Челси облегченно выдохнула.
Это не секрет и не тайна, нет, ответила она мне. Ее лицо поменялось, и улыбка спала. Но для Коула это не совсем приятная тема.
Я слегка нахмурила брови и потупила взгляд в пол.
Челси улыбнулась и ускорила свой шаг, когда увидела аппетитную пиццу.
Наверное, я возьму обычную пепперони, сказала она и подошла на кассу.
Я рассмотрела каждый круг. Все такие сочные, пышные и наверняка вкусные. «Калории и килограммы!» эти слова кричали в моей голове и одновременно били по мне больными палками.
Пожалуй, я возьму кусочки пепперони и 4 сыра, а еще пепси и рожок клубничного мороженого, сказала я молодому человеку, стоящему по ту сторону прилавка.
Э, хорошо, мисс, слегка смутившись ответил он и начал суетиться с моим заказом.
В это время Челси уже стояла со своим заказом. Она взяла пепперони и кофе в бумажном стаканчике. Она нескромно посмотрела на меня, когда я забрала свой заказ. Мы начали искать парней и нашли их неподалеку. Райли и Коул по сравнению с нами набрали еды, можно сказать, на человек восемь. От одного вида фастфуда меня начало тошнить. Люблю только картошку фри.
Мы осторожно присели на стулья за их стол. Они о чем-то беседовали, но я так и не поняла, о чем конкретно. Но увидев нас, Райли с осторожностью посмотрел на мой заказ. Он как никто другой знает, что при обычной обстановке я бы не стала есть так много. Его брови нахмурились, а глаза с полным пониманием, что к чему, смотрели на меня.
Я просто проголодалась, ответила я и улыбнулась.
Даже сейчас ты взяла пиццу, сказал Коул своей сестре.
Она ехидно улыбнулась.
Ни за что не променяю итальянскую пиццу на какой-то там фастфуд.
Челси все больше и больше начинает мне нравиться! Никогда нельзя судить человек только по его статусу и внешнему виду. За этим скрывается совсем другое. Только не в случае с Коулом.
Мы приступили к поеданию. Я лишь с маленьким желанием начала есть. За все то время, что я сражалась с анорексией, я напрочь отбила свой аппетит. Его просто-напросто нет. Он появляется лишь тогда, когда из-за журчания в желудке мне становится плохо. Но я не привыкла показывать то, что находится внутри меня. Бабушка и дедушка меня многому научили. В какой-то степени я даже рада, что воспитывали меня именно они, а не мама, у которой частенько в голове дует ветер или парочка красивых и богатых мужчин.
Ты ешь, как свинья, сказал Коул, смотря на меня и сидя напротив меня.
К слову, все замолчали. По коже пошли мурашки, потому что я никак не ожидала услышать таких слов от него.
Что прости? переспросила я, словно не услышала.
У тебя на щеке и в уголках рта паста и кусочки теста, ответил он.
Мои глаза резко скакнули на лоб и вернулись обратно.
У тебя, что вместо глаз увеличенные стекла стоят? спросила я. Я в твоей помощи не нуждалась.
Ну как хочешь, пожал он плечами, кинув на поднос салфетку. Правда ты могла бы ходить потом так по улице и привлекать к себе внимание, выслушивать
Достаточно. Я могла бы спокойно вытереться салфеткой, как это делают культурные люди после приема пищи.
Да? А я думал, что у дочери директрисы должны быть рядом няньки.
Я посмотрела на него оскорбленным взглядом.
Коул, ты перегибаешь палку, вступилась за меня Челси.
Обстановка, мягко говоря, накалилась. На лице Коула заходили желваки. Понятно было, что ему неприятно находится со мной в компании. По всей видимости мы с Челси помешали им, когда сели за стол.
Кажется, мы лишние, буркнула Челси и встала из за стола.
Я встала следом за ней, кинув на Коула прожинающий взгляд.
О машине и о своих желанных правах я вспомнила только тогда, когда мы вышли из торгового центра.
Мы что-нибудь придумаем. К тому же кататься на втором этаже автобуса куда более интереснее, чем с такими черствыми людьми на кабриолете.
Но я переживаю за машину. В то же время Райли на моей стороне. Мы столько лет дружим! Бабушка нас вместе на горшок садила. Не наделает же он глупостей с маминой машиной? А что если мама позвонит ему? Прикроет ли он меня? Ну уж нет. Конкретно сегодня я не доверяю Райли, потому что, когда он на веселе он может наделать глупостей, а очухаться он может только когда станет поздно.
Нет, Челси. Не сегодня. Мама прибьет меня, если с машиной что-нибудь случиться. У тебя ведь нет прав?
Она помотала головой. Хотя до ее ответа, я всем своим сердцем надеялась, что она скажет, что есть.
Права есть только у парней.
Мы вернулись в фудкорт. Парни по-прежнему сидели за тем же столом и доедали свои бургеры. Мы как ни в чем не бывало вернулись на свои места.
Вы вернулись, чтобы прикончить нас? спросил Райли, смотря на меня дружелюбным взглядом. Я понимала, что он хочет разбавить напряженную обстановку, но, к сожалению, у него это плохо получалось.
Не зря я вернулась.
Нет, мы всего лишь уходили в туалет припудрить носики, ответила Челси, глядя на него своим высокомерным взглядом, как в самый первый день.
Да она просто идеально выработала эту улыбку.
Райли кивнул головой и прикончил последнюю картофелину.
Можем ехать? спросил он.
Да, сказала я, и мы все начали собираться.
Мы вышли из магазина и направились к машине. В этот раз Райли пошел со мной, потому что Челси читала свои нотации брату.
Куда мы дальше едем? спросил он.
Спроси лучше у Челси, пожала я плечами и улыбнулась.
Райли засуетился.
Нет. Спросишь ты, а я уж повезу.
Он понял мой намек.
Мы сели в машину. Райли открыл крышу. Все же я спросила у Челси, куда нам ехать, чтобы купить ткань или платья. Лондон для меня особенный город. Ну, во-первых, Мейсон в этом городе предложил мне встречаться, а во-вторых этот пункт еще не появился. Возможно, я так считаю, потому что ничего, кроме Лондона и Брайтона, я не видела. Брайтон слишком маленький город, а Лондон поражает любого человека своим масштабом возможностей и своей красотой.
До нужного места мы доехали с ветерком. Так даже было лучше. Я еще раз убедилась в красоте этого города. Это оказался магазинчик одной знакомой Челси, с которой они вместе шьют наряды. Магазин находился в трехэтажном здании в центре Лондона. Все витрины были заставлены манекенами в красивых нарядах прошлых веков. В самом магазине витал запах прошлого. Это было так необычно оказаться здесь. Это место чем-то напоминало мне сувенирную лавку или скромное подобие музея.
Пока мы все рассматривали, Челси обсуждала с мисс Эванс наряды, которые нам нужны. Челси была так заинтересована во весь этот процесс, что на мгновение мне показалось, что ей нравится заниматься модой, одеждой и всем этим процессом.
Пожилая женщина, сощурив глаза, рассмотрела каждого из нас, сняла зачем-то мерки и ушла в комнату, завешанную шторкой.
Я вопросительно посмотрела на Челси.
Она ушла за нарядами, пояснила она, став рядом со мной.
Парни развлекались в стороне, примеряя на себя разные парики и украшения и воображали, что они графы.
Не прошло и десяти минут, как мисс Эванс вынесла несколько платьев и несколько костюмов, спрятанных в чехлах.
Вот. Это должно вам подойти, сказал мисс Эванс и передала нам наряды.
Мы разошлись по примерочным.
Мне досталось нежно-голубое платье из шелка и фатина с короткими рукавами-фонарями, с вышитыми узорчатыми цветами, которые были распределены по всему платью и шлейфу, тянущемуся от плеч. Линия, от которой шла юбка, находилась чуть ниже груди. В этом платье теряется талия, однако хорошо видно грудь, что очень непривычно для меня. Не смотря на эти мелочи, я в восторге от платья. Мисс Эванс будто знала, что мне нужно подобрать. В комплекте еще были белые перчатки до локтя. Их я тоже надела.
Выйдя из примерочной, я увидела Челси, на которой было золотистое платье, оно немного отличалось по узорам, но фасон был такой же. Ее глаза расширились, когда она увидела меня. Ее губы расплылись в улыбке.
Ого! Тебе так идет это платье, голубой цвет очень подходит тебе, сказала она мне.
Спасибо, улыбнулась я ей и подошла к ней, чтобы вместе посмотреться в зеркало.
Позади меня послышался звук. Я повернулась и увидела Коула. Наши взгляды встретились, и мы застыли. Наряд 19 века делает из него не парня, а настоящего привлекательного мужчину. Коул выглядит в нем очень красиво. Я заметила, как он сглотнулего кадык судорожно дернулся. Потом он отвел взгляд в пол и поправил рукава черного бархатного фрака. Следом за ним вышел Райли. Только он засмотрелся на Челси. Мы, четверо, напряглись.