Меня охватила такая обида, что я чуть не разревелась прямо там.
Вы что, Донья! Вы в своем уме?! Вы думаете, я могу что-то взять и не сказать об этом?! Я ничего не брала, Донья! у меня полились слезы. Почему все сразу думают, что, если я сирота, то, значит, и воровка?!
Милагрос! Я тебя не обвиняю. Я только говорю, что сегоднятвой День Рождения. Поэтому возможно осторожно продолжила Анхелика.
Нет! Я не воровка! Обыщите меня, если хотите!
И обыщем! выступила блондинка.
Это не поможет. Служанки не дуры, вмешалась Луиса. Я уверена, что мы не найдем его. Скорее всего, она уже вынесла его из дома.
Но я
Я хотела им объяснить, что не выходила из дома в последние дни. Но после предложения Бернардо все же обыскать нашу комнату, все ринулись туда.
Все, кроме Анхелики. Она лежала на кровати бледная и беспомощная. Глаза потускнели от слез. От ее расстроенного вида мне было тяжело на душе, со слезами я спустилась на колени и встала возле кровати.
Донья, зачем Вы так со мной? Донья, не нужно так со мной. Я ничего не сделала!
Если это не тыя извинюсь перед тобой.
Ее голос был сухой и ровный. Даже отчасти безразличный. От ее слов мои слезы полились еще сильней.
Не утруждайте себя извинениями! Я никогда Вас не прощу Никогда! Меня смешали с грязью. А это самое противное чувство, которое я когда-либо испытывала. Мне казалось, что Вы единственная в этом доме, кто здраво мыслит, но нет, я ошиблась.
Я вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. В нашей комнате был полный кавардак. Луиса с дочерью переворачивали матрасы, выкидывали на пол содержимое всех тумбочек.
Я молча стояла в проходе и наблюдала за тем, что происходит.
Молись, Милагрос! обратилась ко мне ВикторияМолись! Ведь, если мы найдем медальонтебя надолго посадят в тюрьму.
До последнего я была уверена, что они ничего не найдут. Ведь я его не брала!
Но когда Луиса подняла мой матрася увидела тот самый медальон!
Как ты это объяснишь? обратилась она ко мне.
Сеньора, это не мое! Я ничего не брала! Я не знаю, как он там оказался, клянусь Вам!
Поздно отпираться! Факты говорят сами за себя. Мы немедленно вызываем полицию.
Это не правда! Я не крала его! Я пыталась докричаться до них, но они не слушали меня.
Милли, я помню, как ты говорила, что хотела бы иметь такой же медальон, как у бабушки, вмешался Иво.
Одно дело, когда что-то нравится, но другоеворовство! Моему возмущению не было предела. Да, я сказала, Донье, что хотела бы получить его в подарок, когда мы говорили о ее внуке. Но это всего лишь слова! Я ничего не крала. Богсвидетель! Я лучше руку себе отрублю, чем возьму чужое.
Если Бог свидетель, тогда скажи, чтобы пошел в полицию и вступился за тебя, отрезала Луиса.
Сеньора, если я позвоню в полициюподнимется шумиха. Репортеры сбегутся, деликатно вмешался Бернардо.
Да, Бернардо прав. Никуда не надо звонить. Просто вышвырните ее и все, сказал Федерико и вышел из комнаты. Воровка в моем доме! Какой позор! бормотал он себе под нос.
Иво осуждающе посмотрел на меня, вздохнул, и вышел вслед за отцом. Я со слезами на глазах осталась собирать свои вещи. До ворот меня проводил Берни. Он даже не смотрел мне в глаза, когда отдавал сумку.
Я этого не делала, Бернардо! Ты же знаешь! Я этого не делала!
Но ворота уже закрылись, а я осталась за ними.
* * *
Я вышла из такси. Глория, увидев меня, тут же подошла и без слов обняла.
Милли! Что такое? Ты плакала?
Да как тут не заплачешь?!
Что случилось?
Эта чокнутая семейка, на которую я работала, обвинила меня в воровстве. У одной старой карги был красивый медальон. Его кто-то украл или она сама его потеряла, но обвинили во всем меня!
Как ты могла вынести такое?!
А что я могла сделать?
Не знаю Ну, расцарапать им физиономии, например. Как ты могла позволить обвинить себя в воровстве?!
Ты права, я должна была что-нибудь сделать Но в тот момент меня будто парализовало. Было так больно! Я с трудом сдерживала себя, чтобы не расплакаться при них. Хотя все равно это не оправдание, знаю. Я не должна была им позволить так унизить себя!
Еще какое-то время мы просидели на крыльце, обнявшись.
Мы молчали, но я прекрасно знала, Глория понимает все без слов. Сейчас ей было так же тяжело, как и мне. Я не знала, что сказать Падре, как объяснить ему все это, хотя, вероятно, ему уже позвонила Луиса. Он будет жутко недоволен, а мне придется искать новую работу. В любом случае, в тот ужасный дом я точно не вернусь!
К нам вышла сестра Толстушка. Я не стала от нее ничего таить. Рассказала все, как было.
Не переживай, милая. Ты можешь всегда рассчитывать на нашу поддержку. Отнеси свои вещи в комнату и приходи в столовую, хорошо?
Спасибо, сестра Толстуш ой прости, Каталина.
Ничего, ты можешь называть меня Толстушкой, улыбнулась она.
Я отправилась в свою старую комнату, чтобы оставить вещи.
Здесь абсолютно ничего не изменилось, но мне показалось, что изменилось все. Будто меня не было тут целую вечность. За это время мне успели хорошенько наплевать в душу
Я направилась в церковьединственное место, куда я могла прийти, когда на душе скребут кошки.
Я подошла к алтарю.
Я знаю, что мне веришь только ты
Ты же знаешь, что я ничего не крала.
Но этого мало. Как заставить их поверить мне?
Ты видел, как со мной говорил этот кретин Иво? Слышал, что он сказал: «Ты сказала, что хочешь такой же медальон»? Этот пареньдвуличная скотина.
Я ведь уже почти поверила, что нравлюсь ему
Прости Я знаю, тебе не нравится, когда я так говорю, но я ужасно зла на него.
Клянусь, попадись он мне сейчас, я бы
Милли!
Ч-что? от неожиданности подпрыгнула я.
Пошли в столовую, там сестра Толстушка ждет тебя, сказала Глория, стоя на входе в часовню.
Иду-иду.
Когда мы входили в столовую, Глория попросила меня закрыть глаза и не подглядывать. Она помогла мне переступить через порог, чтобы я не споткнулась.
Открыв глаза, я увидела Падре, сестру Толстушку и мать-настоятельницу. Как только мы вошлиони стали петь песню «С днем Рождения, тебя!». На столе стоял торт со свечками. Я быстро посчитала их, восемнадцать. На глаза навернулись слезы.
Загадай желание и задуй свечи, милая, сказала Толстушка.
Я скажу Вам свое первое желание. Я хочу, чтобы вы всегда были рядом, потому что вымоя семья. А второе это найти отца, но его я прошептала только на ушко Глории.
Я задула свечи и обняла каждого по очереди.
Мы с Глорией вышли во двор и побрели вдоль стадиона.
Милли, как ты думаешь, ты найдешь своего отца?
Конечно, найду. Я это чувствую. И когда я найду егоему не поздоровится!
Ты говоришь со злостью, Милли!
А как иначе? По его вине умерла моя мама!
А, может, он ничего не знал? Не знал, что она ждет ребенка, не знал, где она и что с ней?
Это его не оправдывает! У него было восемнадцать лет, чтобы попытаться найти нас. Найти меня!
Мы обошли стадион вокруг.
Краем глаза я заметила, как из кустов нас кто-то сфотографировал. Я повернулась и увидела на противоположной стороне поля того самого бродягу. Я поспешила к нему, но тот уже успел скрыться за деревьями.
Ты видела, Глория?
Видела, что?
Внимательностью Глория никогда не отличалась.
Нас только что сфотографировал какой-то парень. И я, кажется, уже видела его.
Парень?! Какой? Где он?
Он был вон там.
Мы подошли к деревьям у конца стадиона и заглянули вглубь. Разумеется, там уже никого не было. Не нравится мне это. Я уже ни раз замечаю, как за мной кто-то следит.
Милли, мне страшно за тебя! А что если это тот Блондин, о котором ты мне рассказывала, подослал его следить за тобой?
Ну, нет, у того мозгов на такое не хватит. Но это было бы весьма романтично, согласись? Не переживай за меня, ты же знаешь, я могу за себя постоять!
* * *
Кода мы распевались на хоре, к нам зашла сестра Толстушка и сказала, что меня спрашивает какой-то сеньор.
Я поручила ребятам распеваться дальше, а сама пошла в библиотеку.