Ее губы сжались. Я знал, что моя реплика вызовет такую реакцию. И все-таки не удержался. Потому что и на шестой неделе нашего романаона предпочитала называть его aventure (одним из французских синонимов «любовного романа», как мне открылось позже)я все еще толком ничего не знал о ее жизни за пределами этих предвечерних рандеву. Как и об ее муже. Она избегала разговоров о нем. Он так и оставался таинственной третьей стороной.
Я говорю в общем, заметила она. В любом случае, одна из величайших истин «Мадам Бовари» заключается в том, что Эмма не очень умна и изначально не осознает, что Шарль, провинциальный врач, за которого она выходит замуж по мнимому согласию, зануда.
Как зовут твоего мужа?
Пауза. И наконец ответ:
Шарль.
***
Что ж, теперь у него появилось имя.
Несколькими днями позже выяснилась и профессия: инвестиционный банкир в одном из финансовых домов Парижа. Разведен. Без детейего бывшая жена не могла зачать. Шикарный парень: культурный, высокообразованный, с хорошими связями, сдержанный. Они с Изабель познакомились в 1969 году. Ей тогда было всего двадцать четыре. Она работала над диссертацией в Сорбонне. И только что порвала с «байкером-маоистом» по имени Эдмон.
Все в Эдмоне было экстремальным. Его политические пристрастия. Взгляд на секс. Гнев на существующий миропорядок. Я провела с ним интересный год, но его агрессия становилась опасной. Однажды я просто решила: хватит. И он вдруг превратился в маленького мальчика. Плакал, умолял дать ему еще один шанс. Агрессия, радикализм взглядов все это было лишь фасадом. А слабостьтакой непривлекательный атрибут в мужчине.
Неужели она намекала?
А потом, в радикальном volte face, я влюбилась в финансиста.
В тот момент я только-только вышел из оргазма, испытывая посткоитальное желание зарыться головой между ее ног. Она не возражала. Напротив, во время нашего последнего свидания в постели она дала мне понять, как это лучше делать, ей нравилось, когда я приоткрывал ее губы и поглаживал их языком, и она особенно чувственно откликалась на эти медленные и обдуманные движения. Я схватывал на лету, как прилежный ученик. Поначалу она немного сомневалась, стоит ли говорить мне о своих предпочтениях. Я убедил ее рассказывать мне все без утайки.
Она научила меня не торопиться. Сдерживаться, пока она не достигнет высшей точки наслаждения. Говорила, что мы оба должны интуитивно чувствовать друг друга, когда сплетаемся телами. Подсказывала, когда нужно дать полный газ, а когда добавить нежности, мягкости. Она спросила меня о моем прошлом сексуальном опыте. Я признался в его ограниченности. В старших классах у меня была подружка по имени Рэйчел; родом из строгой баптистской семьи, она обнаружила, что без ума от секса, как только мы впервые попробовали его вместе. «Знаешь, я люблю тебя, и то, что я сделала это с тобой, тому подтверждение». Но нам было всего по семнадцать. Мы были типичной для Среднего Запада парочкой пубертатного возраста, занимающейся сексом на заднем сиденье «бьюика» ее брата-солдата. Или в мотеле за шесть долларов за ночь, который обнаружили за границей штата в распутном Иллинойсе. Страх перед беременностью. Требование, чтобы я посвятил себя ей. Я сбежал от этого в университет штата в Блумингтоне, а Рэйчел поступила в педагогический колледж, где оказалась «с ребенком» по милости одного из своих профессоров. Она родила сына и стала женой человека на двадцать три года старше ее.
По крайней мере, я не настолько стара, сказала Изабель.
Сколько тебе лет?
А то ты не знаешь, что это запретный вопрос.
Не в том случае, когда мы спим вместе.
Пауза. Сжатые губы. Затем:
Мне тридцать шесть.
Ты нисколько не старая.
Ты слишком добр. И теперь я меняю тему, полностью сознавая, что по глупости заговорила о разнице в возрасте между нами.
Мне нравится, что ты старше.
Мне нравится, что ты моложе.
Сколько лет твоему мужу?
Она потянулась за сигаретами.
Ты так и не рассказал мне о других своих возлюбленных.
В колледже я был слишком занят учебой, чтобы заводить постоянную девушку.
Но ты ведь спал с женщинами в последние четыре года.
Их было три или четыре. Среди них одна старшекурсница с экономического факультета, Элейн. Она хотела серьезных отношений со мной.
Но тебе хотелось вырваться из ловушки?
А твой муж?
Что мой муж?
Его возраст?
Пятьдесят.
Значит, он на четырнадцать лет старше тебя а я на четырнадцать лет моложе.
Случайность.
Я узнал, как они познакомились, за ужином у общего приятеля.
Знаешь это выражениеun coup de foudre? То, что вы, американцы, называете: с первого взгляда. Так произошло у нас с Шарлем на том ужине. Через несколько недель он ушел от жены, нашел нам квартиру.
Ты все еще любишь его?
Она нахмурилась, недовольная прямотой моего вопроса. Но все равно ответила:
Да, моя любовь к Шарлю никуда не ушла и по-прежнему глубока.
Тогда зачем делать это?
Жизни нужно много пространств, много закутков.
Например, с молодым неженатым мужчиной вроде меня?
Почему такой сердитый тон?
Я никогда не думал об этом как о закутке. Как об удобстве.
И я тоже. Просто пыталась объяснить, что
Образно говоря, япомещение. Куда можно зайти, получить то, чего хочется, не заморачиваясь обязательствами, а потом уйти, закрыв за собой дверь
Сэмюэль, прошу тебя
Просишь что? Принять твой «рационалистический» подход к тому, что между нами?
И что же между нами?
Любовь.
Ты путаешь страсть с любовью. Страстьэто то, что мы чудесным образом создаем вдвоем. Я тоскую по этим часам, проведенным вместе. По твоим прикосновениям. По тому, как чувствую твое желание, твою потребность во мне. И, надеюсь, ты так же чувствуешь мое желание, мою потребность в тебе.
Тывсе, чего я когда-либо хотел.
Но ты так мало знаешь обо мне.
Что ты хочешь этим сказать?
У нас с тобой нет повседневной жизни.
Потому что ты регулируешь наши встречи. Два раза в неделю, два часа, не больше.
Я замужем. У меня есть повседневная жизнь с кем-то другим. Жизнь, которую я не собираюсь разрушать. Ты ведь никогда ни с кем не жил, не так ли?
Я отрицательно покачал головой, сознавая, что моя неопытность в таких вопросах вот-вот всплывет передо мной зеркалом, в котором проступит капризный мальчишка-любовник, переступающий множество границ. И самая важная из этих границжелание большего, в то время как у меня и так уже много всего с Изабель. Это часто бывает в делах интимных. Их никогда нельзя просто свести к эротическому наслаждению друг другом. В какой-то момент они приобретают больший смысл. И требуют привязки перспективы будущего; страсти ради страсти становится недостаточно. Мне еще предстояло выработать эту насущную человеческую потребность в обязательстве и обладании. Здесь Изабель намного опережала меня.
Когда у тебя в конце концов появятся семейные отношения, ты увидишь, как изменится ваша совместная жизнь. Независимо от того, насколько глубока любовь, рано или поздно приходит повседневность. Вы просыпаетесь рядом изо дня в день, изо дня в день. Страсть, которую вы когда-то испытывали друг к другу, утихает. Потому что теряет свою новизну, любовную горячность. И, если у вас есть дети
Почему у тебя нет детей?
Это разговор для другого раза.
Она затушила сигарету, откинула одеяло, встала с кровати; ее гибкое тело, теперь так хорошо мне знакомое, освещалось каскадным пламенем свечи на маленьком столике, который служил обеденным. Она открыла дверь в крошечную ванную и сняла с крючка обычный серый махровый халат. Завернувшись в него, она объявила:
У меня прием, на котором я должна быть меньше чем через час.
Так ты хочешь, чтобы я ушел?
Думаю, сегодня мы зашли слишком далеко.
Под этим ты подразумеваешь, что я начинаю становиться собственником.
Под этим я подразумеваю: если ты не согласен с тем, чтобы в установленных границах получать и доставлять удовольствие если настаиваешь на том, что тебе «нужно нечто большее» мне придется покончить с этим прямо сейчас.