Мы резко остановились, вывалились из машины и бросились вниз, в овраг.
Самир от увиденного грязно выругался на арабском, русском, чьи матерные слова запоминались легче других слов, и английском, перемешивая эти три языка между собой.
Подбежав к старой ауди, я увидел, что за рулем сидит красивая светловолосая девушка. Ее голова была откинута назад, а лицо и подушка безопасности были залиты кровью. Сама она была без сознания.
С трудом открываю покореженную дверь с ее стороны. Самир помогает отстегнуть ее ремень с пассажирской стороны.
- Ее нельзя трогать. Карим, мы не знаем какие у нее сейчас есть переломы и повреждения, - предупредительно говорит Самир.
- Оставлять здесь и дожидаться их врачей тоже бессмысленно, - не соглашаюсь я.
Быстро осматриваю девушку на предмет заметных ран. На лбу большой порез, из которого сочится кровь. Все лицо в мелких порезах от осколков стекла. Из разбитой нижней губы, вокруг которой уже начинал наливаться синяк, также стекала на шею и грудь кровь. Мне показалось, что правая рука неестественно согнута, но я не врач, чтобы определить точнее.
А уж про внутренние повреждения вообще не могу ничего сказать, уверен только в том, что присутствует сильный удар в область груди. Главное, чтобы ребра не были сломаны.
- Самир, звони этому хрену из управления медициной, который звал нас к себе. Пусть присылает сюда вертолет. До ближайшей больницы мы ее в здравии не довезем, еще упаси , Аллах, только хуже сделаем.
Друг поднялся из оврага на дорогу и стал набирать по спутниковому телефону столь заветный сейчас номер.
Я присел на корточки рядом с ней, продолжая ее разглядывать, и прощупывая пульс на руке. Под моими пальцами едва пробивалась слабая пульсация.
- Не бойся, девочка, мы тебя здесь не бросим. Черт возьми, это все из-за моей глупости.
Меня пугало, что она уже больше двадцати минут, пока мы ждем вертолет, не приходила в сознание. Я так и не отошел от нее.
Самир сказал, что этот министр, чье имя я сейчас даже не помнил, отправил нам на помощь вертолет скорой помощи и машину с бригадой спасателей. Точные координаты нашего местоположения, друг продиктовал ему по телефону.
Как жалко, что этому хрупкому и прекрасному созданию, по его вине пришлось попасть в такую ситуацию. Девушка была очень красива. Даже с кровью на лице, груди и руках. Стройное тело, затянутое в маечку, и короткие шорты, открывающие вид на роскошные длинные ноги.
Черты лица говорили о породистой благородной красоте. Я знаю о чем говорю. От моего уважаемого отца мне остался гарем с любовницами/наложницами в количестве шестидесяти женщин. Все как на подбор красотки.
Их дворец, еще больше моего, находился далеко от места, где я построил свои владения. После смерти отца я несколько раз навещал их, но каждый раз покидал, с ощущением, словно сходил в дешевый низкопробный бордель. Надо понимать, что средний возраст красоток уже был за тридцать пять лет. Отец никогда не связывался с несовершеннолетними юными дарованиями.
В гареме уже на данный момент есть женщины глубоко пенсионного возраста. Они живут в свое удовольствие, получая денежную дотацию. При желании могут покидать дворец и ездить в город.
После того, как отец умер, несколько женщин изъявили желание уйти, и я не стал им препятствовать. Те, кто пожелал остаться, я думаю, не пожалели.
По совести, надо было распустить их всех, найти каждой уважаемого мужа или спонсора. Тем, чей возраст уже перевалил за сорок лет, можно было бы выплатить достойное вознаграждение и отпустить на четыре стороны. Но вопрос в том, что и они не хотят уходить с бесплатного проживания и зарплаты, да и я не планировал больше никого отпускать.
Пусть я не посещал и более не планировал приезжать туда, но этот гарем поддерживал мой статус и репутацию богатого и влиятельного человека. Я могу путешествовать по миру как обычный турист, но у себя на родине я должен вызывать уважение и страх перед партнерами, подчиненными и слугами. Так воспитывал меня отец, и так я буду воспитывать своих сыновей.
Так как большую часть своей жизни я провел в разных европейских школах и академиях, то мое отношение ко многим арабским традициям и устоям было уважительным, но нейтральным. На многие вещи я готов был смотреть с полузакрытыми глазами. Я даже вполне разделял мысль, что гарем с любовницами это пережиток прошлого. Сейчас, в наше время, редко у кого встретишь такой цветник из женщин.
Эта девушка была передо мной без косметики и с испачканным лицом, но я уже видел в ней некий свет, на который мне хотелось смотреть, не отрывая своих глаз. Какого цвета у нее интересно глаза?
Вертолет мы прождали еще час. Могу себе представить, сколько бы ехала по этим дорогам обычная машина с врачами. В таких ситуациях начинаешь остро понимать всю прелесть быть богатым и влиятельным человеком, расположения которого все хотят. Но с ужасом думаешь, что было бы с простыми людьми в такой ситуации.
Вдалеке услышали шум вертолетных лопастей. Через пару секунд уже над нами завис красно-белый вертолет санитарной авиации. С трудом посадив на дорогу летательный аппарат, из него выгрузились врачи.
Они с особой осторожностью вытаскивали девушку из машины. Я рассчитывал, что от передвижения, она придет в себя или издаст хоть стон, но увы. Она находилась полностью во власти бессознательности.
Осмотрев ее, медики решили лететь в больницу Перми, где будет более качественное лечение, чем в ближайшей поселковой больнице.
- Какая больница?уточнил я на русском языке. Я и Самир знаем по несколько языков в совершенстве.
- Седьмая больница имена Власова*, лучшая в городе, - ответила врач, застегивая ремни на носилках.
- Документы девушки есть с собой?спросил другой врач.
Я растеряно глянул в сторону оврага, где осталась ее машина до приезда теперь уже спасателей.
- Самир, сходи посмотри ее сумочку.
Он вернулся через пару минут, неся маленький рюкзак. Достал из него органайзер с авто документами, среди которых был паспорт.
- Стальнова Вера Валерьевна, двадцать лет, - прочитал Самир и передал мне паспорт. С фотографии на меня смотрела юная девушка подросток. Большие светлые глаза, по фото не понятно какого цвета, полные губки и роскошная грива волос оттенка пшеницы. Русская красавица.
Я отдал паспорт врачам. Те быстро погрузили носилки в вертолет и перед отправкой спросили:
- Кто-то из вас поедет вместе с девушкой?
Мы с Самиром переглянулись. Подумав, я решил, что друг останется дожидаться спасателей, которые будут доставать ее машину, а я полечу с ней. После спасения машины Самир приедет на Крузере в больницу за мной. Зачем мне это было нужно, ради чужой незнакомой девушки, прерывать свой отдых и тратить весь день на сидение в больнице? Я хотел все проконтролировать и убедиться, что ей окажут должное внимание. Тем более меня съедало чувство вины за случившееся.
Может я не совсем еще бездушная скотина?
*15 больница имена Власова* - название выдумано, чтобы не указывать какие-либо конкретные названия, не задев чью-либо репутацию.
9
Я никак не хотела выходить из мягкой темноты, окружившей меня. Периодически мое сознание вырывалось из цепких лап забытья, мне слышался непонятный гул и стрекот, разрывающий мою голову изнутри. За эти доли секунды ко мне пришла мысль, что я в аду и мое наказание - слушать эту какофонию звуков.
Через мгновение я с легкостью снова тонула в обволакивающей меня тишине и темноте.
Следующим осознанным приходом в себя был момент, когда надо мной мелькали яркие вспышки, а меня саму куда-то быстро катили. Невыносимо болела грудная клетка и раскалывалась голова.
Ко мне кто-то склонился в маске. Мужской голос быстро спросил:
- Аллергия есть на какие-нибудь препараты?
Я хотела ответить «нет», но у меня не получилось ничего произнести, вместо этого раздался хрип. Тогда я начала отрицательно качать головой. После первого же движения, мой мозг затопило новой волной боли, от чего я опять потеряла сознание.
Сквозь сон я начала чувствовать себя и свое тело. Первым сильным ощущением пришла жажда. Во рту было сухо как в Сахаре. Грудь и живот чем-то сдавлены.