Теперь, после упоминания о моем внешнем виде, сообразила: Эйден ни за что не должен увидеть меня такой. Только не после двух лет разлуки. И не тогда, когда он сам выглядит как знаменитость, которой, собственно, и является.
Мне стало душно и тесно в кабинете. Стены словно давили на меня.
Нужно поскорее убраться отсюда.
Иди. Надеюсь, голос не выдал моего напряжения. Или не справишься без меня?
Конечно, справлюсь. Уильям гордо расправил плечи. Япрофессионал. Он хмуро зашагал к двери. И не нуждаюсь в том, чтобы мою работу за меня выполняла семнадцатилетка.
Да-да, повторяй себе это.
Я не удивилась, что он хлопнул дверью.
Наконец-то ушел.
Собираясь с мыслями, отправила сообщение Оливии:
«Все еще хочешь увидеть мое личико?»
«Всегда хочу», ответила она.
Глава 3
Сначала я внимательно следила за возрастающей популярностью «Вакханалии».
Успех группы начался с простой загрузки песен на Саундклауд Эйденом и Малькомдвумя неизвестными подростками с незаурядным талантом и безудержными мечтами. Когда я узнала, что их песня Hyperbolic выстрелила, парни уже подписали контракт со студией звукозаписи.
Спустя всего несколько недель они выпустили песню, сняли на нее клип и приняли в свои ряды нового члена: Леонардо Вейла. Hyperbolic возглавила хит-парады Биллборд по всему миру, включая США, и не сдавала позиции шесть недель. «Вакханалия» стала самой горячей новинкой года и получила премию «Грэмми».
Успех был мгновенным и бешеным. Эйденмальчик с соседней улицы, который плакал над фильмом «Любовь и баскетбол» и который однажды купил мне как-то целую тонну красного манго (я тогда заболела, а он знал, как я люблю этот фрукт), получил «Грэмми».
Полгода я не пропускала ни одного интервью с ними, ни одной статьи про них. Слушала их песни, разбирала тексты, радовалась за каждую награду. Меня переполнял мощнейший микс из гордости и боли, пока я не осознала, что испытываемые мною сладко-горькие чувства на самом деле токсичны. К чему мне знать, что Эйден носит? Где тусуется? С кем встречается?
Он живет себе спокойненько дальше, и мне тоже давно уже пора двигаться вперед.
Поэтому я попыталась вырезать его и «Вакханалию» из своей жизни. Что непросто сделать, когда по радио каждые десять минут включают песни этой группы. И все же я пыталась избегать любого упоминания об Эйдене и его группе, отгородясь от любых новостей про знаменитостей.
Естественно, я пропустила информацию и про последние связанные с группой события. Часть из которых стали ужасающе актуальны.
Ты и правда не знала? Как такое возможно? Оливия облокотилась руками о стойку. Позади нее мимо окошка выдачи прошаркала на кухню Грейстетя Оливии и хозяйка «Приморского гриль-бара Грейс». Хейли Масгроув и Леонардо Вейл встречаются. Эта новость недавно произвела фурор.
Я ткнула в ее сторону вилкой.
Могла бы и предупредить.
Я думала, ты знаешь! К тому же стоит мне только упомянуть «Вакханалию», как у тебя сразу становится такое лицо Да-да, вот такое. Мне оно не нравится. Не хочу иметь с этим дела.
Не знаю, что за выражение было на моем лице, но я попыталась взять себя в руки. Порой мне неприятно то, как здорово подруга считывает меня.
Мы познакомились с ней в первом классе средней школы и сразу возненавидели друг друга. Как одаренному ребенку мне беспрестанно повторяли, что мой талант к рисованию делает меня особенной, поэтому встреча со столь же одаренной ровесницейа возможно, и более одаренной, пришлась мне не по нраву. Похоже, Оливия испытывала схожие чувства.
Соперницами мы были ровно до того момента, пока она не получила плохую оценку из-за рисунка не по теме. Я посчитала это несправедливым. Рисунок был потрясающим, что я и сказала ей после урока. С этого дня у нас завязалась дружба с элементом соперничества.
Зато теперь мне придется иметь с этим дело, пробормотала я, ковыряя вилкой в коробке с жареной рыбой и картошкой фри. Обед, которым подруга всегда задабривала меня, уже остыл.
Эйден здесь. На Тобаго. В моей гостинице.
Это никак не укладывалось в голове.
Что мне делать? вслух размышляла я, не ожидая ответа на вопрос.
Само собой, Оливия не собиралась молчать.
Очевидно же. Она уперла руки в бедра. Ты должна
Оливия! Грейс шмякнула на полку у окошка обеденную коробку. Надеюсь, работа не мешает твоей болтовне?
Не особо, ослепительно улыбнулась подруга, подхватывая коробку. При таком страшном наплыве клиентов мне, конечно же, приходится нелегко, Оливия кинула взгляд на трех людей в зале, но я как-то справляюсь.
Грейс сузила глаза.
Вот уж мне твои колкости. Ее голос был строг, но уголки губ подрагивали от едва сдерживаемой улыбки. Когда ты наконец уедешь в Лондон?
К счастью для тебя, всего через пару недель.
Наши взгляды встретились, и ее улыбка слегка померкла. Подруга уставилась на прикрепленный к коробке чек.
В моей компании она избегала разговоров о Лондоне, и я была благодарна ей за это, хоть и понимала, что это нехорошо.
Заказ сорок два! крикнула Оливия в зал.
Коробку забрала молодая женщина, одетая с ног до головы в спортивную одежду «Найк».
После ее ухода я спросила подругу:
Ты говорила, я должна что?
Оливия недоуменно моргнула. Потом, видно, вспомнила, о чем речь.
А, да. Ты должна поговорить с ним. Очевидно же. Это твой шанс извиниться. Закрыть вопрос и начать жить своей жизнью.
Я и так ею живу.
Разве? Подруга перегнулась через стойку. Ты поэтому отвергаешь парней, проявляющих к тебе интерес? Потому что живешь своей жизнью?
Мне не нравилось направление нашего разговора.
Это неправда.
Что там у тебя вышло с Джеймсом Персадом?
Он просто валял дурака.
С Клинтоном Хантли?
Он подкатил ко мне пьяным.
С Ксавьером-не-помню-как-его-там?
Ты знаешь его. Он ухажер по природе.
Ухажер по природе? повторила Оливия, сморщив нос, словно от фразы отдавало душком. Не объяснишь, что это значит? Ааа, наверное, то, что он месяцами ухаживал только за тобой.
Это просто смешно. Как будто парни так и вьются вокруг меня. Ну да, заинтересовалась мною пара-тройка ребят за эти несколько лет. Обычно я делаю вид, что не замечаю этого, пока парни не перестают оказывать мне знаки внимания. Так легче. Проще. Безопаснее.
Поскольку я уже через все это проходила. Любила и потеряла. Мое сердце разбили, и было настолько больно, что эхо этой боли до сих пор со мной. Мысль о том, чтобы пережить это снова, не просто пугает. Она ужасает.
Почему ты так волнуешься за мою личную жизнь? спросила я Оливию.
Я не волнуюсь. Просто использовала отсутствие ее как доказательство.
Доказательство чего?..
Того, что у тебя остались чувства к Эйдену!
Ничего подобного, твердо отрезала я.
Оливия всплеснула руками.
Ладно. Докажи. Прямо здесь и прямо сейчас.
Как? уточнила я с замиранием сердца.
Заказ под номером сорок три, с акулой и выпечкой. Его сделал тот парень. Подруга устремила взгляд в зал. Он очень даже ничего себе. Попроси номер его телефона. Или нет, попроси его остаться и пообедать с тобой.
Я посмотрела на парня, о котором говорила Оливия. Симпатичный, да. Однако предложение отобедать вместе будет принудительным и оттого отталкивающим.
У меня не получится пообедать с ним. Пора возвращаться в гостиницу.
Тогда возьми его номер телефона, настаивала подруга. Или дай ему свой. Сделай хоть что-нибудь, а?
Оливия
Заказ номер сорок три! закричала она.
Оливия, процедила я сквозь зубы. Не надо.
Склонив голову, она шепнула в ответ:
Признай, что у тебя остались чувства к Эйдену и что тебе нужно с ним поговорить.
У меня не осталось чувств к Эйдену, и мне не нужно с ним говорить.
Тогда делай игривое лицо. Я жду номерок парня с заказом сорок три.
Я ухожу.
Поздно. Это будет выглядеть грубо. Оливия выпрямилась и улыбнулась клиенту. Привет! Ради бога, прости, я ошиблась. Твой заказ еще не готов. Но знаешь, подруга говорит, твое лицо ей почему-то знакомо. Ты бывал здесь раньше?