Нет, Рит, всё нормально. Я не истекаю кровью. Только желанием скорее вернуться к тебе и отлюбить по полной.
Она смущённо хихикает в трубку, и я чувствую себя снова цельным и полным сил.
Уж не решил ли ты устроить секс по телефону?
Очень заманчивая идея, конфетка,вздыхаю я, сжимая плоть в кулак.Полжизни бы отдал за возможность прямо сейчас ворваться в твоё лоно.
Мне ещё пригодится твоя жизнь, поэтому тебе придётся потерпеть и не разбрасываться такими обещаниями,слышатся серьёзные нотки в её голосе.
Ладно, тогда, маленькая госпожа, твоему поклоннику придётся ходить голодным до нашей, надеюсь, очень скорой встречи.
Ты только вернись ко мне,тихо просит она.Я уже пообещала тебе выполнять твои мужланские запросы по первому требованию, главное, вернись.
Она говорит это так обречённо, словно теряет меня. Мне не нравится её настрой.
Что не так, матрёшка? Пузожитель беспокоится? Ты точно себя нормально чувствуешь?
Я слишком увлечён нашим утренним общением и не сразу замечаю входящую Ангелину. Которая, конечно, слышит мою обеспокоенную речь. Жестом прошу у неё пять минут тишины, надеясь, что она выйдет, но женщина словно прирастает к полу.
Нет, Яр. С малышом всё в порядке, я действительно хорошо себя чувствую. Дело в другом. Мне кажется, что ты можешь одуматься и решить, что я не слишком-то хорошая партия. Мне кажется, что в твоей жизни уже есть женщина, с которой мне всегда придётся конкурировать и быть лучше, а я совсем не уверена, что это возможно.
Не говори ерунды. Тебе не нужно ни с кем конкурировать,я говорю тихо. Меня смущает присутствие бывшей жены, но я не собираюсь беречь её возможные чувства. В системе моих жизненных ценностей абсолютно другой приоритет.Я люблю тебя и буду признателен, если ты перестанешь надумывать глупости, пока меня нет рядом и я не могу тебе это показать.
Хорошо, не буду,с лёгкостью соглашается она.Тебе, наверно, нужно идти?
Да, матрёшка. Уже нужно. Прости, что разбудил, но я скучаю.
Мы тоже скучаем, Яр.
Береги себя, ладно?
А ты себя.
Я отключаюсь и кладу телефон обратно на тумбу, с осторожностью поднимаюсь, скидывая бинты.
Она беременна?спрашивает Геля.
Не твоё дело,говорю ей грубовато, но смягчаюсь, увидев выражение её лица.Прости, я правда не готов пока обсуждать с кем-либо свою личную жизнь.
Я рада за тебя, Ярик,Ангелина подходит ближе, рассматривая шов.Ты заслуживаешь всего этого. Ты всегда был таким правильным, чётким. Идеальным до раздражения. Думаю, именно поэтому я оказалась такой отвратительной женой. Слишком тяжело соответствовать твоим высоким стандартам.
Да простой я, Геля. Обыкновенный. Если жрать хочу, то хочу, чтобы жена мне готовила, в уютный дом возвращаться хочу, семью хочу, в парке гулять, телек смотреть, а не обсуждать сутками напролёт расследования да убийства. Не хочу после секса нестыковки очередного дела мусолить. У меня уже это в печени сидит за столько лет. Я живой человек, имею право оставлять за порогом своего дома всю эту грязь. А ты же иначе не умеешь.
Разве ты не за это меня полюбил?
Нам было чуть больше двадцати, Ангелин. Конечно, я сходил с ума от самой красивой, умной и целеустремлённой девушки на курсе. Только мы выросли, уже давно, иначе в нашей профессии никак. Я устал, понимаешь? Мне нравится возвращаться в тёплый дом с сытным ужином, нравится слушать бессмысленный щебет своей женщины, вот, что для меня важно. Мы не виноваты в том, что мы такие. Мы хорошие специалисты, отлично работаем в тандеме, но абсолютно несовместимы в быту. Мы слишком одинаковые, когда мне нужно нечто абсолютно противоположное. За столько лет ты мне как сестра, которой у меня никогда не было. Я давно не вижу в тебе женщину, Ангелин. Да и признайся хотя бы самой себе, что и я давно перестал интересовать тебя как мужчина.
Она ничего не отвечает. Механическими движениями обрабатывает место пореза, действует мягко, стараясь не причинить боль. Постепенно сковывающее её напряжение рассеивается, и Ангелина поднимает на меня взгляд.
Ты прав, Ярослав. Как всегда, чертовски прав. Думаю, мне нравилась сама мысль, что лучшие следователи комитета в настоящей жизни муж и жена, но я никогда не хотела возиться с младенчиками, готовить борщи и быть паинькой перед телевизором.
Мы просто те, кто мы есть,примирительно говорю ей.Я больше не в обиде и не ищу ответов. Ты всегда можешь рассчитывать на меня по дружбе, как ни крути, а ты навсегда останешься для меня очень близким человеком, но спать с тобой я больше не стану, не предпринимай попыток в этом направлении. Ты же знаешь, какой я. Если люблю, то без остатка. Пока не перегорит.
Я же говорюидеальный!усмехается она.Я действительно рада за тебя. Пусть все твои мечты наконец осуществятся. Если ты её полюбил, уверена, она замечательный человек. Надеюсь, однажды ты нас познакомишь. Ну, когда будешь к этому готов.
Непременно,киваю ей.
Мне бы только оправдать этого замечательного человека, иначе, боюсь, знакомство выйдет напряжённым.
Во время скорого завтрака мы с командой перебрасываемся планами на текущий день. Я хочу, чтобы ребята завершили опрос соседей Пелевиных, а потом нашли и опросили всех, кто имел отношение к этой семье. Коллеги, знакомые, хоть другие женщины из клуба домохозяек Елены, мне плевать. Я хочу знать всё об этой семье. Любые слухи, даже самые неподтверждённые. Я должен знать обо всём.
Мы же с Ангелиной посещаем пенсионный фонд и отыскиваем всех местных, кто получал отчисления со счёта диспансера. Пока Ангелина висит на телефоне со справочной, я беру два кофе навынос и еду к зданию городской больницы. Возможно, что-то из старого архива удалось сохранить и нам удастся разжиться необходимыми сведениями.
Чуда не происходит. Главный врач подтверждает каждое слово про уничтоженный архив диспансера. И это значит, что я не уберусь из этого захудалого городишки, пока не найду сведений о том, как на самом деле погиб сын Пелевиных, если он, конечно, погиб, и кто из детей этой семейки стоял на учёте.
Из всех сотрудников диспансера пока ещё жива и обитает в городе только Мария Семёновна Петрова. Она проработала санитаркой со дня основания здравницы до закрытия диспансера,сообщает мне Ангелина, стоит только устроиться за рулём.Вот адрес, поехали навестим бабулю.
Сколько ей?
За девяносто перевалило,Геля закатывает глаза и фыркает:Лишь бы память осталась ясной!
Остальных найти не удалось?раздражаюсь я.
Что ни новость, так одна эпичнее другой. Не дело, а нелепица, ей-богу!
Иных уж нет, а те далечедекламирует Власова гнусавым голосом.
Пушкин?
Сади, болван!
Извините, товарищ майор, не признал за вашим акцентом.
Ангелина звонко смеётся:
Я скучала по работе с тобой, Власов.
Если ты меня не достанешь до конца расследования, так и быть, похлопочу, чтобы тебя определили мне в напарники.
Ты же знаешь, что теперь, когда мы больше не муж и жена, мне больше незачем соревноваться с тобой за лавры первенства?
Теперь мне нет до этого дела. Даже приятно, если рядом со мной будет кто-то пронырливый и пытливый. Ну и тебе я хотя бы могу доверять. Ты отличный следователь, Ангелина.
Просто я училась у лучшего,не остаётся она в долгу.Кажется, мы приехали.
Съезжаю на обочину, и мы осматриваемся. Деревянный двухподъездный барак не внушает доверия, выглядит до безобразия нежилым. Чёрт, неужели где-то до сих пор ещё люди живут в таких условиях?! Давненько я такого не видывал!
Нам нужна четвёртая квартира,Геля сверяется с записями.Судя по всему, это второй этаж.
Класс!вздыхаю я. Обожаю таскаться по развалюхам!
Смотрю, сытая семейная жизнь пошла тебе на пользу?иронизирует Власова.Ты, майор, стал кошмарным брюзгой.
Это старость,отмахиваюсь я.