Но я же обещала, что помогу.
Помогу? Поможет она. Ты думаешь, я не понимаю? Одну рукопись украла, и другую хочешь, да? Тварь.
Послушайте! Что вы говорите такое! Книга же вышла с вашим авторством! Вы же сами хотели, чтобы я помогла вам с новой рукописью
Я хотел? Это ты хотела! Это ты мне звонила все время! Ты и твой мужик! Что, нет его? А то бы посмотрел, как я сейчас тебя оприходую, сука!
Марина по-настоящему испугалась. Она стала осторожно сгибать ноги в коленях, чтобы ударить его, если он накинется, и вдруг ей показалоськто-то еще есть в квартире. Леший!
Отойди от нее. Быстро.
Засыпочкин оглянулся на спокойный Лёшкин голос, и Марина, сгруппировавшись, изо всех сил ударила безумца ногами в живот. Засыпочкин отлетел в сторону, ударился головой о ножку дивана, но тут же, как монстр из фильма ужасов, снова стал подниматься. И Леший выстрелил. Из старого деревенского ружья, которое так и лежало все это время у него в сейфе. Вселенная завертелась в разноцветной карусели, и Марина полетела во тьму. Летела она в стае каких-то черных горластых птиц, похожих на ворон, они толкали ее своими телами и кружились по спирали, постепенно опускаясь. Птицы были пыльные и какие-то трухлявые, как поеденные молью чучелато одна, то другая теряла вдруг перья и махала уже совсем облезлыми крыльями. Марину затошнило от отвращения, и она начала пробиваться вверх, отталкиваясь от этих безумных воронвверх, к свету, к солнцу! Она пробилась и полетела сама, раскинув руки и чувствуя за спиной мерные движения собственных крыльев, а воронье все падало и падало внизбеспорядочно кружащимися черными листьями
Марина очнулась в постели. Лёшка положил ладонь ей на лоб:
Ну как ты?
Ты его убил?
Да жив он, жив! Промазал я. Его в психушку забрали, придурка.
А как ты вошел? Я не слышала!
Так дверь была открыта.
Открыта! Это, наверно, я забыла захлопнуть, когда он ввалился!
А что ты с ним церемонии разводила? Почему не остановила?
На него не действует! Как хорошо, что ты раньше вернулся, господи, он же хотел
Ну ладно, ладно, все прошло.
Лёш, а тебе ничего не будет?
Да за что, Марин? Успокойся, все хорошо.
Чего хорошего-то! И заплакала. Это все я виновата
Чем ты виновата, не выдумывай.
Не справилась
Ну перестань, перестань! Все кончилось, все хорошо, все живы.
Все кончилось, но все было не хорошо. Она-то думала, что все плохо из-за Засыпочкина. Оказалосьнет. Что-то другое. «Идем в одном направлении, но по разным сторонам улицы, думала Марина. А вдруг впереди перекресток? Я сверну направо, а онналево». Она давно не пыталась что-то выведывать при помощи своего дарапообещала однажды и слово держала, знала, ему не нравится. Так, ощущала мимоходом обрывки эмоций. И не разговаривали почтивсе было некогда. Некогда! А с Алексеем что-то происходило, она чувствовала, но молчала, думала, может, сам расскажет. Потом увидела случайно в зеркале его лицос кем-то говорил по телефонуи похолодела: так сиял, так улыбался! Леший заметил ее и повернулся спиной. И вот, наконец, все узнала. Тоже, в общем, случайно. Или нет? Может, специально так сделал, чтобы поняла? Чтобы словами не объяснять. Зашла за чем-то в мастерскуюна мольберте стояла картина, узкий высокий холст. Подошла и «Так вот оно что! горько усмехнулась Марина. Вот он зачем в Кострому ездил. Портрет писать, говорил. Что ж, хороший портрет написал».
Вошел Лёшка. Встал, ни слова не говоря. Марина расправила плечи, подняла голову и ледяным тоном произнесла:
Красиво. Это Кира?
Да.
Выросла девочка.
И не могла больше смотреть на тянущееся ввысь, как стебелек, перламутровое обнаженное тело, юное, прекрасное и бесстыдное. Кира, одна из близняшек Валерии!
Марине стало так больно, что в глазах потемнело. Ушла в спальню, задернула все шторы, легла. Глаза закрыла, но все равно видела смеющееся бледное лицо, тонкую рукуне прикрывающую грудь, а словно выставляющую ее напоказ. «И как написал-то! Живой соблазн. Вот оно что. А я-то, дура, еще сама ему тогда рассказала: девочки в тебя влюблены!» мучилась Марина.
Леший пришел, осторожно присел на краешек кровати:
Марина
Что ты хочешь?
Ты видела
Ее хочешь? Это я уже поняла. А от меня тебе что надо? В постель к тебе ее уложить? Нет? А то могу! Или уже переспали?
Нет.
Так чего ты ждешь?
Марина
Уйди.
Она не знала, сколько так пролежала в темной комнатечас, день? Иногда кто-то заглядывал, что-то говорилона не поворачивалась и не отвечала. Все страшные сны оказались явью, а вся жизнь была сном. Ничего не было, ничего. Одна черная вода, один омут. Смертный сон на дне реки. Все остальноеложь. Потом подумала: «А ведь так же, наверное, страдал Дымарик, когда я в Лешего влюбилась, а теперь Лёшка влюбился, и ничего не сделаешь, ничего, а ведь мне тогда тоже казалось, что я во всем права, хоть и виновата. Как желюбовь оправдывает все»
Больно. Очень больно. Но надо. И позвала мужа:
Я подумала. Я тебя отпускаю.
Отпускаешь?
Да. Решай сам. Или ты со мной, или с ней. Двойной жизнью я жить не буду, хватит с меня.
А дети?
А что дети? Дети твои. Наши. Так же все и будет. Ты и сейчас их не каждый день видишь. Только ты реши как-нибудь побыстрей. А то больно.
Как ты одним ударом.
А ты что хотел?! Чтобы я тебе сказала: иди, милый, погуляй, только приходи не очень поздно? Так, что ли?
И ты даже не хочешь побороться за меня?
Побороться? Как? На веревочку тебя привязать? Я могу, да. Но на что ты мне такой сдался! Сам решай. Только знай, если ты к ней уйдешьэто навсегда. А со мнойвот так будет! И опустила стену между ними, ледяную. Сверкнула глазами и вышла.
Леший собрался и уехал с Серегой Кондратьевым на рыбалку. На неделю, сказал. Подумать. Марина себе приказала: надо прожить неделю. А потом потом видно будет.
Позвонила Татьяна:
Марин? У вас ничего не случилось, а? Тут Леший заехал за Серегойтакой смурной.
Тань, я приеду к тебе сейчас, ладно?
Давай! Девичник устроим.
Марина приехала и тут же у порога разрыдалась, сев на пол:
Тань, он уходит от меня-а
Леший? Да ты что?
Так и проплакали весь вечер, запивая горе водкой. «Все-таки сволочи мужики, думала Татьяна, глядя на зареванную Марину. Сво-ло-чи! Молодую нашел Господи, а мы-то что, старые? Маринка еще моложе, чем я, ей еще и сорока нет! Или есть?»
Марин, ну их на хрен, старых дураков. Давай молодых себе заведем. Мы еще хоть куда! Вон, кошелки эти эстрадныеу одной мальчик, у другой. А мыне хуже.
Та-ань, да не нужен мне никто Я жить без него не могу-у.
Татьяна очень переживала за Злотниковых: с Алексеем она была знакома даже дольше, чем с Мариной. Танька вдруг вспомнила, как Злотниковы расписывалисьпочти через два года после того, как начали жить вместе! Маринка была уже на седьмом месяце, и тянуть дальше стало просто неприлично. Татьяна, которую Марина позвала в свидетельницы, тогда долго хохотала:
Да вы что, до сих пор не женаты? А мы-то с Сережкой обижаемсяишь, расписались по-тихому, свадьбу зажали!
Тань, да как мы могли вас не позвать, ты что. Без тебя вообще бы ничего не было.
Накануне свадьбы Лешего зачем-то понесло в Питер, и Марина, зная, чего от него можно ожидать, вытащила его оттуда на день раньшеон сам предполагал прибыть прямо «к обряду», как он изящно выразился. Он позвонил с вокзала:
Марин, я забыл, куда ехать! Где этот чертов загс-то?
Ехать надо домой.
Почему домой, что случилось?
Ничего не случилось, приезжай домой, я тебе все объясню. Все хорошо, не волнуйся.
Поняв, что свадьба только завтра, он разорался, но Марина и не думала обижатьсяЛеший просто перенервничал: поезд задерживался, и если бы расписывались сегодня, он действительно с трудом успел бы «к обряду». Когда он выдохся, Марина сказала ему, сдерживая смех:
Ну что ты орешь, папочка? У тебя невеста на сносях, а ты разоряешься.
От слова «папочка» Леший тут же размяк и сел на пол перед Мариной, положив голову ей на колени:
Прости меня, дурака.
Ты только представь: вот такой взвинченный ты завтра бы приехал в загсда нас бы выгнали.