Тем более, мама не сказала, что это тайна, так ведь?
Я гляжу на дочь, всю такую радостную, что улыбка как-то сама ползет по моим губам.
Сообщница мелкая!
На нее даже сердиться нельзя, ведь она же не сказала ничего плохого, всего лишь рассказала маме то, что ей папа сказал.
А папа
Ветров выдерживает мой взгляд спокойно, кто бы сомневался, что он это может. Эх, жаль все-таки, что я не киборг, не умею считывать искренность.
Улыбка на моих губах все-таки удерживаетсярасстраивать дочь мне не хочется, а вот взгляд становится холоднее, как только я перевожу его на лицо Яра. Ох, с каким бы удовольствием я его придушилавсе жилы уже из меня вытянул. И продолжает тянуть.
Я еще на неделе хотел сказать, ровно поясняет Яр, прямо глядя на меня, только У нас с тобой не вышло разговора.
Дивно.
Меня же еще и укоряют в том, что я не захотела с ним разговаривать. Меня! Которая пыталась выстроить с ним контакт, как оказалосьподыгрывая его интригам.
Может, поговорим не здесь? Ветров будто спохватывается, что проходная медпункта конного клубане самое подходящее место для откровенных разговоров.
И не сейчас, добавляю я, красноречиво указывая ему глазами на Маруську. Выяснять наши с ним отношения при дочери точно не стоит.
Да, пожалуй, Ветров будто одолжение мне делает, соглашаясь с моими условиями.
Или просто соглашается?
Черт его разберешь, у него же столько двойных доньев вечно находится у каждого слова, у каждого поступка. Что называется, скажи спасибо, дорогая, что он с тобой не спорит.
И все-таки, что за гадость он задумал на этот раз? Зачем подговорил Маруську брякнуть при мне про эти его якобы переигранные планы? Ведь подговорил же. Или она все-таки брякнула это случайно, как хорошую новость для нервничающей мамы? Ведь помнит же наверняка, как я ревела, сидя на полу нашей маленькой кухни, после того дивного разговора с Кристиной Лемешевой. Ох!
Ладно, еще обдумаю это подробнее, сейчас есть дела поважнее.
У нас занятие по верховой езде, напоминаю я, снова опуская глаза на Маруську, чтобы хоть чуть-чуть растопить этот ледяной комок в груди, и нам пора уже идти. Если ты не передумала, конечно.
Мелкая тихонечко и не очень довольно сопит. Так пригрелась на коленях у Ветрова? Яр склоняется к её ушку, что-то шепчет ей. Мелкая радостно улыбается и спрыгивает с его колен. Только диву можно даваться, как легко она поддалась очарованию собственного папочки. Ведь она с такой осторожностью относится к чужим людям.
Папе ведь можно посмотреть, как я катаюсь? деловито спрашивает моя егоза, явно примеряющаяся к роли дипломата.
Ну, если он хочетобращая взгляд к Ветрову, я очень надеюсь, что у него такого желания не находится. Увы. Он явно не настроен оставлять меня в покое и берет Маруську за левую лапу, шагая к дверям.
Это наверняка будет самый длинный день в моей жизни
На улице Маруська цапает за ладонь и меня. Её любимоеидти вот так, за руки со мной и Ветровым.
Как семья.
Ох, уж это «как», так настырно впивающееся мне острыми зубами между лопатками.
Все, наверное, могло бы быть. Если бы для Яра все было по-настоящему, а не так, как оно было.
Поиграть в семью, задурить мне голову, вышвырнуть как ненужную моську, просто так, когда наскучила
Моя семья, в которую я так верила, сгорела, как бумажный городок, и так же легко рассыпалась пеплом по ветру. И ведь это не я бросила спичку
На самом деле, необходимости в спешке не было. Тренер оказывается еще занят тем учеником, с которым нас поменяли местами, и еще пятнадцать минут мы честно стоим и ждем, когда придет наше время.
На Ветрова я не смотрю, да и он, слава богам, помалкивает. Это вообще немножко карикатурното, как мы оба болтаем с Маруськой, отвечаем на её вопросы, но друг с другом и парой фраз не обменялись.
Когда приходит её очередь, Маруська замирает у входа в вольернебольшой, специальный, чтобы лошадь водили в поводу по кругу, и оборачивается ко мне.
Папе ведь можно будет со мной еще сегодня поиграть? дипломатическая миссия моей любимой козы явно еще не окончена.
Коза, как есть коза. Это все папины пробивные гены? Ну, не так уж плохо, что они у неё есть.
Я тебе обещала, Плюшка, невозмутимо напоминаю я, я его от тебя веником гонять не буду.
И пылесосом тоже? на голубом глазу хихикает Маруська.
Увы, я не взяла его с собой, я развожу руками, а потом улыбаюсь и говорю прямо, папа пробудет сегодня с тобой столько, сколько захочет.
И спать можно попозже лечь? с какой сказочной скоростью растут наши запросы. Нам палец в рот не клади
О, нет, тут я слабину давать не намерена, раньше можно, позжени-ни. Иди уже, Плюш, тебя тренер ждет.
Впрочем, за мои деньги Руслан Геннадьевич явно согласен еще подождать.
Плюшка вздыхает по своему неудавшемуся маневру, но без особой печаливидимо, и сама понимала, что вряд ли прокатит, но попробовать-то стоило, и все-таки заходит в вольер.
Спасибо, негромко произносит Ветров, находясь за моим плечом.
Надо же, он знает это слово? И даже для меня его произносит! Какие удивительные события происходят в моей жизни.
Это не ради тебя, глухо отвечаю я и пытаюсь отодвинуться. Только и Ветров двигается за мной следом, будто моя тень.
Я знаю, Яр неторопливо качает подбородком, но я правда тебе благодарен, Вик.
Иногда мне кажется, что его спокойствие меня доконает.
Рычащий и угрожающий Ветров, явившийся предлагать мне денег за мое увольнение из Рафарма, был мне понятен. Этот, затаившийся в тени змей, снова замысливший очередную мудреную интригу, не вызывает ничего, кроме острой паранойи.
Маруське в это время помогают первый раз облачиться в защитную экипировку. Подтягивают ремешок шлема под подбородком, подтягивает ремешки на плечах жилета. Я вроде и знаю, что первые занятия выстроены так, чтобы риск был сведен к минимуму, и все равно после случившегося с Ником у меня посасывает под ложечкой. Он ведь опытный всадник, а Маруська такая мелкая. А лошадь вот, напротив, большая. Почему так?
Жеребят не ставят под седло, это для них вредно, замечает Ветров, отвечая на мойк моему удивлению, озвученныйвопрос, не волнуйся, это очень спокойная лошадь. Других для детей не выбирают.
Ты это на глаз видишь? язвительно интересуюсь я. Яд подпускаю я напрасно, Маруська в сопровождении тренера подходит к лошади, спокойно подергивающей ушами, и довольно бойко протягивает к ней ладошку, стремясь прикоснуться к подрагивающему носу.
Вообще, я узнавал, тоном выдающего чистосердечное признание преступника отвечает Ветров, хотя на глаз тоже можно определить, насколько спокойно животное. Кони, по крайней мере.
Потрясающая бдительность, я скрещиваю руки на груди, пытаясь избавиться от озноба, что меня трясет. Стоять рядом с Ветровым и разговаривать оказывается слишком нервно.
Ну что, мы поговорим? мягко спрашивает Ветров, придвигаясь ближе. Еще ближе? Он и так стоял почти вплотную, а теперь я лопатками ощущаю, как задеваю его куртку. И не двинешься ведь никудавпереди оградка вольера, вбок тоже не уйдешьс этого места ракурс на Маруську лучше
Хотя нет, все-таки он сдвинулся, будто одумался, встал рядом со мной, опустил руки на ту же оградку, как и я.
Поговорим, отстраненно откликаюсь я, глядя, как мелкая в это время осторожно поглаживает свою гнедую красотку, выстраивая контакт, точнее, давай ты поговоришь, а я послушаю и сделаю вид, что мне не тяжело держать на ушах кастрюльку лапши. Или ты думаешь, что если Маруське наврал, я тоже поверю?
Ты же знаешь, я не могу полностью отказаться от иска, произносит Ветров без особого удивления моим словам, я не смогу потом снова претендовать на установление отцовства. А подавал я его на эмоциях, после того, как узнал, что ты от меня утаила сам факт Машкиного рождения. Я был чудовищно не прав, я понял.
Понял он.
Взял и понял.
Я с трудом удерживаюсь от язвительного вопроса, не случалось ли у него черпно-мозговых травм в это время. А то с чего бы такие осознания?
Ветров, не трать красноречие и эту волшебную дивную сказочку оставь кому-нибудь другому, я крепче скрещиваю руки на груди, чтобы унять озноб. Маруське ты голову задурил, мне не надо. У меня есть адвокат. И пока я в суде не увижу твое заявление об отзыве части иска, эта вся твоя восхитительная чушь про осознание и сожаление так и останется чушью.