Тата КитМоя любимая проблема
"Мамочки" бородатые
На цыпочках вхожу в дом. И почему ночью треск открываемого замка кажется особенно громким? Это же буквально сирена, голосящая о том, что гулящая девка врывается в хату! Готовьте ремень, угол и горох!
- Тихо ты!шикаю на дверь, которая даже закрыться бесшумно не может.
Замираю. И в без того тёмном доме прикрываю глаза и прислушиваюсь к звукам.
Так. Никто не бежит сверху с воплем, что оторвёт мне башку и натянет её на глобус. Отлично. Значит, все спят сном слюнявого младенца и никто не узнает о том, что вместо обещанной полуночи я припёрлась домой в четвертом часу ночи.
Да-да! Я очень плохая девочка и не обязательно мне об этом напоминать ежедневно. Или ежечасно, как это делает мой старший братец, протяжно и очень шумно при этом вздыхая. Родители уехали заграницу и оставили меня на его шею. Он этому был не очень рад (совсем не рад), но кто его спрашивал, собственно?
Не дыша, снимаю кеды рядом с предполагаемым местом расположения тумбочки для обуви. Поджав губы, на цыпочках прохожу к лестнице и слепну, когда самый настоящий прожектор бьёт мне в глаза.
- Выруби!шепчу озлобленно и прикрывая глаза руками.
- Ты на часы смотрела?рычит на меня братец.
- Смотрела. Они круглые, - привычно задираюсь я.
- Да она, походу, пьяная, - гремит рядом другой мужской голос и в глаза ударяет свет второго телефонного фонарика.
Класс! Только этого воспитателя мне не хватало. Лучший друг брата, который за последние пару лет улыбнулся мне лишь однажды, когда я поскользнулась весной во дворе и упала задом в лужу.
Подал ли он мне руку, аки джентльмен? Конечно.
Подала ли я ему руку в ответ? Безусловно. Средний палец, ведь, - часть руки?
- Ром, а ты теперь без нянечки уснуть не можешь, да?спрашиваю у братца.
- Я тебе сейчас глаз на задницу натяну, сикля малолетняя!братик хватает меня за ухо и не очень ласково подтаскивает к себе.Ну-ка, дыхни!
- Сам ты сикля малолетняя!брыкаюсь в его руке, продолжая слепнуть от света фонарей на меня устремленных. Ещё бы иглы под ногти загнали.Мне уже девятнадцать, вообще-то!
- А мне двадцать шесть, мелочь пузатая. Будем мериться опытом или ты молча в свою комнату поднимешься?шипит в лицо братик.
- Не боишься утонуть в комплексах, если я расскажу тебе о величине своего опыта, Ромчик?ехидничаю я и тут же чувствую, как запястье тонет в стальной хватке жёстких пальцев.
Так брат бы в меня не вцепился.
- Ну-ка,дёргает меня на себя Руслан, впечатывая с размаху в свой торс. Очень голый торс.Поведай-ка мне о своём опыте, малыш. Уверен, я смогу тебя удивить.
Фонарик в этот раз светит откуда-то снизу, зловеще подсвечивая своего владельца. Скольжу взглядом по широкой обнаженной груди, ключицам, сильной шее с пульсирующей в бешеном ритме венкой на ней. Цепляюсь взглядом к светлой щетине на его подбородке, губам, что сейчас сжаты в тонкую нить и, наконец, натыкаюсь на пронзительные серые глаза.
- Малышом будешь называть своих подстилок, - отвечаю ему и резко выдергиваю руку, игнорируя боль.А у меня имя есть, если ты забыл.
Ехидная ухмылка касается его губ и лучиками растекается в уголках глаз.
***
- Так, деловая колбаса, - мягко тянет меня на себя братец.Ты чего такая борзая? Правда, пила?
- Не пью я, - закатываю глаза, с трудом отрываясь от борьбы взглядами с Русланом.Невкусно мне пить. Сам же знаешь.
- А зато языком своим поганым трясти как попалоочень вкусно, - иронизирует Ромка.
- Конечно. Я этот язык во рту девятнадцать лет гоняю, - стаскиваю с плеч косуху и безцеремонно всучиваю в руки стоящего рядом Руслану.
Как ни странно, но он принимает мою куртку так, словно делал это годами. Как услужливый дворецкий. Что это с ним? Не до конца проснулся? А я-то ждала продолжения словесной перепалки, в которой в конце придушила бы его рукавами куртки.
- А ещё что ты во рту гоняешь?прилетает в спину вопрос, пока я поднимаюсь по лестнице на второй этаж.
Ах, вот оно что! Он силы берёг
- Рус, ты охренел?!слышится щелчок удара кулаком в обнаженное плечо.
Братцу такой вопрос совсем не понравился. А вот Руслан нисколечко не смутился, продолжая смотреть на меня снизу вверх, с чуть приподнятым уголком губ.
- Подожди, Ром, - грациозной кошкой спускаюсь на пару ступеней ниже и опираюсь на перила. Томным голосом, глядя в серые глаза, что в свете телефонного фонарика кажутся глубокими черными безднами, произношу.Пусть дядечка поразвлекается. Поработает немного ртом для разнообразия, а не тем местом, которым привык обычно, - многозначительно бросаю взгляд на его ширинку и нарочито медленно возвращаю внимание к лицу, с садистским удовольствием разглядывая литой торс с порослью коротких волос на груди.
Тестостерона у этого дядечки хоть отбавляй. Не мудрено, что за широкой спиной стоит гарем наивных тупиц, каждая из которых считает себя той самой «единственной».
- Ещё немного и я решу, что ты ревнуешь, - шевелятся его губы.
- Мечтай, - фыркаю я.В таком случае мне следует ревновать нашего добермана Добби, когда он заглядывает под хвост каждой проходящей мимо суки. Прости, Руслан, но ты даже до пса не дотягиваешь в моей системе ценностей.
- Симка!рявкает на меня братец.Захлопнула рот, поднялась в комнату и захлопнула в неё дверь с внутренней стороны.
- Боюсь-боюсь, - вскидываю руки ладонями вверх и продолжаю подъём по лестнице, не забывая бросить последнюю колкость.Спокойной ночи, мамочки!
- Я тебе устрою «мамочки», мелочь!доносится угроза братца снизу.
- Мамочка, борщишь, - откликаюсь укоризненно и сразу срываясь с места, услышав приближающийся по лестнице топот.
Забегаю в свою комнату и захлопываю дверь, как было веленосразу после рта.
- Я тебя когда-нибудь прибью, - рычит Ромка, чуть запыхавшись, по ту сторону дверного полотна.
- А я тебя люблю, - отзываюсь, прикусывая губу в дурацкой улыбочке, зная, как его обезоруживает такое моё признание в сестринской любви.
- Я тебя тоже, - выдыхает он после короткой паузы.Коза мелкая.
За Рус...
- Подъём, мелочь.
Прохладные пальцы брата коснулись ноги, которую я неразумно высунула во сне из-под одеяла.
- Не-а, - ответила я полусонно и спрятала ногу.
- Подъём, говорю, - Ромка настойчиво стянул с меня одеяло и отшвырнул его куда-то в сторону.
В комнате стало ветрено. Свернулась калачиком и покрепче обняла подушку.
- А если я голая спала бы?поинтересовалась, не открывая глаз.
- Ты до трёх лет не признавала одежду, так что не надо меня тут пугать, - снова потянул меня за ногу.Подъём, говорю.
- Да зачем?подняла голову и посмотрела на часы. -Ты издеваешься, что ли? Девять утра? В воскресенье?перевела взгляд с часов на братца.Я в четыре только спать легла, а ты меня в девять будишь?! И даже не вечера?!
- Ты наказана. Подъём, Симона, - выдал он насмешливо, прекрасно зная, как сильно я ненавижу своё полное имя.
Родители хотели мальчика и ждали его, приготовив ему имя Тарас, но родилась я, а имени для меня, заготовленного заранее, не было, зато по радио в палате, как раз играла та самая песня.
- Давай, королева красоты, - Рома снова потянул меня за ногу, вынуждая ухватиться руками за кованное изголовье кровати.Там Рус уже проснулся, а мне пора ехать.
- Куда тебе пора ехать? Кто, вообще, куда-то едет в воскресенье в девять утра?
- У меня - кокетливо повёл бровями. -свидание.
- С зачуханной библиотекаршей или дворником? Кто тебе даст в девять утра? Ленин? И то, только потому, что до сих пор лежит?
- Кто надо. Подъём, мелочь, - оторвал мои пальцы от металлических завитушек.
- Как ты мне дорог, боже, - сползла с кровати, продолжая ворчать как старая бабка. Всунула ноги в плюшевые тапочки и встала у кровати, следуя за братцем, который уже ждал меня у распахнутой настежь двери.Пожрать есть чё?
- Есть чё, - передразнил меня, состроив рожицу.Иди быстрее, седая девочка, - взъерошил мои короткие волосы на макушке.
- Я не седая. И волосы у меня платиновые.
- Альбинос, блин.
- Всё, - отмахнулась от него.Наша фэшн-дискуссия зашла в тупик. Ты невежественен в этом вопросе. Я жрать хочу. Что ты приготовил?