Я покачала головой. Теперь хоть иди и увольняйся. По любому Эмиль узнает.
Ладно, Тась, я спешу домой, пока окончательно не стемнело.
Слушай, может, зависнешь сегодня с нами? Тарханова не будет. Говорят, он какую-то новую девку окучивает.
Я думала, что уже ничто не способно заставить мое сердце дрогнуть, но нет, оно все еще дергалось в конвульсиях при упоминании Эмиля и его вереницы девок. После того, как переспала с ним, кажется, стало еще больнее слышать о его похождениях. Обидно так, что внутри все скручивалось. Почувствовала себя гигиенической салфеткой, в которую высморкались и тут же отправили в мусорку.
Нет, Тась, я домой. Но спасибо, что позвала.
Слушай, мне не нравится твое настроение. Может, завтра с нами на озеро?
Любоваться на новую девку Тарханова? Увольте. Я пас. В общем, нет.
Да я и на стадии «Увольте» поняла. Ну ладно, как знаешь. А что, если я завтра днем загляну?
Я днем в универе. Из деканата звонили. Надо подойти к декану по поводу моей практики.
Ты решила переводиться?
Нет, останусь. Мама была права. Завтра надо поехать за дневником для практики, и Алексеевич сказал зайти к нему. Не знаю, зачем.
Ну, давай. Удачи тебе. Поки-чмоки, закончила она и отключилась, а я посмотрела на телефон, будто оттуда сейчас вылетит птичка.
Поки-чмоки? Я была в шоке. Откуда моя подруга Тася набралась этой пошлятины? Простая и понятная, как железнодорожный путь, а тут «поки-чмоки». Таська как будто за один вечер провалилась на пару ступеней эволюции. Я вынуждена была согласиться, эта компания действительно оказывала на нее паршивое влияние.
Глава 8
Полюшка, ну как там у тебя дела? в трубке звучал нежный голос мамы. Теперь, после всех проблем, она звонила мне каждый день, а то и по несколько раз. Наверное, хотела убедиться, что я не покончила с собой.
Все хорошо, мам. Сейчас на перерыве. Через десять минут возвращаюсь к работе.
Устала?
Ног не чувствую, жалобно простонала я, растирая щиколотку. Но оно того стоит. Представляешь, первая смена, а у меня уже такие чаевые? Если так дальше пойдет, то я гораздо быстрее накоплю на зимнюю одежду и обувь.
Ох, Поля, вздохнула мама, не так ты должна проводить летние каникулы.
Но хорошая новость в том, что эту работу мне могут засчитать как практику. Завтра поговорю с деканом, надеюсь, он согласится. Не туристический бизнес, конечно, но тоже сфера обслуживания, так что шансы есть. Как Валя?
Мама пустилась в аханья и оханья по поводу новорожденного. Рассказала, как дела у всей семьи, пока я снова натягивала на ноги мокасины.
Закончив смену, подошла к охраннику.
Вась, а как все добираются домой после поздней смены?
Он пожал плечами.
Кто на такси, кто на своих машинах. Метро опять же.
Оу, понятно, уныло протянула я. А ты на машине? Не подбросишь меня? Тут всего пара кварталов.
Нет, Поль, прости. Я живу в соседнем доме, так чтоон развел руками и снова пожал плечами.
Я ответила улыбкой.
Ну ладно. Сколько тут идти, правда? Доброй ночи.
Пока, ответил Вася, выбросил сигарету и вернулся в здание.
Я покрепче вцепилась в ручки рюкзака и пошла домой. Так быстро я еще, кажется, не передвигалась. Старалась идти, оглядываясь по сторонам, прислушиваться к каждому смеху и звуку. Дрожащие ноги несли меня к дому с сумасшедшей скоростью. Навстречу мне проехала машина, а потом сдала назад. Когда она поравнялась со мной, боковое стекло опустилось вниз, и явно нетрезвый парень на пассажирском сиденье цокнул языком, а потом протянул:
Эй, красивая, запрыгивай, покатаемся.
С водительского сиденья раздался неприятный смех. Меня передернуло, но я старалась не показывать свое отвращение и не реагировать на придурков.
Че, глухая? заржал этот с пассажирского сиденья. Давай, говорю, покатаемся.
Отстаньте от девушки! выкрикнула девушка из небольшой компании, сидящей на скамейке у остановки.
Тогда ты замени ее, чикуля! тем же мерзким тоном произнес парень из машины.
Ты че, оборзел совсем? Езжай, куда ехал.
Это я-то оборзел?
Они начали препираться, и все внимание парней на машине переключилось с меня на девушку на скамейке. Я воспользовалась этим шансом и прибавила шагу. В конце концов, девушка сидела с большой компанией, и там тоже были парни, так что эти два мажора вряд ли могли доставить ей неприятности. А вот я шла одна, и легко могла попасть в жуткую ситуацию. Я быстро свернула с тротуара во дворы, там через арку, а потом уже просто бежала по двору, подгоняемая адреналином. Черт, и как я планировала проходить через это каждый день? Только ворвавшись в квартиру и захлопнув дверь, я успокоилась. Сердце выскакивало из груди, молотило по ребрам, а ноги все еще дрожали. Мне нужно было ложиться спать, чтобы к десяти быть в универе, а у меня после такой пробежки сна ни в одном глазу. Нужно было придумать что-то, как-то обезопасить себя. Баллончик, что ли, какой купить.
В десять утра следующего дня я уже сидела в кабинете декана, сжимая в руках дневник практики.
Я знаю, что это не относится к туристическому бизнесу, поясняла я, но, если надо, я могу еще устроиться на практику в какой-нибудь отель.
И умереть от истощения? Не выдумывай, Полина. В кафе тоже можно пройти практику. Они согласны заполнить тебе дневник по истечении трех недель?
Да. Я вчера говорила с управляющим.
Ну и отлично. Нам этого хватит. Я рад, что ты решила остаться.
Спасибо вам за все, Владимир Алексеевич. Я не подведу.
Я знаю, Полина.
Поднявшись, я улыбнулась декану.
Хорошего вам дня.
И тебе, девочка.
Я вышла из кабинета окрыленная. По дороге в университет уже просчитывала, как буду совмещать практику с работой. Прекрасно понимала, что буду валиться с ног, потому что на практику мне пришлось бы ехать примерно к десяти утра, а вечером сразу после отеля мчаться на работу, где еще до часу ночи и присесть не удастся. Поспать часов шесть и снова повторить. Через пару недель я бы стала похожа на мумию, тут не надо быть врачом, чтобы понимать, организм долго такой режим не выдержит. Но оптимизм внушало понимание, что практика длится всего три недели, так что, в любом случае я бы выжила. А теперь все вообще оказалось гораздо проще.
Я прошла по пустому коридору и сбежала по ступенькам на первый этаж. Нужно было успеть заскочить в супермаркет, чтобы забить холодильник, а потом уже с чистой совестью можно рухнуть на кровать и проспать до вечера. Я как раз успевала отдохнуть перед новой сменой. Пробегая мимо пустующих аудиторий, я не заметила надвигающуюся на меня фигуру, а потому не успела среагировать, когда меня схватили за локоть. Я только и успела ахнуть и произнести сдавленным голосом: «Эмиль?» как он молча заволок меня в пустую аудиторию и, захлопнув дверь, прижал к ней спиной.
Эмиль навис сверху, поставив руку над моей головой. Я обычно не тушевалась и не робела, а тут сердце так сильно колотилось в груди, что практически срывалось в галоп, а слова как будто застряли в горле. Еще пару дней назад я бы многое высказала ему, а сейчас словно выдохлась. Наверное, не стоило даже зря сотрясать воздух. Ну кому я что могла доказать своими словами? Бессмысленно пытаться переделать того, кто не хочет меняться.
Отпусти меня, процедила я сквозь зубы.
Только вот пока я рычала на него, взгляд жадно блуждал по лицу Эмиля, выхватывая черты, которые я так в нем любила. Каждую. Темную аккуратную щетину, эти бездонные глаза в обрамлении смоляного цвета ресниц, полные, чувственные губы, хмурые брови. Я как будто пыталась насмотреться на него, чтобы снова и снова воскрешать в памяти это лицо. Дура непроходимая! Влюбленная идиотка. Безнадежно запавшая не на того. Влюбленная и полная ненависти, потому что он унизил меня. Говорят, обидеть может только тот, кто нам небезразличен. И, пожалуй, это правда, потому что, если бы мои снимки разослал кто-то другой, я бы уже построила и воплотила в жизнь коварный план мести. А тут мне хотелось просто забиться в дальний угол и рыдать, оплакивая свои неоправданные надежды.
Эмиль подался вперед, а я резко отвернулась, и его губы скользнули по моей щеке. В этот самый момент желание плакать начало трансформироваться в ярость. В ту ночь он точно так же начал со щеки, медленно продвинулся к шее, а потом накрыл мои губы своими, и мой мир поплыл. Взорвался и перевернулся с ног на голову. Тогда я, наивная, думала, что моя мечта стала реальностью. А по факту получила один из худших кошмаров.