«Неужели не видно? Убита».
Молча смотрю на подругу. Она, видимо, поняла, что задала глупый вопрос, и, приобняв за плечи, подтолкнула к кабинету:
Забей. Все будет нормально.
Хотелось бы верить.
Последний урок. Вибрация мобильного доставала меня уже полминуты. Кому неймется? На дисплее высветился Ромкин номер.
Вот черт! Я же обещала ему сегодня в кафе сходить. У моего студента выдался свободный денек между лекциями, практиками и коллоквиумами. Урок окончен, собираю вещи и выхожу из класса одной из первых.
Камилл, куда спешишь? догоняет меня Ира.
А? останавливаюсь я. Ромка звонил.
Ммм спешишь к нему на свидание,ухмыльнулась подруга. Ну, хорошо, тогда не буду тебя задерживать.
Я не стала разубеждать Иринку, врать ей больше не хотелось. Мобильник снова завибрировал. Я сжала телефон в руках, собираясь с духом, заранее зная, что ничего хорошего не услышу.
Алло,ответила я на звонок.
Ты что так долго не отвечала? сразу бурчит он.
На уроках была.
А Я вот что хотел спросить. Тебя во сколько забирать. Все же в силе? в его голосе столько надежды, что на миг мне становится стыдно, но надо проведать девчонок, а заодно узнать, что же все-таки случилось.
Прости, Рома, но
Что «но»? тут же забеспокоился он.
У меня сегодня не получится,я зажмурилась в ожидании возмущений и ругательств.
Ну, ладно,прозвучал спокойный голос на том конце. Встретимся как-нибудь потом.
«Вот те на!»я с недоумением уставилась на сотовый. «То, давай встретимся, я скучал», то «ну, ладно». Я ничего не понимаю в парнях».
Ну, ок,ответила, чтобы что-то ответить. Пока.
Пока.
Ощущение, что наша «любоff» с Ромкой неуклонно катится в пропасть, неприятно кольнуло сердце, но переживать по этому поводу просто не было времени. Я поспешила прочь от школы.
По квартире разносился приятный аромат чего-то вкусненького, и она тут же потеряла свою заброшенность. Мне даже на миг показалась, что сейчас с кухни выглянет мама, спросит, как дела, позовет обедать. Сглотнув, противный комок, вставший в горле, прошла на кухню. Лариска стояла возле раковины, моя посуду.
Уже пришла, «домашняя девочка»,кивнула она мне.
Меня зовут Камилла,я подошла к плите и заглянула в кастрюлю, из которой исходил такой аппетитный аромат. После целого дня голодовки мой желудок срочно потребовал пищи.
Я не знала, что ты умеешь готовить,посмотрела я на девушку.
Угощайся,в своей наглой манере произнесла Лариска.
Я фыркнула, но потянулась за тарелкой. «Атаманша» закончила мыть посуду и подошла к окну. Из открытой форточки дул промозглый ноябрьский ветер. Она забралась на подоконник с ногами и уставилась в окно.
Где Алинка? спросила я.
В твоей комнате, нашла какие-то книжки, читает. Ты же не против? посмотрела она на меня.
Нет. Так может, ты все же расскажешь, что произошло? осторожно спросила я.
Лариска вздрогнула, снова посмотрела в окно. Когда я уже и не надеялась на ответ
Когда наши родители умерли, Алинка была совсем маленькой. Нас взяла к себе тетка, отцовская сестра. Жила она в коммуналке и выпить любила. Ну, а когда выпьет, прячьтесь по углам, мыши, тараканы. Я тогда брала Алинку с собой и уходила на улицу, гуляла, сколько могла, до темноты. Местная шпана сначала попугивала, ну а потом привыкла. Я даже своей стала,произнесла она с гордостью.
Я молча слушала, да и что тут скажешь. Лариска вытаскивает из кармана штанов потрепанную пачку сигарет. Закуривает, выпуская кольцами дым в открытую форточку. Я закашливаюсь от резкого табачного дыма, достаю ингаляторлекарство помогает сделать вдох. Она следит за мной, потом тушит сигарету о карниз и выбрасывает в окно.
А как вы попали в детдом? спрашиваю я.
Девушка хмыкает, на секунду закрывает глаза. Видно, что ей неприятно все это вспоминать, но она продолжает:
Однажды, когда мы вернулись с улицы, в коммуналке был полный кавардак. Кругом галдеж, толпа народу у двери нашей комнатушки и менты. Я сначала не поняла, потом до меня стало доезжать: собутыльник теткин что-то по пьяни с ней не поделил и ее, это, ножичком того Дело, в принципе, обычное,хладнокровно пожимает Лариска плечами.
У меня же по спине ползут мурашки, стоит представить залитую кровью комнату и двух девочек, стоящих в окружении пьяных соседей и милиционеров.
За нас, конечно, тут же служба взялась. Меня в один приют, Алинку в другой,голос девушки стал тихим. Там жизнь оказалась хуже, чем на улице,она снова посмотрела на меня и криво ухмыльнулась. Ну, ты по себе знаешь, новичкам туго приходится.
Я заерзала под ее взглядом, вспомнив, сколько крови попортила мне эта девица в стенах приюта.
Извиняться не стану,словно прочитав мои мысли, ответила она. Там жизнь такая: или ты, или тебя. Скидок даже для домашних девочек нет.
А как Алинка попала в тот же приют? спросила я, чтобы свернуть со скользкой темыне хватало, чтобы она еще тут мне волосы выдирать начала.
Эти дамы в строгих костюмах, с пучками на головах, всегда твердят, что они знают, как тебе лучше, что заботятся о твоем будущем,со злостью сказала она, стукнув о стекло так, что что-то жалобно звякнуло под ее ладонью. Алинка перестала есть. Ни угрозы, ни уговоры не помогали. Она просто сидела в углу и смотрела в окно. Ждала меня. Прошло полмесяца, пока эти соцработники догадались, в чем дело. Тогда ее перевели ко мне. Хотя за это время я дала понять всем идиотам, что со мной лучше не связываться, и ни меня, ни мою сестру никто не трогал.
Что же случилось сейчас?
Я подумала, что, может, нашелся, наконец, тот, кто оказался «атаманше» не по зубам и она, прихватив с собой сестру, сбежала.
Они приехали из Швеции или Швейцарии. Такие же, как все остальные. Ходят, словно в зоомагазине, разглядывают, выбирают,с брезгливостью проговорила она. Иностранцы у нас редкость, поэтому директор велел нарядить нас как кукол. Как же, сбагрить сиротку за бугорэто не только большая удача, но и большие деньги.
Вот и этим двум приглянулась моя сестра,продолжила она с таким отчаяньем в голосе, что у меня самой все сжалось внутри.
Лариска замолчала. Плечи поникли, голова опустилась. Настенные часы отсчитывали секунды. Девушка потянулась еще за одной сигаретой, потеребив ее в пальцах, нервно закурила, потом, бросив на меня взгляд, еще несколько раз затянулась и выбросила.
Я поставила тарелку в мойку.
Я эгоистка, да? услышала я голос Лариски за спиной.
Я повернулась, взглянув девушке в глаза. В них стояли слезы.
Я сама знаю, что эгоистка,сердито ворчит она. Но Алинкаединственный родной мне человек. Я не хочу не могу ее потерять.
Мне захотелось ее хоть как-то утешить: обнять, сказать, что все будет хорошо. А будет ли? Я подчиняюсь этому порыву и притягиваю ее к себе. Лариска утыкается мне в плечо и наконец дает волю слезам. Не знаю, сколько мы так стоим, но она отстраняется и, стирая слезы тыльной стороной ладони, отходит назад. Лариска смущена проявлением своей слабости, и я даю ей время прийти в себя, стать снова грубоватой, сильной «атаманшей», которой все нипочем.
Пойду проведаю Алинку,выхожу я из кухни.
Девочка спит на моей постели, прижав к груди книжку «Золотой ключик». Я осторожно забираю книгу и накрываю ребенка пледом.
Уснула,шепчу я подошедшей к двери Лариске.
Тихо выхожу и прикрываю за собой дверь.
Ладно, мне пора домой,прошла я к входной двери и начала обуваться.
Тут номер моего мобильного,я положила бумажку на тумбочку перед зеркалом.
Если что случится или понадобится, звони. Телефон работает, я проверила.
Лариска стояла передо мной, наблюдая за моими действиями, и когда я уже повернулась, открыла входную дверь и почти шагнула за порог, сказала:
Спасибо, Камилла.
Я улыбнулась, не оборачиваясь. Никогда не думала, что услышу что-то такое от «атаманши» Лариски.
Я приду завтра. Пока.
Дверь со стуком захлопнулась за мной.
Дома. С каких пор я стала называть квартиру опекуна домом? Не знаю. Меня ожидал не такой радужный прием. Андрей Владимирович, судя по всему, отсиживался у себя в кабинете. Переодевшись, я отправилась готовить ужин. Нет ничего хуже голодного мужчины.