Ну и что ты тут стоишь? спросил Клим раздраженно. Видишь, все уже давно за столом, шашлык остывает.
Они смеются, прошептала девушка.
Кто?
Ваши друзья.
Ну, смеются. Клим нетерпеливо пожал плечами. Димон рассказал новый анекдот. А что, у вас на Юпитере смеяться не принято?
Ну вот, сначала «у вас на Марсе», теперь «у вас на Юпитере». Наверное, с ней и в самом деле не все в порядке, раз она во всем видит подвох. Люди просто радуются какой-то удачной шутке, только и всего. А она, глупая, почему-то решила, что смеются над ней.
Смех за столом затих, все гости вопросительно смотрели в их сторону.
Давай не будем заставлять народ ждать. Клим больно сжал Алисин локоть.
Давайте, пробормотала она, семеня следом.
Можно просто «давай», сказал он, не глядя в ее сторону.
Их появление встретили бурными аплодисментами. Громче всех хлопала Даша.
Прошу. Клим помог своей спутнице усесться за стол, сам сел рядом, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:Ну, начнем, что ли?
Алиса даже представить себе не могла, какое это, оказывается, мучениеужин на даче. С ножом и вилкой она еще худо-бедно справлялась, зато в ее гастрономических познаниях зияла огромная брешь. Она не знала названий доброй половины поданных к столу деликатесов. Хуже тогопонятия не имела, как их нужно есть. Пришлось начинать с шашлыка, одного из немногих известных ей блюд. Шашлык был очень сочным и очень вкусным, давно уже Алиса не пробовала такого восхитительного мяса. Родительский бог призывал к аскетизму, поэтому мясо на их столе появлялось очень редко, в основномпо большим праздникам.
С шашлыком она кое-как управилась: ела, смущаясь, испуганно косясь по сторонам, чувствовала, что за ней наблюдают. Но очень скоро выяснилось, что настоящие мучения еще даже не начинались.
Что это? Алиса с ужасом посмотрела на бокал, наполненный чем-то пенящимся.
Это шампанское, его пьют, терпеливо, как умственно отсталой, объяснил Клим.
Это мне?
Не любишь шампанское? спросила Даша. Климушка, твоя дама не любит шампанское, налей ей лучше чего попроще, например водочки.
Нет! Не надо водочки! Алиса вместе со стулом отодвинулась от стола. И шампанского тоже не надо.
В повисшей тишине стало слышно, как тонко звенят комары. Все гости, без исключения, смотрели в ее сторону.
Может, коньяка? вежливо поинтересовался Клим.
Остальные наперебой стали предлагать Алисе алкоголь.
Не нужно! Она протестующе затрясла головой. Ничего не нужно!
Э, так не пойдет. Худой парень с несимпатичным, прыщавым лицом, кажется, друзья называли его Димоном, погрозил Алисе пальцем. Обязательно нужно выпить. Как же не выпить за знакомство?
И за любовь! поддакнула Даша.
Вообще-то, я не пью.
Как не пьешь? Димон удивленно нахмурился.
Не пью, и все. Алисе вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этих неискренних уговоров и любопытных взглядов, от деликатесов с труднопроизносимыми названиями и от соблазна, закупоренного в затейливые бутылки.
Почему? спросил Клим.
Она чуть было не сказала«потому, что это грех», но вовремя прикусила язык. Что она знает о людях из другого мира? Возможно, грехом тут считаются совсем другие вещи.
Я не умею, прошептала она.
Совсем-совсем не умеешь? уточнил Димон.
Алиса виновато пожала плечами, словно было что-то постыдное в том, что она не умеет пить.
Не можешьнаучим! Даша перегнулась через Клима, пододвинула ей бокал.
Не хочешьзаставим. Димон радостно заржал, за столом одобрительно загудели. Пей, красавица, это что-то вроде газировки. Ничего страшного.
Родители сказали бы, что она слаба духом. Алиса и была слабой и неопытной и не умела говорить «нет». Ну и пусть, это ее сознательный выбор!
А шампанское оказалось совсем не ужасным. И вовсе оно не горькое, и не похоже на бесовское зелье, и пузырьки так приятно щекочут нёбо.
Ну как? спросила Даша.
Вкусно, призналась девушка.
Тогда пей до дна!
А что?! И запросто! Алиса сделала глубокий вдох, залпом допила содержимое бокала.
Ничего страшного не произошло. Шампанское золотисто-теплой волной опустилось в желудок, в носу защекотало. Алисе захотелось чихнуть, но она удержаласьнекрасиво чихать в приличном обществе.
Ее решительный, совсем взрослый поступок снова вызвал шквал аплодисментов. Да что же они все хлопают, словно она какая-нибудь знаменитость?
Съешь что-нибудь, послышался сердитый голос Клима.
Что? испуганно переспросила Алиса.
За столом принято не только пить, но и есть.
Девушке стало обидно, можно подумать, она какая-нибудь алкоголичка!
Что тебе предложить?
Алиса обвела взглядом ломившийся от заморских разносолов стол, равнодушно пожала плечами.
Ну? нетерпеливо повторил Клим.
На ваше усмотрение, с достоинством сказала она и отвернулась.
Тогда шашлык. Клим не обратил на ее обиду никакого внимания.
А шашлык она уже, между прочим, ела
Обида обидой, а есть хотелось довольно сильно. О завтраке, об овсяной каше на воде, растущий Алисин организм уже и думать забыл. Решено, она будет есть только шашлык, плевать ей на всякие буржуйские деликатесы!
Алиса не заметила, как опустела ее тарелка, а еще не заметила, как кто-то снова до краев наполнил ее бокал. А когда, наконец, заметила, то не испугалась. А что пугаться-то?! Это же почти как газировка
Ох, и не нравилось ему происходящее! Он уже не один раз успел пожалеть, что пошел на поводу у судьбы-злодейки и связался с этой непутевой.
А девчонка и была непутевой. А еще наивной до неприличия. Или до неприличия глупой, он пока не до конца разобрался. Вела себя так, словно в компаниях никогда не бывала: на банальные суши смотрела с изумлением, когда он предложил, пробовала их с таким лицом, точно они были нафаршированы стрихнином. Шампанское пила залпом, дуреха.
После второго бокала Клим взял «алкогольный вопрос» под свой контроль, потому что понял: час-другойи девчонка напьется вдрызг. Возись потом с ней Впрочем, время показало, что ей и двух бокалов хватило с лихвой. О, как оживилась! И румянец на лице появился, и глаза зажглись шальным блеском, и смущаться, кажется, перестала. Сразу видноэта не из тех, что после ста граммов тихонечко заваливаются спать. Эта из тех, кто «во хмелю буйный», даром что женщина.
В самый разгар веселья народ как раз решил, что пора бы окунуться, на крыльцо вышел охранник Егор и призывно помахал Климу телефонной трубкой.
Звонили родители. Мама сначала долго и со знанием дела восхищалась Женевой, потом так же долго расспрашивала Клима о том, как проходит вечеринка. Дома или на свежем воздухе? В каком составе? Что «дети» кушают? Где он собирается всех размещать? Словно невзначай спросила про Маринку, а после того, как Клим сказал, что Маринка заболела и осталась в Москве, вздохнула с явным облегчением. Мама его подружку не жаловала, называла выскочкой и проходимкой, непутевого сына увещевала при каждом удобном и неудобном случае, потому что считала Маринку девицей «не их круга» и пролетарских корней ее откровенно побаивалась. А Климу на «корни» было плевать. Гораздо больше его занимала Маринкина модельная внешность и относительная неприхотливость. Подружка обходилась ему в каких-то двести долларов в месяц, что по нынешним временам было просто смехотворно маленькой суммой.
Потом трубку взял отец. В отличие от мамы, он вопросов не задавал. Он раздавал ценные указания. Отца Клим слушал молча, не перебивал и не перечил. Во-первых, потому, что перечитьсебе дороже, а во-вторых, потому, что все ценные указания делались по существу.
Ну, смотри, сын, чтобы все было хорошо, сказал отец на прощание чуть смягчившимся голосом, чтобы мы с матерью за тебя не волновались.
Клим пообещал, что все будет в лучшем виде, отключил связь и облегченно вздохнул. Он любил своих родителей, но, как и всякий индивидуум, достигший совершеннолетия, считал их опеку излишней и обременительной.
Часы на каминной полке пробили половину двенадцатого. Ого! Оказывается, Клим проговорил с родителями без малого сорок минут! Впрочем, для мамы, рекордсменки по телефонным разговорам, сорок минутэто далеко не предел.