семеновна.
Тем временем к Андрею Владимировичу подплыла наша Светлана. Не стесняясь, стала кокетничать с новым посетителем, предлагая ему пройти за свободный столик и сделать заказ. Ради других посетителей она так не суетилась, но больше меня удивила реакция учителя. Нет, я, конечно, понимаю, что учителяне роботы и у них есть личная жизнь, но видеть всегда собранного и строгого учителя, расплывающегося в обаятельной улыбке и галантно целующего даме ручку, было крайне необычно. Я даже забыла о необходимости спрятаться. Когда они отправились к свободным столикам возле меня, прятаться было уже поздно. Я лишь ниже опустила голову и отвернулась, делая вид, что занята делом, в надежде, что он все-таки меня не заметит.