Нет, ба. Конечно, нет. Мы не ссорились. Все хорошо. Просто Осень на пороге. Вот я и Аня не договорила, пожала плечами, вымучивая из себя еще одну улыбку. Врать бабушке было сложно и противно, но и душу излить она не могла.
Сама же встряла в какие-то неправильные, слишком серьезные и непонятные для нее взрослые игры И как выпутатьсяне знала.
После возвращения из ССК, Аня не рассказала Зинаиде ни об одном из произошедших разговоров. Страшилками Высоцкого пугать не хотелось, а предложение Вадима Даже озвучивать было стыдно. Очевидно, что Зинаида будет против. Она всегда против подковерных игрищ. Все должно быть честно и прозрачно. И сама так жизнь прожила, и внучку тому же учила.
Аня же Очень хотела спасти дом. И совершенно не доверяла Вадиму. Который не просто так взял телефон. Благо, не звонил, но пару раз писал.
«Ну что, кудряшка? Подумала?»
.
Получив первое сообщение, Аня почувствовала, как бросает в холодный пот. Долго не отвечала, а каждый раз, когда возвращалась к тому, что рано или поздно придетсяиспытывала страх сделать что-то не то. И Честно говоря, почему-то чертовски тянуло позвонить не Вадиму, а Высоцкому. Пусть снова думает, что она глупая. Пусть Но он ведь подскажет. Ему почему-то верить легче.
«Я позвоню, когда решу»
.
Ответ Аня набирала дрожащими пальцами, и дальше тоже долго тряслась. Будто уже совершила ошибку и остается только ждать, когда цепная реакция приведет к полному краху.
Высоцкий сказал, что ждет их ответа по дому до конца лета, довольно красочно описал перспективы в случае, если они не согласятся продать его ССК. Сам он на связь не выходил. Ни насчет дома, ни насчет стажировки. Вполне возможно, просто забыл о своем обещании, и Аня не могла его в этом винить. В конце концов, какая к черту стажировка, если она раздумывает над тем, чтобы согласиться на предложение его помощника и поучаствовать в какой-то подставе?
Но это ведь спасет дом, правда? Или все же нет?
Нют, я тут подумала Аню снова начало засасывать во все те же мысли, но на сей раз тихий голос бабушки быстро вернул в реальность. Слишком Зинаида говорила неуверенно
Аня немного нахмурилась, заглядывая в лицо, дыхание затаила Понимала, о чем речь пойдет. И не знала ужебоится этого или хочет.
Что?
У нас ведь деньги есть сейчас. Те, что на окна откладывали, и твои Гонорарные видно было, что слова даются непросто, и даже попытка внучки улыбнуться не больно-то помогает. «Гонорарными деньгами» Зинаида считала в частности и «сдачу» с телефонной компенсации от Высоцкого. Рассказать, как все было на самом деле, Аня так и не смогла. Благодаря этим деньгам сумма, которую Аня отдала бабушке, стала практически космической. И будь Зинаида чуть более дотошнойлегко вывела бы внучку на чистую воду, но она привыкла доверять. И учила доверяться. Как самой казалось, хорошо учила
Есть
Может мы
Говори, ба
Может ну его Дом этот? Зинаида вскинула на внучку взгляд, даже улыбнулась, сказала решительно.
Ба Аня же застыла, разом растеряв все слова.
Ты послушай, родная. Я долго думала. Я очень люблю его. Тут дедушка нашв каждом гвоздике. Тут твое детство. Тут моя старость. Тут душа моя навечно. Но мы не справимся, боюсь. Не справимся, Ань, слова давались Зинаиде очень сложно. Она долго и тяжело шла к этому разговору. Через бессонные ночи. Через тихие слезы. Через страх. Иногда даже отчаянный. Но нельзя просто закрывать глаза на правду, надеясь, что обойдется. В этом Высоцкий, несомненно, был прав.
Да ну чего ты, ба? Как это не справимся?! увидев, что бабушкины глаза блестят, Аня попыталась поделиться вдруг возникшим у самой энтузиазмом. Взявшимся ниоткуда. Который в никуда же и уйдет скорее всего. Все мы справимся! Ты правду говоришьденьги есть, и окна можем уже заказать, и двери поменяем, а в следующем году крышу сделаем. Котел новый поставим. Осенью не будем уже Аня залепетала, изо всех сил пытаясь отстроить их песочный мечтательный замок планов, который медленно рушился, ведь Зинаида отчаянно теряла веру в него.
Послушай меня, ребенок. Пожалуйста, не перебивай только, я и сама собьюсь. У меня есть доверенность от Анфисы на ее часть. Я узнавала у юристаон сказал, что задержек не будетмы сможем продать дом. На те деньги, что скопилисьремонт сделаем в квартирах, хоть какой-то, и действительно попробуем сдать Это хорошее предложение
Но ты же не хочешь, бабушка! Я же знаю, что ты не хочешь
Я хочу, чтобы не получилось Зинаида надеялась, что удастся сказать разом и твердо. Но, к сожалению, чтобы уметь такнужно родиться человеком без сердца. Чтобы не получилось, что я умру, а ты одна будешь за дом воевать, понимаешь? поэтому закончила она уже шепотом, видя, что не только ее глаза начинают блестеть, но и Анины.
Ну глупости ведь, ба! Глупости! Не говори такого!
Это жизнь, Нют. Мы не вечны. Я так и вовсе. Ну сколько я еще проживу? Пять лет? А дальше что? Что тебе оставлю? Спокойно ведь и умереть не смогу, зайка
Ба подобные разговоры вести Аня была совершенно не готова. Только и могла, что усиленно мотать головой, отгоняя слова и мысли, а еще перебивать. Не говори так, ба! Мы ничего продавать не будем! И ты жить будешь вечно! И дедушка не хотел бы!
Дедушка не хотел бы. Ты права, Нют, права. И я тоже надеялась, что он вечно жить будет. Но дедушки больше нет. И защитить нас некому. А то, что предлагают Это хороший вариант. Подумай, Нют. Зинаида сделала паузу, набирая в легкие побольше воздуха, собираясь с силами, чтобы озвучить фразу, которую последние полгода отчаянно боялась. Но страху нужно уметь смотреть в лицо. Другого выхода нет. Ты подумай, и мы еще поговорим. Но я хочу продать дом.
Думать о бабушкиных словах было сложно. Каждый раз, когда Аня старалась заставить себя, чувствовала, как по телу идет дрожь, а душа выворачивается наизнанку.
Ведь одно дело, когда подобное говорит Высоцкий (так как на восприятие его слов, как правды, мозг сам выставляет блок), а другое, когда это делает бабушка, будто внося болезненную истину, которую они все эти месяцы так рьяно пытались оставить за порогом, в дом своими руками.
И теперь эта истина внутри. Течет, вместе с кровью, по венам, заражая сомненьями организм.
А еще теперь перед Аней, по сути, встал один единственный вопрос: кому звонить?
Смиряться с решением бабушки, которое далось ей невероятно сложно, которое уже забрало слишком много нервных клеток, а реализация ведь и вовсе может лишить лет жизни, и звонить Высоцкому? А потом
Когда Аня рисовала в голове перспективы переезда, холодела от ужаса. Она даже представить не могла, насколько больно бабушке будет смотреть, как ее домродной, самый лучший в целом миреснесут. Да и дальнейшая жизнь в «коробке» ведь будет для бабушки настоящим испытанием. Слишком непривычно. Слишком тесно. Слишком душно.
Или рисковать вопреки собственным чувствам и звонить Вадиму. Который сначала неизвестно, что попросит за «сотрудничество», а потом неизвестно, сдержит ли словопоможет ли на самом деле или кинет. Высоцкого ведь он готов кинуть, так чем они лучше?
Оба варианта пугали. Аня все никак не могла решиться И снова хотела верить в чудеса. В то, что есть какой-то третий вариант. Он должен быть. Просто обязан.
Безумно хотелось, чтобы как-то раз решение упало с небес. Прилетело с волшебником на голубом вертолете, было скинуто бандеролью. Но сколько Аня ни смотрела ввысьвертолета на горизонте не видать, а дни до последней недели лета сменяли друг друга слишком быстро.
Однажды, замаявшись сидеть дома, в последнее время слишком тихом и будто давящем, Аня вышла побродить По уже достроенной и даже частично заселенной части ЖК. И сама толком не зналапытается таким образом смириться с неизбежностьюначать воспринимать все окружающее по-новому, или хочет с новой силой это окружающее возненавидеть.
Все месяцы войны за дом Аня воспринимала каждую из составляющих ЖК, как фактор раздражения. Открывшиеся магазины и кафе, красивые детские площадки с замысловатыми игровыми горками, здание будущего детского сада и еще одно побольшебудущей школы
То, за счет чего Высоцкий и его фирма продавали квартиры дороже, и что очевидно облегчало жизнь будущим жильцам, злило Аню. Просто потому что она не хотела видеть здесь жильцов. Не хотела облегчать им жизнь. А в особенно отчаянные минуты даже хотела Чтобы фирма обанкротилась и стройку пришлось прекратить. Аня зналатакие случаи бывают. И как бы ужасно это ни звучало, ей не жалко было людей, успевших вложить сюда деньги. В минуты откровенного отчаяньясовершенно не жалко. А вот потом, когда волна гнева спадала, становилось уже стыдно. Потому что бабушка воспитывала ее иначенельзя желать зла людям. Но как же сложно было не желать, когда эти люди делают зло тебе, даже об этом не подозревая и не задумываясь.