Богомолов смотрит на меня с пониманием. Неужели у меня на лице написана такая же, как у него, реакция на Соню?
Мы забираем вещи и покупки, заносим все это в дом. Знакомство с Ириной получается довольно быстрым, потому что она занята готовкой. Соня смотрит на жену моего друга как на богиню воплоти и обещает помочь, как только забросит вещи в комнату и помоет руки. Мы поднимаемся на второй этаж в отведенную нам спальню. Я бросаю взгляд на двуспальную кровать, мысленно проклиная Богомолова за то, что поставил меня в такое положение. Как я буду спать с ней на одной кровати, черт подери? Соня старается не смотреть на ложе, быстро сбегая в ванную комнату тут же при спальне, а потомвниз к Ире. А дальше все идет как по накатанной. Девочки готовят обед в кухне, мы с Витей пьем пиво у бассейна, переодевшись в купальные шорты, а потом все вместе садимся за стол на террасе.
Собственно, самое страшное в нашей работе, продолжает Ирина начатый, видимо, с Соней на кухне диалог, это остаться без защиты. Мне повезло, что у меня такой муж, иначе я не знаю, чем бы закончилось для меня дело Наумова.
Говорят, он умер в тюрьме.
Ирина пожимает плечами.
Умер сам или помогли, непонятно. Да и не мой это вопрос больше, пусть в тюрьме разбираются.
Ох, у меня бы, наверное, сердце от страха остановилось, будь я на вашем месте, с придыханием произносит София.
Мне не нравится ее интерес к уголовке. Не знаю, почему, просто иррациональное чувство раздражения, посещающее меня всякий раз, когда она говорит о своем увлечении этой отраслью. Я хмуро смотрю на нее, ловя каждую реакцию на сказанное Богомоловой.
Макар, да расслабься, смеется Ира, заметив мою реакцию. Соне бояться нечего, у нее же есть ты. Хотя если так посудитьона легонько стучит зубцами вилки по губе, то если Соня пойдет в прокуратуру, вы окажетесь по разные стороны баррикад. Но и это решаемо самоотводом Сони или твоим. В общем, подружитесь, раз дошли до этапа совместного проживания.
Ну, Витя, спасибо, удружил. Я мечу в него зрительные молнии, но мой приятель улыбается и довольно потягивает пиво, как ни в чем ни бывало. Говнюк. Смотрю на Соню и в который раз убеждаюсь, что она умеет держать покерфейс не хуже опытных адвокатов. Дальше обед протекает в болтовне ни о чем, мы вспоминаем студенческий годы, как это обычно бывает, а Соня смеется над нашими приключениями и задает уточняющие вопросы. Мы плавно перемещаемся к бассейну, пока девочки убирают со стола, а уже минут через пятнадцать они присоединяются к нам, и тут начинается настоящий ад. Тот самый, в котором мне приготовлен отдельный котел за похотливые мысли в отношении юной девушки. София в купальнике, а я уже после пары бутылок пива, что подразумевает более быстрый ток крови. И, кажется, она у меня стремится не туда, куда нужно, концентрируясь в нижнем полушарии.
Я видел Силантьеву в кружевном нижнем белье. Старался не смотреть, но взгляд все равно скользнул по соблазнительным изгибам. Сейчас же мне вроде как по статусу положено жадно рассматривать тело Сони, и я этим нагло пользуюсь. Пока она идет к бассейну, покачивая упругой попкой, я не свожу с нее взгляда. Черт его знает, как смогу спать рядом с ней и не касаться, но мне придется очень сильно стараться, чтобы удержать член в штанах.
Хороша, констатирует Витя, даже не глядя на свою красавицужену.
А ведь Ирина была чуть ли не королевой курса, за ней таскались даже самые завидные женихи, а выбрала она Витю, который, что странно, совершенно не оценил оказанного ему высокого доверия. Чуть ли не со свадьбы таскается по бабам, но, похоже, и Ира не лишена его щедрого внимания, если судить по игривым взглядам, которыми они периодически обмениваются. Никогда не понимал цели жениться, а потом изменять. Я, наверное, поэтому и не тороплюсь связывать себя узами брака, потому что еще не встретил женщину, ради которой готов изменить свой образ жизни. Ту, доверие которой побоюсьда и не захочу в принципепредать. Мама утверждает, что чем я старше, тем меньше у меня будет желание остепениться. Интересно, меньше, чем ноль, оно может быть? Думаю, по шкале маминых принципов вполне.
Дай поиграть, произносит Витя, вырывая меня из мыслей. Я смотрю на него вопросительно. Соню. Дай поиграть. Сладка такая, сожрал бы.
Я хмурюсь, сжимая челюсти.
После нашего разговора я посмотрел на нее другими глазами, так что теперь мы на самом деле встречаемся.
Брови Вити резко подскакивают вверх.
Заливаешь, говорит он с ехидной ухмылкой, я же остаюсь серьезным.
Ни капли.
Да ты даже не прикоснулся к ней ни разу.
Соня не очень любит публичное выражение чувств.
Ого, уже и чувства есть? Быстро ты.
Витя снова смотрит на бассейн, где плещутся девушки, и я тоже перевожу туда взгляд.
А чего тянуть? Такую девушку за секунду уведут изпод носа, и оглянуться не успею.
Что правда, то правда. Поговорим о делах наших скорбных, пока язык не заплетается? серьезно спрашивает Богомолов, и мы погружаемся в беседу о работе.
Ну мальчики, ну вы опять! недовольно тянет Ира, выходя из бассейна спустя минут двадцать. Витя, ты же обещал, что о работе нини.
Ни в коем случае, моя мышка! восклицает он с улыбкой. Я просто не мог такого обещать.
Она притворно хмурится и, подойдя к нему, выжимает на его разогретый солнцем живот влагу с волос. Он вскрикивает и, хохоча, подскакивает с шезлонга, буквально налету сносит Ирину с ног и запрыгивает вместе с ней в бассейн. Соня проходит к шезлонгам, на одном из которых стопкой сложены принесенные Ирой полотенца. Я не свожу взгляда с ее затвердевших сосков, контуры которых четко просматриваются под тонкой тканью купальника. Силантьева быстро заворачивается в огромное белое полотенце и садится на край того же шезлонга. Я отставляю пиво на столик, развожу ноги и ставлю ступни на кафель.
Иди сюда, Софья, показываю ей на место между моих ног.
Что? Зачем это?
Я подаюсь немного вперед и снижаю голос.
Нас обвинили в том, что мы не касаемся друг друга.
Ну и что? Мы же не обязаны
Соня, иди сюда.
Ее брови удивленно подскакивают, а на лице играет небольшая улыбка.
Вы ты назвал меня Соней. Это первый раз.
Оговорился, наверное. Ну ты идешь?
Она поднимается со своего места и садится, куда я ее пригласил, боком ко мне. Я подхватываю ее за талию разворачиваю спиной к себе и резко притягиваю к своему телу. Она вздрагивает и напрягается, но не отстраняется, что уже хорошо.
Мы же просто играем, тихо говорит она.
Да, тут главное быть убедительными.
О чем ты?.. Ооо, выдыхает она, когда я пробегаюсь губами по ее прохладной шее. Не могу удержаться. Для Сони все это выглядит как показательное выступление перед Богомоловыми, а мне алкоголь ударил в голову и хочется приключений. Острых таких, на грани здравого смысла. Что вы ты делаешьте? дрожащим шепотом спрашивает она, пока я губами собираю с ее кожи мурашки. Что я, на хрен, делаю? Сам не понимаю, но оторваться не могу. Софья пахнет слегка сладковатыми духами, но мне, как ни странно, нравится.
Так, голубки, прекращайте, раздается над нашими головами, и я наконец отрываюсь от Софии. Витя смотрит на нас с улыбкой. Предлагаю разжигать мангал через часик.
Согласен, отзываюсь я, прижимая Софью ближе к себе. Мое сердце колотится на разрыв, и я малодушно прикрываюсь Силантьевой, чтобы никто не пялился на мой каменный член.
Мы же только недавно поели, говорит Ира, устраиваясь на шезлонге рядом с мужем. Он тут же протягивает ей бутылку пива.
Так когда это было? К тому же, мышонок, мангалэто целый ритуал. Разжечь, подождать, пока дровишки перегорят. Ты представляешь себе, сколько времени это займет? Как раз к ужину будут шашлыки.
Обожаю шашлыки, наконец подает голос Соня, отмерев после моего нападения.
Правда? вырывается из меня.
Да. Очень люблю, подтверждает она, а потом, удивив меня, берет со столика мою бутылку с пивом и делает несколько глотков. За обедом она не пила, и я подумал, что Силантьева совсем не употребляет алкоголь, но, похоже, ошибся.
А я больше рыбку люблю, тянет Ирина, прикрывая глаза.
И снова наша беседа приобретает легкий оттенок. Мы говорим обо всем и ни о чем в то же самое время. И мне так кайфово. Соня расслабилась и теперь спокойно прижимается спиной к моей груди, а я вывожу ленивые круги на ее бедре. Она не сопротивляется, не спорит, не отодвигается. Спокойно воспринимает каждое мое действие, только периодически вздрагивает, когда мурашек на ее коже становится слишком много. Хочется верить, что они появляются не от того, что дело близится к вечеру и она замерзает, а от моих прикосновений. На черта я сам себя затягиваю в этот омут, непонятно.