Сладкая горечь
Глава 1
Говорят, что боль этонечто вроде наркотика. К ней привыкаешь, как к телесному наслаждению, и попробовав один раз, уже не сможешь жить без того самого грубого шлепка по заднице, без страстного, до синего засоса поцелуя в шею. В этой боли есть свой смак, своя изюминка. Кнут и пряник, который ты начинаешь ставить на чаши весов, как самое страшное наказание, что кнутом ударит по чувствительной коже, и как самое сладкое поощрение в виде того самого пряника, который ты ненавидишь всем своим сердцем, что покрыто шрамами совсем другой боли.
Душевная боль схожа с терпким виски. Ее невозможно пить чистой, ибо обжигаешься до самого основания, но, когда грубая ладонь сильно сжимает скулы и вливает в рот эти самые виски, то ты глотаешь ее смешивая внутри со слезами, и тогда получается размешанная боль. Ты можешь ее либо выдержать, либо проглотить и жить дальше, а можешь задушить ее путем собственного удушения, но только отчаянье и суицид твое самое главное табу, что ты не можешь разрушить. Это твое наказание. Боль твое наказание, как и поощрение, как и самая главная награда к которой ты стремишься, забывая считать минуты, секунды до взрыва.
И каждый раз сжимая во время своего яркого оргазма мое горло, он рычит словно дикий зверь. Хищник, что растерзал свою жертву, и теперь может откусывать от нее кусок алого мяса. Его взгляд становится иным. Чужим. Непохожим на него. В сексе он познал свою стихию, словно открыл в себе главный талант. Быть садистом со мной его амплуа вне семьи, и игр с детьми, что ждут папочку после работы с мешком конфет, но он звонит жене, извиняясь просит ее не сердиться, и ссылаясь на крупное дело запирается в кабинете со мной. Со мной. С простой секретаршей, что однажды сказала ему: «Да», и вступила на путь нечестной игры за борьбу своего счастья.
Как странно слышать его слова о прощении, но при этом одновременно ласкать его губами. Он не стесняется скрипеть зубами, стоит мне покрыть поцелуями его крепкий торс, и спуститься ниже. Ширинка уже расстёгнута, как и припущены брюки. Мне остается только запустить ладонь, чтобы сжать его твердый орган пальцами, и тогда он отложит в сторону телефон и это продлится не дольше секунды, ибо потом волна удовольствия чуть стихнет, и он сможет договорить со своей женой хриплым, но все же спокойным голосом. Когда разговор завершиться, и он начнет говорить: «Я люблю тебя» своей супруге, я же приму горячую сперму своими губами, чтобы доставить ему то самоудовлетворение, какое ему стыдно испытывать с женщиной, что родила ему прекрасную дочь.
Мне страшно подумать о том, кем я буду без той боли, которую он доставляет мне каждый Божий день своим присутствием. Почему из всех женщин он выбрал меня, как объект своего желания, и почему я позволяю себе сгорать, как спичка при виде этого строго взгляда? Утро начинается с кофе. Заряда бодрого напитка, и кончается ласковым поцелуем от меня. Это ведь уже ритуал, и я не смогла бы сделать ничего лучше, как просто пойти удавиться, чтобы покончить со всем нездоровым взаимоотношением между нами. Но ведь он мой голубоглазый мальчик, а я послушная девочка. Нездоровая вещь. Она просто нездоровая, но я пленница его взгляда, его шепота и грязных словечек. Я сгораю от стыда, когда, грубо прижимая меня за волосы к своему торсу, он заставляет меня извиваться от сладкого шепота: «Маленькая сучка».
Три стука в дверь, и вот я делаю шаг вперед. За мной закрывается дверь, а я стою на пороге, держа в руках дрожащий от моего волнения поднос, посреди него стоит кофейная чашечка на один глоток, но я должна стоять, ждать, пока Герман не допьет все до последней капли. Он пьет медленно, весьма вальяжно и не оставляет мне шансов на побег. Так сев в широкое кресло, он делает свой коронный мини-глоток, и ждет моей реакции. Что я могу сказать? Он роскошный, и в этом нет сомнения, но почему по моим ногам тогда стекает пот жара? Герман подходит ко мне, ставит чашечку на месте, и гладит мое лицо тыльной стороной ладони так, что я словно ласковая кошка подставляю нежную щеку.
-Крис, ты прекрасна, черт тебя возьми.-он облизнулся.-кстати, через час должна прийти моя жена. Ты помнишь, как она судилась с одной зазнайкой, которая украла ее песню и выдавала ее за свою? Так вот, мы почти выиграли дело, но остались некоторые формальности. Будь так добра, не показывайся, пока она будет здесь, хорошо?-улыбнулся Герман плавно переходя к моему плечу, талии.-я знаю, ты послушная девочка.
-Да, я все понимаю.-кивнув я развернулась, чтобы вернуться к рабочему месту.
-Кристин, сегодня вечером мы с тобой встречаемся у тебя, ты помнишь?-улыбаясь своей ухмылкой спрашивает меня Герман.-не забудь, и не вздумай сбегать, шалунья.
-Разве я когда-то сбегала?-спросила тихим голос я.
-Ты любишь играть в игры, где желаешь быть пойманной мною, а я сегодня не в настроении.-он облизнулся.-не заставляй меня злиться, малышка.
-Что ты хочешь на обед?-спрашиваю я крепко сжимая ручку двери.-я могла бы заказать в бюро обед или
-Или..-его ухмылка стала еще хитрее, и подойдя ближе, он аккуратно убрал мою ладонь с ручки двери и сам открыл ее отвесив мне звонкий шлепок по ягодицам.-ты знаешь, что я хочу.
-Принести кофе, когда придет твоя жена?-я обернулась.
-Конечно, Крис.-Герман улыбнулся.-она пьет без сахара и с молоком. Пожалуйста, не напутай, как в прошлый раз, иначе она разозлиться. Знаешь, она терпеть не может, когда в моих секретаршах работают дурочки, что не умеют ей угождать. Ты у меня девочка послушная, умная, и черт возьми,-его ладонь грубо сжала мои ягодицы.-такая сексуальная. Ладно, топай.-еще один грубый шлепок и я повизгиваю от отголоска наболевшего места.
Вот мы и вернулись к тому, с чего все начинается в этом агентстве юриста Германа Гордеева. Мой босс, мой мужчина, мой запретный плод, мое наказание. Я могла бы стать лучшей из его женщин, но я лишь самая покорная. Почему? Птичьи права обязывают тебя быть покорной, как никого другого. Скорее всего, во всем виновата моя усталость жить в том мире взрослых проблем, и я осознанно нашла Германа, но тогда почему я глотаю слезу боли при каждом его слове? Все постепенно изнашивается: организм, вещи и я. Но только есть одно «но»что он будет делать со мной, когда я расползусь по швам, как самая нежная к телу родная рубашка?
Уйти, бросить все и улететь, но только далеко ли улетишь, когда вырваны крылья? Мне хочется просто стоять рядом с ним, уткнувшись лицом в плечо и вдыхать запах его тела полной грудью. Вот это и было бы наивысшей точкой моего удовольствия, которое только может позволить себя такой воспалённый властью разум, как мой. От постоянного ментола появилась моя эротичная хрипотца, да только он ловит своими губами мой дым и растворяется в нем на секунды. Кажется, добавлять коньяк в кофеэто какая-то порочная привычка. Так ведь происходит каждый полдень, и я как по зову Вуду делаю рутинные действия, но только не сегодня. Жена Германа впорхнула в бюро, как яркая, разноцветная бабочка, и прямиком направилась к мужу в кабинет, где пробыла больше трех часов.
Они не говорили о работе, как, то преподносил Герман, а занимались любовью. Он ласково целует ее шею, губы, грудь, пупок и постепенно, постепенно промежность. Я знаю, как он это делает с его же слов, ибо не раз слышала грязные истории его секса с женой. И хотя по слухам она та еще блудница, да и с ее внешностью это было бы неудивительно, но Герман закрывает глаза и делает вид, что глухой, как только такие сплетни становятся слишком громкими. Он никогда не рычал перед тем, как вцепиться в ее горло. О чем говорить, если по отношению к ней Герман не позволяет себе грубости? Только карамельная сладость, да только вечерами он трахается со мной, как с дешевой, дорожной проституткой, что не против заработать пять сот рублей путем глубокого минета. Потом мы выпиваем бутылку шампанского, а он брезгливо целует мои губы, что несколько минут назад ласкали его член. Обычно он грубо сжимает мои скулы, и я, не сдерживаясь от боли, чуть приоткрываю губы хватая воздух. Тогда-то он и одаривает меня своим долгожданным поцелуем.
Включив негромко радио я заполнила холл старой и любимой песней Мирей Матье «Pardonne Moi». Это позволило мне не слышать всех этих вздохов, стонов, что, не стесняясь доносились из-за двери, и закусив от злости нижнюю губу, я сделала музыку чуть громче, наполнила кружку горячей водой и заварила крепкий чай. Право на расслабиться я получила, и к тому же, скоро обед. Сегодня мы с Женей запланировали пообедать в местной булочной, где подают вкусный кофе. Так и получится, как всегда она закажет себе полноценный обед, ибо не видит смысла ограничиваться одной булочкой, а мне не до еды. Я в предвкушении иных сливок, что буду испивать ненасытными глотками этой ночью.