С трудом, Вась,честно ответила я.
Вот и я, Зин. Всё так быстро, так нереально. Вчера еще, считай, никем был, а сегодня уже все двери открыты. Сын Демидова, как-никак,я уловила момент, когда в глазах парня загорелись блестящие огоньки. И, если быть откровенной, то они мне не понравились. Они меняли взгляд любимого человека, открывая в нем ранее не присущие ему черты. И впервые в жизни, я не хотела смотреть правде в глаза.
И что теперь будет, Вась?как-то некстати оказалось, что я сидела таким образом, что открывался обзор на ту самую закрытую дверь комнаты. Под ложечкой неприятно засосало, кокон паутины опасно скручивался.
Зин, такое дело, понимаешь,замялся он сразу, глаз моих избегает, руки не знает куда деть,сын Демидова, это уже не просто имя. Это статус. Я уже не могу жить такой жизнью, какой жил до этого, понимаешь?
Не понимаю Объясни?
Теперь, вроде как, и шмотки другие полагаются, а не фигня китайская, и машина посолиднее, чем камрюха моя старая, и
И девушка соответствующая,закончила я за него, окунаясь в окружающую меня прохладу, чувствуя, как на язык и пальцы ложиться изморозь, а паутина окутывает сердце, не оставляя для него просвета. Дверь начала медленно отворятся в мою сторону.
Зин, Зина,произнес он и потянул ко мне руку. Я на него не смотрела, но машинально отодвинулась. Мой взгляд приковывала чертова дверь, которая двигалась, точно под эффектом замедления,ты же понимаешь, правда? Понимаешь, что я не могу по-другому, там всё куда серьезнее, чем мы предсталяем, всем заправляют связи и деньги. У меня нет выбора, Зин.
Да что же она так медленно отворяется? Испытывает мое терпение до дна.
Выбор есть всегда,бесцветным голосом отзываюсь я.Но я тебя понимаю, отлично понимаю. Я же просто Зина Шелест, я никто, и мне нечего делать рядом с сыном Демидова,холодно и зло говорю я, и продолжаю смотреть уже не на дверь, а на то, точнее того, кто из нее выходит.
Шелест, а ты быстро соображаешь,говорит довольным, и полным ядовитого превосходства голосом, стоящая передо мной Эльвира Тихомирова.
Финита ля комедия, как говорил один паяц.
Что ж, по крайней мере, мне понятны теперь все ее взгляды, и негативный интерес к моей скромной персоне. А еще понятно, что такая девушка, как Эльвира гораздо больше соответствует новому статусу Васи. Вот только мне интересно, подоплека этих отношений насквозь пропитана материальносвязевой выгодой, или всё-таки наделена хоть какими-то чувствами? В любом случае мне становится жаль, в первом случае Васю, которому «повезло» влиться в мир больших мэнов, тем самым лишив себя такой важной вещи, как настоящая любовь, а во втором случае себя, преданно отдававшуюся без остатка и не помышлявшую, что однажды меня выкинут, как использованное полотенце. Еще функционирует, но уже не подходит к мрамору и позолоте новой обстановки.
Детка, тебе здесь больше нечего делать,продолжает тем временем Тихомирова. Нота ми отчаянно врывается трагическим остинато.И да, забери свои вещи, иначе придется их выкинуть. И давай без сцен, милая, жалобить тут некого,резкое, но правдивое.
Я поднимаю глаза на Васю. Он-то знает, что Зина Шелест не устраивает сцен. Я не крушу всё подряд в порывах ярости. Я не бросаю в ответ на оскорбления грубые и обидные слова. Я молча ухожу и не оборачиваюсь.
Нота ми ускоряется в своём движении. Нарастает в звучности.
Прости,говорит парень тихо. Эльвира подходит к нему сзади и кладет ему на плечи руки, собственническим жестом проводит одной из них по его шее, щеке и зарывается в волосы. Смотрит на меня, как бы говоря, что это теперь ее территория.
Я встаю и иду прочь, прохожу мимо открытой теперь двери комнаты, даже не думая забирать свои вещи, к которым всё равно никогда больше не смогу прикоснуться. За мной с тихим щелчком закрывается дверь. Нота ми обрывается на резком вскрике.
2
В далеко не самом популярном, даже малоизвестном, современном театре «Орфей», я оказалась в качестве живого музыкального сопровождения исключительно случайно и не без участия моего брата Миши. Я тогда только приехала учиться в город, с Васей еще не познакомилась и часто по вечерам сидела дома, готовясь к парам или читая книги. Миша на тот момент уже кончил Вуз, активно перебегал с одной работы на другую в надежде устроиться получше, и тоже часто бывал дома, только не один, а со своими многочисленными друзьями. Не знаю, как так получилось, что мы, родные до мозга костей, оказались такими разными в плане характеров: ячистейшей воды интроверт, а мой братгосподин везде успей и всё попробуй, завсегдатай тусовок, обладатель титула друг года, свой парень в каждой кампании и вообще весьма легкий как на подъем, так и на характер парень. В общем, наглядное пособие по инь и янь. Когда он с очередной парой-тройкой друзей приходил в квартиру, я тихонько отсиживалась в комнате, предпочитая оставаться незамеченной. Но иногда мне волей-неволей приходилось знакомиться с каким-нибудь его другом.
Так и получилось с Лео. Уж не знаю, при каких обстоятельствах Миша сошелся с Леопольдом Владленским (по паспортуКолей Шуруповым) и что могло быть общего у выпускника технического университета и творческого с головы до пят парня с дипломом Вгика, но сдружились они крепко и тусили вместе часто. Впервые увидев эту шпалу, с выкрашенными под седину волосами, собранными в короткий хвостик, подведенными черным карандашем глазами, одетого откровенно покомедиански, я сильно впечатлилась и даже всерьез забеспокоилась за психическое здоровье брата. Что ни говори, а друзья у него обычно были приличные, воспитанные, без лишней дурости и тупых заскоков. А тут фрик.
Но проглотила вопросы и как всегда закрылась в своем куполе. Конечно, я тогда еще не знала, что Лео является счастливым обладателем всепробивающего голоса с очаровательными визжащими интонациями, которые кого угодно заставят проникнуться тем, что он этим голосом рассказывает.
Стоит ли говорить, что волна этих криков заставила и меня вздрогнуть от удивления и пришедшего за ним раздражения. Я как раз пробивалась сквозь труднопонимаемый мир Данте, как громкий высокий голос заверещал:
Представляешь! Умудрилась слечь с воспалением, тогда как у нас спектакль на носу! Дура! Я столько сил вложил! Теперь всё пропало, вся моя работа, весь труд! Где мне, спрашивается найти пианиста, который за неделю сумеет выучить эту партию? Bordel de merde! Putain!послышались ругательства на французском.
Не кипятись, Лео! Что за бедапоставь запись и дело в шляпе.
Запись? Запись? Лучше сразу из театра уходить! Чтоб мой спектакль, да под запись шел?возмущению Лео не было предела. Впрочем, как и его самооценке. Однако же, как быстро забилось сердце при одном только упоминании слова «пианист».
А что, и правда сложная партия?
Да уж не для середнячка школяр за неделю не осилит, а все мои талантливые знакомые пошлют меня лесом-полем, заикнись я о таком труде за неделю, да еще и за те жалкие гроши, что мы платим тут нужно чудо не иначе!я представила, как он театральным жестом закрывает глаза рукой.
Чудо, говоришь, Лео? А если я тебе скажу, что есть у меня одно на примете? Правда она не очень коммуникабельная, но ведь там и не требуется языком вроде чесать?
Я взволнованно прижалась к стенке ухом. Неужели он серьезно? Серьезно предложит ему меня?
Что?взволнованно взвизгнул Лео.Есть пианистка? У тебя есть пианистка? Что же ты молчал? Где она? Я хочу ее немедленно!
Тише-тише, притуши поленья! Говорю же, она необщительная у меня, так что будь посдержаннее, что ли
Да всё что угодно ради моего спектакля!
Зин! Дело есть!
А я уже неслась к ним сама, понимая, что у меня появился маленький шанс дотронуться руками, в самом буквальном смысле, до моей мечты. Мои пальцы тут же радостно затрепетали, предвкушая забытое уже ощущение холода клавиш и шершавости нотных партитур. Сердце стучало, душа ликовала, и я была согласна на любые условия. Даже если мне придется работать с этим странным фриком.
Договорились мы быстро. Миша потом смеялся, что это напоминало встречу двух страстно озабоченных своей целью фанатиков, которые только и могли, что думать о том, как побыстрее добраться до желаемого.
В итоге, Лео получил в распоряжение остро необходимую ему пианистку, а я получила рояль и возможность после репетиций развлекаться с ним, сколько мне вздумается. Конечно, парень, не мог знать, насколько я хороша, и справлюсь ли с возложенной на мои хрупкие плечи миссией исполнить музыку к его гениальному спектаклю, так что заявил, что у меня испытательный срок, и что если у меня всё получится через неделю на его постановке, он устроит меня в театр на постоянной основе. Я согласилась, а потому всю следующую неделю натуральным образом посвятила спектаклю и партии, которая была не сказать, чтобы сложной, но ужасно длинной, так что приходилось, сжав зубы и цедя кофе, пробиваться сквозь ее дебри, до утра засиживаясь в мрачном маленьком зале театра «Орфей».