Я одним движением сдернул с нее халат, откинув его в воду, и резко перекинул Азизу через свои колени так, что ее задница теперь аппетитно торчала вверх. Другой рукой взял ее за горло.
Глаза женщины загорелись пламенем, предчувствуя игру.
- Я тоже по тебе скучал, дорогая, - и с размаху, со всей силы ударил ее ладонью по ягодице.
Женский крик перерос в громкий стон. Еще шлепок, до боли в моей руке. Азиза пыталась вырваться, но моя хватка железная.
Ее такие круглые и аппетитные ягодицы горели огнем, я их нежно и успокаивающе погладил, проникая пальцем в тугую дырочку между двух половинок. Жена протестующе замычала.
Мой член уже не просто стоит, а готов взорваться от боли и перенапряжения.
Рукой, что держит ее за горло, быстро подтягиваю женское тело, головой к себе между ног.
- Поработай ротиком, милая, - шиплю сквозь зубы, когда ее горячие губы обхватывают мою головку.
Ну, уж нет, на эти нежности меня не хватит и на десять секунд. Резко вбиваюсь до упора в ее рот и кончаю сквозь боль.
Азиза еще пару секунд пыталась отдышаться, как я подхватил ее под мышки и уложил спиной на пол, вынимая из глубокой ванны наверх. Развел широко ноги и со всего размаху вошел на всю длину. Женщина запрокинула голову от удовольствия, чем напомнила мне сексуальную саксофонистку с картины Веры.
Я снова довел себя до удовольствия буквально в пару толчков.
Вышел из Азизы, поднялся, оставив ее на полу, и бросил:
- Ты едешь к бедуинам на перевоспитание. В их поселении в пустыне проведешь три месяца. Если вернешься и будешь вытворять то же самое, я разведусь с тобой.
14
Женщина явно испытывала шок от моих слов. Она дикой кошкой взметнулась с пола и быстро приблизилась ко мне. На ее красивом лице смешались эмоции страха и гнева.
- Карим, за что? Что я сделала, что ты хочешь от меня избавиться?
- Ты пыталась убить мою вторую жену, - холодно смотрю в ее пылающие глаза, - за это я могу поступить с тобой более сурово. Могу сам тебя скинуть с лестницы, могу камнями закидать, могу сдать обратно родителям. Мне за это ничего не будет.
Женщина в испуге прикрыла рот рукой. Она знала, что между моим словом и делом разница во времени может быть небольшая.
- Чего тебе не хватает, Азиза? Ты живешь не хуже жены короля. Все, что от тебя требуетсясоблюдать мои правила!
- Ты должен для каждой жены обеспечить отдельный дом, - срывающимся голосом проговорила она, - для меня оскорбительно, что япервая жена уважаемого шейха, делю крышу с какой-то женщиной, которую ты привел в наш дом и сделал второй женой. Как ты этого не понимаешь! Оставь меня в этом доме, а ее отсели куда-нибудь, и воцарится покой и уют.
- Доля справедливости есть в твоих словах, Азиза. Поэтому я отселяю тебя, временно.
- Я дочь уважаемого человека. Мой отец работает в консульстве и не допустит, чтобы муж со мной так обращался. Тем более отправлял в пустыню к дикарям.
- С твоим отцом я договорюсь. Он будет только рад, что я взялся как следует за твое воспитание. А тебе пойдет на пользу пожить в тяжелых условиях. Наверно, от роскоши ты устала, раз позволяешь себе относиться непочтительно ко мне и моей семье. Все, я так решил.
Ее отец будет мне спасибо еще говорить, что я не вернул Азизу обратно в их дом, или не стал наказывать с применением силы.
Женщина рыдая, опустилась на колени и потянула ко мне свои руки, причитая и упрашивая не выгонять ее из дома.
Почему все так сложно? Как так получается, что мои партнеры из ОАЭ ходят со своими женами вместе по магазинам, на спектакли, спортивные мероприятия. И никакой грызни между их женщинами нет и в помине. Насколько я успел заметить, наоборот они относятся друг к друг дружелюбно и с теплом.
- Свои вещи можешь не брать, и забирать что-либо из дома я тебе запрещаю. Все необходимое в племени получишь от местных жителейесли хорошо поработаешь.
Рыдания с пола только усилились.
Ничего, поухаживает за козами и баранами, поспит на соломе. Мигом станет шелковая. Тем более я отправляю ее в племя бедуинов на своей территории, где меня хорошо знают, и я поддерживаю дружеские отношения с ними.
- Поднимайся, Азиза, хватит истерик. У тебя есть еще одно задание. В зависимости от того, как ты его выполнишь, я позволю выбрать тебе одежду, в которой ты поедешь.
- Ты собираешься собственными руками отправить свою жену на унижения? Как ты потом будешь в глаза мне смотреть, зная, что я спала под открытым небом в окружении чужих людей, которые могут опорочить меня?
- В этом племени тебе не грозит никакой опасности. Максимум, что может случитсятак это ты перегреешься под солнцем. От всего остального тебя уберегут по моей просьбе.
- Карим, дорогой, прошу тебя. Не делай этого. Я осознала свою вину, обещаю, что больше к Бахире даже не подойду.
- Подойдешь, милая, сегодня за ужином подойдешь и принесешь ей свои извинения в моем присутствии. Если моя вторая жена тебя не простит, то в племени ты останешься не на три месяца, а на полгода. В твоих интересах подобрать слова для извинений. А сейчас ты свободна, оставь меня.
Женщина понуро покинула купальню. Я считаю, что в данном вопросе, мое решение верное. Конечно, я не собираюсь ее там держать полгода, да и три месяца это перебор, но сам факт наказания должен быть.
Еще раз искупавшись, я вышел в свои покои.
Оставшийся день пролетел незаметно. Пока выслушал отчеты Ибрагима о домашних делах, проверил почту и корреспонденцию от своих заместителей, наступил вечер.
Отправил управляющего узнать, как чувствует себя Бахира и сможет ли спуститься в общий зал.
Получив от него ответ, что она составит нам компанию, я созвал всех вниз через полчаса.
В роскошном зале с колоннами и видом на любимый сад уже все было готово. Слуги накрыли на стол, разлили напитки по бокалам и удалились. Я ждал, когда спустятся мои две жены со своих этажей.
Их появление меня немного удивило. Азиза, одетая в яркое платье, вела под руку Бахиру, также одетую в красивое светлое платье в пол. Скорее всего, первая жена время зря не теряла, и успела о чем-то договориться с легковерной второй.
От этого-то на душе и стали скрести кошки. Что еще задумала Азиза? В ее вдруг вспыхнувшую любовь и дружбу к Бахире я не верил ни на грамм.
- Мои любимые жены. Рад вас обеих видеть, - поприветствовал их.
Каждая женщина по очереди подошла ко мне и поцеловала протянутую правую руку, склонив голову.
- Бахира, как ты чувствуешь? Болит что-нибудь?
- Нет, Карим, спасибо. Дома мне стало гораздо лучше, - не поднимая глаз, ответила женщина. Весь ее вид выражал покорность и смирение.
При этих словах личико Азизы скривилось, но она быстро взяла себя в руки, продолжив аккуратно есть.
- Бахира, я сожалею о произошедшем с тобой в моем доме. И насколько знаю, Азиза хочет принести тебе свои извинения. В твоей власти либо простить ее, либо она будет сурово наказана. Приступай, Азиза.
- Карим, мы уже переговорили с твоей старшей женой. Она принесла мне свои извинения, и я прощаю ее. Не держу зла, - скромно улыбнулась женщина.
Я грозно сдвинул брови и посмотрел на Азизу. Да я пятками чувствую здесь какой-то подвох. Но пока не могу понять, в чем он заключается. Ладно, пусть так. Поживемувидим.
После вечерней трапезы я сидел в общей гостиной и сквозь большие стеклянные окна смотрел в пустынную даль. Мне хотелось вдохнуть свежего воздуха, насыщенного кислородом, как в России. В моем дворце работали десятки кондиционеров, они отлично справлялись с жарой, но мне не хватало воздуха, наполненного ароматами смолы, хвои, леса. На худой конец, наполненного свежим океанским бризом.
Посидев в кресле, обвел гостиную взглядом и решил, что картина с султаном и танцующими наложницами замечательно впишется в углублении в стене. Позвал Ибрагима и попросил повесить Верино творчество, предварительно оформив его в золотую раму.
Также дал распоряжение повесить вторую картину с саксофонисткой в своих покоях. Ожидая, что уже завтра перед сном буду рассматривать прелестную девушку на холсте, столь напоминавшую мне Веру, я решил пока посетить свою вторую жену. Давно она не радовала меня своим мягким и податливым телом.
15
Я старательно выводила кистью мазки по холсту, чувствуя, как на меня смотрят больше сорока пар детских глаз. Сегодня у нас бесплатный мастер-класс со мной и еще одним приглашенным художником для ребят из детского дома. Государственная программа по художественному просвещению молодого поколения.