Мчусь в деревню, даже не смотрю на спидометр. Там дед, он поможет, я знаю. Чуть не пролетаю мимо поворота на знакомую улицу, останавливаю машину у старых деревянных ворот, даже не глушу мотор. Вытаскиваю девушку из салона. И вдруг она открывает глаза, смотрит мне в лицо, отодвигая куртку, которой я ее закрываю от ледяных струй.
Саша-а-а-а тянет руку к моему лицу, а я тороплюсь в дом, в тепло.
Уже и Михалыч увидел нас, открывает настежь дверь, спрашивает, что случилось, а потом носится по дому, раздавая распоряжения.
Раздевай ее. Все снимай, и в одеяло заворачивай. Я сейчас штуку одну ей сделаю, напоить надо будет. А потом в баньку отнесешь, я топил как раз, попаришь.
Хорошо сказатьраздевай, дед думает, что у нас уже настолько близкие отношения, а я еще не видел девушку без одежды.
Алёнушка, тормошу ее, стягивая верхний слой одежды, насквозь пропитанный влагой. Может ты сама разденешься как-нибудь?
Да шепчет Алена, но даже руками не шевелит, просто смотрит на меня. Уже хорошо, сознание возвращается.
Стягиваю прилипшие к ногам джинсы, отбрасываю в сторону, туда же летят и кофта с футболкой. Осталось снять нижнее белье, но у меня смелости не хватает. Никогда такого не было, столько раз сдергивал эти вещички, без зазрения совести, а тут растерялся.
Сними мокро, стонет Алёна, лукаво сверкая синевой глаз. Уже пришла в себя, хитрая. Дразнит будто.
Ладно, потом не жалуйся, отвожу глаза, насколько это возможно, наощупь стягивая прохладные влажные вещички. Заворачиваю девушку в толстое одеяло, беру ее на руки. Неожиданно признаюсь, касаясь поцелуем холодных губ:
Я думал, что теряю тебя, маленькая моя
Разминаю окоченевшие пальцы, когда входит дед с железной кружкой в руках. Он помогает поить Алену, ее колотит крупная дрожь, зубы стучат о край посудины, но получается. Так сильно медом пахнет и молоком.
Так, теперь рассказывайте, что приключилось?
Я рассказываю от начала до конца. Михалыч мрачнеет, кусает седой ус.
Вот же неугомонная! ругает дочь, подхватывается с дивана и идет к двери. Поеду к ней. Заночую там, а вы тут сами уж баня готова, попарь внучку, надо холод из тела выгнать. Там ужин на плите. Разберетесь.
Завтра медсестра приедет, будет ухаживать за вашей дочерью, говорю деду, но тот головой качает.
Никто не справится с Лидой. Я сам теперь. До конца
Старик вытирает рукавом выступившие слезы. Мне жаль его, у него дочь умирает. И неважно, что она стерва.
Справится, Михалыч, опускаю Аленку на диван, а сам подхожу к деду, хочется успокоить его. Она в тюрьме работала, а там похлеще кадры.
Старик уезжает на своей раздолбанной «семерке», отвергает мое предложение отвезти его в городок. Я загоняю свою машину во двор, закрываю ворота за дедом. Потом звоню Гриню, договариваемся на завтра встретиться, сказал, что сам привезет сиделку к вечеру.
Потом дозваниваюсь до соседки, у которой оставил Ромку, прошу еще посидеть с псом, обещаю щедрые гостинцы привезти, за одолжение. Та и довольна. Придется купить ей торт, который любит, да конфет и по банке элитных кофе и чая. Балую иногда старушку, она потом наслаждается, месяцами смакуя любимые напитки.
Аленка нацепила дедовы шерстяные носки и уже носится в одеяле по дому, доставая из шкафа банные полотенца.
Ну что, идем париться? заглядывает мне в глаза, когда я ловлю ее, чтобы поцеловать.
Алён, я тебя отнесу, а сам потом, понимаешь ведь
Понимаю, что ты трусишь, звонко смеется проказница, тянет меня к выходу за руку. Мне срочно нужно пропарить тело, иначе воспаление легких получу. Это я как врач тебе говорю.
Ну что поделать? Идем париться.
Глава 39
Алёна
Меня потряхивает, но скорее уже от предвкушения. Дождь прекратился, и Саша несет меня в баню, так же, прямо в одеяле.
Ну, сейчас я тебя напарю, крошка моя синеглазая, шепчет в ушко, а мне и так жарко, будто уже нахлестали ароматными вениками.
Дедушка уважает банные традиции, всегда припасает разные веники по весне, ставит квас, чтобы после жаркой баньки охладиться с наслаждением. А потом соседей зовет, устраивая банные посиделки. И саму баню выстроил, добротнее, чем дом, большая и светлая, с теплым предбанником.
Вдыхаю дивный аромат дубовых и березовых веников, который просачивается в предбанник. На столе уже стоит запотевший стеклянный кувшин с темно-коричневой жидкостью. Мама и своему отцу планы спутала сегодня. Но все равно, и банька с вениками, и квас невостребованными не останутся.
Смотрю, как раздевается Саша, хочу ему помочь, но тогда одеяло упадет с моих плеч, обнажая. Глупо, конечно, но я стою возле дивана, не зная, как поступить.
Может, ты сама? Попаришься? предлагает Саша, но я отрицательно мотаю головой, некуда уже тянуть.
Решив стать храброй девочкой, скидываю одеяло и шагаю к двери в баню, потянув за руку своего мужчину. Я не смотрю на него, неловко немного.
Забираюсь на полок, растягиваюсь на животе.
Веники там, показываю на большой бак, в котором дед обычно запаривает охапки из душистых прутьев.
Не горячо? Саша легонько хлещет мокрыми горячими листьями по спине, я качаю головой и прошу бить сильнее.
Я понимаю, как важно выгнать из груди холод, оставшийся там после ледяного ливня, болеть не хочется, поэтому терплю горячую экзекуцию. И чувствую, как тепло вытесняет холод, распространяется по всему организму. Слышу тихий смех, поворачиваю голову.
Ты как лесная нимфа, вся в листьях, Саша убирает прилипшие листики, нежно касаясь моего тела.
Переворачиваюсь на спину, ловя восхищенный мужской взгляд. Отбираю у него веник и нахожу руку, тяну к себе. Сейчас никто не помешает, тянуть тоже больше нельзя. Мне немного не по себе, страх, смешанный с любопытством и нежностью, пьянит. Мама кричалане рожай, но я мечтаю забеременеть теперь, не откладывая, пришло мое время. Загадываю желание, когда понимаю, что стала женщиной.
Закусываю губу, чтобы не застонать от боли, молниеносной и недолгой. Чувство благодарности и щемящей нежности окутывает мозг, хватаюсь за плечи моего мужчины.
После жаркой парной мы долго лежим на диване в предбаннике, потягивая прохладный квас. Саша рассказывал мне истории из своих передач, особенно одна удивила меня. Про снежный пепел.
Такой разве бывает? спрашиваю, уютно устраиваясь на груди любимого.
Нам не хочется идти в дом, и тут хорошо. Саша подкинул дрова в печурку, треск поленьев добавляет уюта.
Всякое бывает, любимая, целует мою макушку, вороша влажные еще пряди. Мы тогда в Японии снимали, недалеко от города большой вулкан. Не спящий, но и не особо активный. Переночевали в гостинице, выходим с Шуркой, а наши машины под толстым слоем снега, как нам показалось. Но это был не снег, а пепел, белоснежный. Ночью был выброс пепла. В такие дни жители ходят в масках, потому что дышать пеплом нельзя, легкие забивает.
Да, слышала про такое его частицы даже до крови царапают внутренности.
Да что внутренности, даже корпус самолета как наждаком начищают, который в облако пепла попадает. Мы не могли вылететь дня четыре, из-за снежного пепла.
Мне на ум пришло неожиданное сравнение. Моя мама тоже делает выбросы, в данном случае слов, которые застревают в душе, царапая ее до крови.
Шурка тогда даже в госпиталь попал, нахватался, без маски. Я сразу надел, а он все ржал и пытался снежки скатать, идиот, смеется Саша, вспоминая. Мне хочется познакомиться с неведомым Шуркой, к которому скоро идти на свадьбу. Брат у меня не всегда адекватный, скоро я тебя познакомлю с ним и со всей съемочной группой.
Брат? удивляюсь, пытаясь понять, просто так называет или правда родственники.
Да, Шурка мой родной брат, вздыхает Саша, приподнимаясь, чтобы налить квас. только я вырос с отцом и мачехой, а он в детском доме. Нашел меня, когда я уже вырос. И вот несколько лет мы неразлучны, работаем вместе.
Расскажи, прошу, отбирая у парня стакан, наслаждаясь пенистой жидкостью, которая слегка опьяняет. Вы оба Саши?
Да, оба Сашки, поэтому старшего зовем Шуркой. Наш отец гулял от матери. От неродной матери. Твоя бывшая врач сама не может иметь детей, так что Так вот, отец преподавал в медицинском институте, влюбился в студентку и у них родился сын, Сашка. То есть, Шурка. Когда ему было четыре года, любовница отца родила еще сына. Меня. А сама скончалась при родах. Бабку не стала забирать меня из роддома, и отец тоже, ведь его жена ничего не знала о второй семье. Меня передали в дом малютки, и по иронии судьбы тоже назвали Сашей. И тут жена отца возжелала стать матерью. Может мой отец ее настроил, может сама так решила, но вот забеременеть не могла. Они приехали в дом малютки и выбрали меня. Понятно, что не случайно, отец все подстроил.