Беру из шкафчика единственный халат, хмурюсь, но все же прячусь в него и бесшумно выхожу из ванной. Цербер стоит у окна, спиной ко мне. Еле заметно вздрагивает, когда я окликаю его.
- Халат только один, - сообщаю виновато.
- Бери себе, - приказывает, не оглядываясь.
- Взяла, - фыркаю я.
Забираюсь с ногами на двухспальную постель, потираю подвернутую лодыжку. Цербер оборачивается, обводит меня тягучим взглядом, а потом тяжелым шагом направляется в ванную.
Через пару минут оттуда доносятся грохот, звон и пару крепких словечек на немецком. Прыскаю от смеха. Неудивительно. В маленьком помещении мужчина словно медведь в кукольном домике.
Возвращается из душа в одном лишь полотенце, обернутом вокруг бедер. Лучше бы я ему халат уступила
Задерживаю дыхание, чтобы не выдать себя лихорадочным стоном, и отвожу взгляд, который опять может скользнуть не туда, куда нужно.
- Я нашел аптечку, - ровным тоном сообщает мужчина.
- Это она летала по всей ванной комнате?ухмыляюсь ехидно.
- Не только, - в голосе слышится улыбка.
Нервно хихикаю, чувствую на себе потеплевший взгляд цербера и замечаю, как слегка приподнимаются уголки его губ.
Мужчина садится рядом, сминая постельное белье, жестом указывает мне протянуть ушибленную ногу, обхватывает рукой мою многострадальную лодыжку.
- Я наложу тугую повязку, но утром сразу к врачу!чеканит строго.С твоим чемоданом тоже утром будем разбираться, когда администрация выйдет на работу. Договоримся, думаю.
Мне нравится, как он говорит во множественном числе. Словно мы не чужие люди и вместе будем решать мои проблемы. С одной из них он помогает прямо сейчас, крепко держа мою ногу и обматывая эластичным бинтом. Иллюзия заботы, но такая приятная.
- Врач?спрашиваю, чтобы хоть как-то отвлечься от горячих ладоней, что касаются моей лодыжки.
- Почему?цербер смотрит на меня исподлобья.Всего лишь основы первой помощи.
- Я их не знаю, - признаюсь честно.
- Зря, в жизни пригодится. Особенно, когда есть дети, - неосознанно бьет по больному.У тебя есть дети?припечатывает пытливым взглядом.
Добивает. Контрольным выстрелом в сердце.
- Нет, - опускаю глаза.А у тебя?
- Дочь.
Одно слово - и тишина. Подробностей я не заслуживаю. Мы недостаточно близки, чтобы обнажать души друг перед другом. Его жизнь меня не касается, но я зачем-то продолжаю стучать в наглухо закрытую дверь.
- С тобой приехала?вырывается у меня. - Наверное, волнуется, что тебя нет рядом сейчас?
Чувствую себя виноватой. Из-за того, что я упала в море, а цербер вынужден был меня спасать, где-то теперь одиноко грустит малышка. Сначала я у нее плед с котиками украла, а теперь и папу.
- Она под присмотром, - отрезает коротко.
Испытывающе вглядываюсь в его по-мужски красивое, грубоватое лицо, но он делает вид, что всецело занят «первой помощью».
И все-таки у него есть жена. Ведь это логично! Именно она сейчас присматривает за дочерью. Где-то там, в реальном мире. За пределами стен этого номера.
Выдыхаю со слабым стоном.
Теперь мне вдвойне неловко Должно быть Но
Мужская ладонь движется от повязки выше, ложится на щиколотку. Останавливается, сжимая. Каре-зеленый взгляд вонзается в меня, пробивая насквозь. Жесткие пальцы впиваются в голую кожу.
Я давно не девочка и прекрасно понимаю, что означает внезапно изменившееся поведение цербера. Не раз я испытывала на себе этот звериный интерес, граничащий с диким желанием. Мужчины похожи в своей похоти.
За одним исключением. Впервые за последнее время я остро хочу подчиниться.
Именно ему. Незнакомцу с обжигающим взглядом.
Вместо того, чтобы возмутиться, я подаюсь ближе к церберу. Облегчаю его задачу, избавляю нас обоих от никому не нужных «брачных игр».
Одним страстным поцелуем даю ему зеленый свет.
Два взрослых человека. Миллиарды искр в воздухе, готовых соединиться и взорвать все вокруг.
Единственная ночь вместе.
Нет, я ни на что не рассчитываю. Я лишь одолжу чужого папу. На время. Потому что мне очень нужно.
***
Сильные мужские руки блуждают по моему телу, жесткие губы срывают сиплые стоны. Халат давно отброшен, как нечто ненужное. Кожа горит от прикосновений.
Цербер нетерпелив и груб. Мы чужие, но он ведет себя так, будто берет свое.
У меня есть последний шанс оттолкнуть его. Показать, что я «не такая», но
Сегодня я такая!
Поэтому открываюсь навстречу жадным губами, принимаю жалящие поцелуи и слабые укусы. Отвечаю нежностью, словно в противовес мужской страсти. Аккуратно скольжу ладонями по его лихорадочно вздымающейся груди, очерчиваю пальчиками напряженные мыщцы, веду к прессу. И еще ниже
Приручить цербера не удается. Наоборот, он становится более диким и необузданным.
- Сладкая, - говорит по-немецки, уверенный, что я не понимаю.С ума сводишь, - горячо выдыхает в ушко.
Не знаю, зачем ему скрывать свою мягкость. Наоборот, так проще уложить женщину в постель.
Но, кажется, я смирилась, что мне не разгадать этого мужчину.
Его голос хриплый, срывающийся. Он мог бы быть ласковым, но рядом со мной настоящий цербер. Поэтому даже в такой интимный момент вновь слышу приказные нотки.
- Иди ко мне, - уже по-русски.
Повелительный тон и горячие руки на моих бедрах не принимают возражений. Рывоки он усаживает меня на себя. Обвиваю мощную шею руками, чтобы удержаться.
Цербер замирает внезапно, хмурится. И я осознаю, чем он обеспокоен.
- Все в порядке, я пью таблетки, - выпаливаю я.Безопасно, - лгу до последнего.
Ведь я очень надеюсь, что «опасно». Настолько «опасно», что мне хватит одной ночи, хоть врачи утверждают обратное.
Мужчина медлит, будто мысли мои подслушал. Сомневается. Чувствую, что даже остановиться готов, хотя в его состоянии это практически невозможно. Но он из тех людей, у которых мозг сильнее сердца.
Отключай здравый смысл и строгий расчет, цербер! Сегодня они нам не пригодятся.
Обхватываю ладонями щетинистые щеки, провожу коготками по бородке. Всматриваюсь в напряженное лицо, ловлю губами судорожное дыхание.
Вздрагиваю от безумной мысли. Абсолютно неуместной.
Я бы хотела, чтобы наш сын был похож на него. Вырос таким же грубо красивым, мощным, сильным, готовым прийти на помощь. Глупо, но я почему-то уверена, что должен быть мальчик.
Одержимая! Приди в себя!
Но вместо этого целую цербера, впитывая его глухой рык, прижимаюсь к тренированному телу, двигаюсь на крепких бедрах.
Мужчина сдается. И через пару мгновений я уже кусаю губы, чтобы подавить крики.
- Не молчи, рыбка, - почти просит, с дурманящей хрипотцой.Не сдерживайся.
Этого мужчину хочется слушаться. Из груди вырываются стоны. Тело само покоряется жесткому напору. Рассыпается на атомы и собирается вновь, чтобы обмякнуть в желанных объятиях.
Восстановив дыхание, пытаюсь высвободиться из лап цербера. Знаю, что не нужна ему больше. Стресс снял, а «семейных объятий» заслуживают любимые женщины, но не девочки на ночь вроде меня.
Завтра мы расстанемся. А через какое-то время немецкий турист и вовсе покинет страну, оставив здесь свое маленькое приключение.
Все понимаю. Я сама этого и добивалась. Но не могу избавиться от горечи, что разливается внутри.
Вопреки моим страхам, цербер осторожно укладывает меня на постель. Обнимает бережно. Проводит ладонью по плечам, спине. Накрывает меня простыней. По-домашнему, словно мыпара. Утыкается носом в макушку, втягивая мой запах.
И я засыпаю на его груди, под учащенный стук сердца. Осмелев, кладу ладошку на стальной пресс. Льну к горячему телу, потираюсь, как кошка. И даже готова замурлыкать, но вовремя сдерживаю глупый порыв. Или все же не успеваю? Судя по довольному смешку мужчины, нет. Как неловко.
Сквозь дрему чувствую, как цербер гладит меня по голове, перебирает пальцами влажные, спутанные после душа локоны. И нашептывает что-то. На немецком.
Улыбаюсь. Если мне все это снится, то я не хочу просыпаться
*Неприличная версия 18+ в книге бонусов "Взрослые игры"
ПЕРВАЯ НОЧЬ
Сильные мужские руки блуждают по моему телу, жесткие губы срывают сиплые стоны. Халат давно отброшен, как нечто ненужное. Кожа горит от прикосновений.
Цербер сминает мою талию, а сам наклоняется к груди. По очереди обводит языком ореолы. Чуть прикусывает соски. И я вскрикиваю от неожиданности.