Понял. Если что, ты знаешь мой номер,я слышу ухмылку в его голосе.
Едва сдержался, чтобы не набрать,криво ухмыляюсь.Удалось что-нибудь узнать?подозреваю, что звонит друг именно поэтому. У Ромашко в знакомых затесались личности, которые за нехилое вознаграждение согласились пробить мне брата Шелест и всё, что с ним связано, а также лягушатника заодно.
Пока мизерно. Миша Шелест, как оказалось, связан с Василием Куровым, уже Демидовым, у них общий бизнес. Там все чисто, вроде. Не знаю, в курсе ли новоявленный сынок об увлечениях на стороне своего партнера, но тот, похоже, серьезно настроен добраться до ваших игр, и Демидов служит ему подушкой безопасности и козырем одновременно. Сейчас улетел в Париж, видимо, договариваться с Дюпоном, ну или его сутенером
Ясно,ничего нового, кроме того, что, возможно, младший Демидов и Шелест действуют заодно.А что француз?
Да божий одуванчик, Север!хмыкает Паша.Агнец пресвятой, я бы сказал! Любит стрелять и идет по струнке, куда скажут, думаю, он вообще просто пешка в руках окружающих его охотников до бабла.
Дойная корова.
Ну не без этого. Не знаю, что у них там еще за козырь есть, но пока не вижу ничего опасного для тебя А, и еще, есть там одна личность, которая имеет отношение и к Шелест и к Дюпону, правда пока не ясно каким боком, и вообще связан ли с этим делом, но факт в том, что с обоими имеет связи.
Кто?я подхожу к машине и снимаю сигнализацию.
Коля Шурупов,смеется Ромашко, и я тоже усмехаюсь.Не поверишь, театрал какой-то, с псевдонимом Леопольд Владленский, ставит вшивые спектаклики в захудалом театре. Маловероятно, что он при делах, но проверим.
Моя рука замирает на ручке двери. В голове всплывают неприятные воспоминания о высоком визжащем голосе. «Бывай, Лео». Я, конечно, не в курсе, чем занимается Зина Шелест, и почему она так рвалась работать в состоянии близком к обморочному, но совпадение крайне меткое. Если ее босс и есть Леопольд Владленский, то всё оборачивается в какую-то непонятную для меня сторону. Почему-то не хочется думать о том, что девушка замешана во всем этом дерьме. Она показалась мне слишком далекой от всего этого.
Север?пауза затянулась, и Ромашко ждет моей реакции.
Спасибо, Паш, буду должен.
Сочтемся,лениво отзывается парень.Кстати, Север,его голос приобретает какие-то странные нотки, наполненные звенящей тревогой и иронией. Опасная смесь, которая сразу меня настораживает,ты, часом, в институте не мелькал сегодня?
Ромашко, хочешь меня пристыдить за пропуски?усмехаюсь я.
Окстись, Север, сам нечист, чтобы других учить!смеется он.
Что тогда?любопытно, что такого могло произойти за сутки моего отсутствия.
О, ты пропустил грандиозный раздрайв!восторженным тоном говорит Пашка. У меня звонит вторая линия. Мельком гляжу на входящий и вижу знакомое имя. Придется узнать, что так возбудило друга потом, вряд ли это что-то важное. Институт не то место, где случаются грандиозные вещи.
Ладно, Ромашко, потом, у меня важный звонок.
Эх, Север, ты лишаешь себя счастья по-настоящему удивиться чему-то в этой жизни. Только не говори потом, что я не пытался тебе рассказать!он с подозрительно довольным смешком отключается, а я отвечаю другому абоненту, попутно направляясь к двери того самого «захудалого» театра. Не знаю, что я хочу там найти, но почему-то именно сейчас мне кажется крайне важным оказаться в маленьком темном зале, и убедиться, что там нет ни Зины Шелест, ни Коли Шурупова.
Соня, что-то случилось?спрашиваю я. Если мне звонит эта девушка, то зачастую ей оказывается нужна моя помощь. Но когда она отвечает, я сразу понимаю, что все нормально, по крайней мере, у нее,интонации ее голоса я уже давно читаю без лишних вопросов.
Северский,тянет она напряженно,айсберг мой ненаглядный! Ледышка любвеобильная, сосулька всепроникающая
Мармеладова!осаживаю я девушку.
Что Мармеладова? Мармеладова в крайней степени возмущения и удивления! Когда это ты, Север, свои прекрасные ручки до невинных девочек потянул? Я, конечно, понимаю, разномастные стервы, несмываемая штукатурка, благоговение и трепет, а также слюни на груди могут надоесть, но что ж ты, скотина эдакая, такую искусницу попрать решил? Совесть не чешется, и даже меня не жалко?
Мармеладова часто говорила пространно, завуалировано и странно. Сегодня я не понимал ни черта из того, что она пыталась до меня донести. Я уже вошел в театр и убедился, что, как и в прошлый раз из зала доносится музыка. Непонятный сгусток тревоги давил в грудь, отчаянно ускользающая мысль долбилась по кромке сознания, и разгадывать шарады подруги не было ни сил ни желания.
Ближе к сути,тороплю я девушку, продвигаясь по темному коридору вперед. Музыка становится все громче, и почему-то все сильнее стучит сердце, а движения замедляются, как будто я погружаюсь в иное, более вязкое пространство.
Суть чревата нецензурными, емкими фразами, которые девушкам говорить не престало! Ты, мой Казанова, не был сегодня в святом источнике знаний?
Они с Ромашко спелись что ли?
Мне Паша уже рассказал, что я пропустил какой-то цирк.
О, ты даже не представляешь какой! И даже не догадываешься о своей роли в нем!
Что?удивленно спрашиваю я и останавливаюсь перед входом в зал.
Ну тут, как говорится, лучше один раз увидеть, и тысячи слов не надо! Вали в мессенджер, жди фото, а потом ищи оправдания и отговорки!девушка отключается, оставляя меня удивленно смотреть на экран. Что у них там происходит, и почему у меня чувство, что это как-то связано со мной?
Но я моментально забываю о неизвестном мне событии, забываю о Соне, сообщение от которой приходит на телефон, я вообще с трудом бы сейчас назвал даже свое имя, потому что мой слух спотыкается о неожиданно манящую мелодию и пропадает в ней, безвозвратно теряя связь с реальностью.
Я не фанат классики, по минимуму знаком с назваными шедеврами и вряд ли намеренно пошел бы слушать, как та же Соня, какого либо исполнителя. Но то, что происходит сейчас, разрывает мое нутро, проникает под кожу, ткани, под ребра, звенит, вибрирует и заставляет заворожено сделать шаг, чтобы посмотреть на сцену и убедиться, что это не призрак и не галлюцинация, что крыльев не наблюдается и нимб не светится над головой, что это живой человек, который играет так, что даже мне понятно, что передо мной гений.
Это трудно описать словами, да и нет необходимости опошлять что-то столь высокое ненужными выражениями, которые всё равно даже близко не смогут рассказать о неожиданном откровении, исходящем из-под рук девушки, сидящей за роялем. Она обнажает меня тонким скальпелем, опутывает нитями неземных гармоний, мне кажется, что я одновременно чувствую вкус, запах и цвет того, что витает вокруг меня. Я препарирован и рассыпан пылью, обесточен, выжат до капли, растворен в ней, в ее музыке, в неизвестном мне чувстве. То, что сейчас происходитвещь глубоко интимная, куда интимнее духовной близости и даже близко не физическое удовольствие. Это сокровенная тайна, которая принадлежит только одному, таинство чужого внутреннего мира, настолько глубокого, что и тысячи лет не хватит, чтобы достичь его дна, это самое откровенное обнажение, которое мне доводилось видеть, оно не для чужих ушей, и то, что я стал непрошенным свидетелемнечаянная случайность, превращающая меня в вора чужих чувств, теперь подыхающего от накатившей волны эмоций. Резко, сильно и властно бьет меня осознание того, что передо мной спокойная, тихая, бледная и далеко не слабая девушка Зина Шелест. Ее руки вдребезги разбивают время, создают новую вселенную и обещают то, чего больше никто и никогда не сможет тебе дать. И я готов остаться здесь памятником, вечным изваянием, потому что только уничтожив меня, можно заставить мои ноги сделать еще хоть шаг, а легкие вдохнуть полной грудью.
Но она сама нарушает запредельную близость, невольно прошившую нас лентой ее музыки.
Замечает. Замирает. Поднимается. Смотрит хмуро, сурово и тяжело, не уходит, но и не делает попыток сблизиться. Что-то в ее взгляде твердит об удивлении от моего присутствия, но еще больше в них сквозит твердая решимость.
Северский,я делаю несколько шагов по направлению к сцене. Ее голос глух и печален,почему ты здесь?