Граф снова бросился на своего обидчика. Шотландец схватил подушку с кровати и отбил ею выпад смертоносного лезвия, затем прыгнул на кровать и перекатился по матрасу, лишь на волосок увернувшись от целившего ему в плечо Руфуса, промахнувшегося и запутавшегося лезвием меча в складках балдахина.
Вскочив на ноги с другой стороны кровати и бросив быстрый взгляд в сторону братьев графа, горец увидел, что они окружают его, готовясь атаковать.
Брейден!
Бросив подушку, которую всё еще сжимал в руках, он обернулся на возглас и увидел в углу Пайети. Графиня держала его меч. Поцеловав рукоять, она протянула оружие.
Мак-Аллистер схватил меч и поблагодарил неожиданную союзницу буквально за мгновение до того, как один из братьев ринулся на него. Шотландец без труда отразил его удар и ловко вывернулся из угла, но путь к балкону теперь был прегражден сразу всеми четырьмя рыцарями, напавшими одновременно.
Брейден пока неплохо держался, но сдерживать натиск в одном сапоге становилось все труднее. Будь прокляты англичане с их чудны́м платьем: неудобной обувью и кучей предметов одежды! Дома, в Шотландии, у него точно бы не возникло таких хлопот.
Подумать только: и эти англичане называют его возлюбленных шотландских братьев отсталыми варварами! По крайней мере, горцы знают, как одеваться для удобства и здоровья.
И, самое главное, для неожиданных свиданий.
С сегодняшнего свидания Брейден очень хотел удрать, не пролив ни капли английской крови, и такой шанс ему представился, когда в пылу борьбы Руфус вдруг потерял равновесие и споткнулся.
Повернувшись к стене, Мак-Аллистер перерубил шнур, на котором держался подвесной канделябр.
Граф и его братья шарахнулись в сторону от тяжелого светильника, рухнувшего вниз. Закрепленные в нем горящие свечи рассыпались, поджигая комнату сразу в нескольких местах.
Пока противники метались, затаптывая огонь, горец кинулся к укрывавшимся в углу дамам. Он выхватил из рук Пэйшнс свой сюрко, из рук Пруденссапог, а из рук Пайэтиплащ.
Прощайте, мои прекрасные леди,улыбнулся он и коснулся щеки Пайэти в нежной ласке.Если ты когда-нибудь отважишься посетить Шотландиюон кинул взгляд на направлявшегося к нему Руфуса и торопливо добавил,то оставь мужа дома.
Затем он бросился в открытую дверь, ведущую на балкон, изящно спрыгнул на землю и поднял взгляд. Три сестры смотрели на него сверху.
Вспоминай нас с любовью,окликнула его Пруденс, нежно помахав рукой.
Всегда, мои дорогие,послал он им еще одну улыбку.
Одарив дам на прощание торопливым воздушным поцелуем, несостоявшийся любовник натянул второй сапог и помчался в конюшню.
У него оставалось совсем мало времени, чтобы выбраться из замка, прежде чем граф и его братья бросятся в погоню. Не то чтобы Мак-Аллистер боялся этих рыцарей. Напротив. Он и вправду мог убить их всех, но в этом-то и была проблема. Брейдену претило убивать человека из-за легкого флирта.
Женщины были забавны. Они были его raison detre . Однако ни одна женщина не стоила его жизни, и он бы никогда не лишил жизни другого человека из-за женщины.
Много лет назад он уже усвоил один суровый урок.
И вообще, пора домой. Эти англичанки довольно приятны, но все-таки больше других Брейдену были желанны девушки шотландского Нагорья. С нежными, певучими голосами и яркими улыбками, онисловно дарованные землей прекрасные самоцветы. Настало время вернуться в их объятия, которые они вновь раскроют для него. Да и кое-что еще они раскроют перед ним с превеликой радостью.
Горец улыбнулся своим мыслям.
Со скоростью тренированного воина он оседлал своего коня и покинул конюшню прежде, чем граф сумел выбраться из центральной башни своего замка. И разумеется, еще до того, как его преследователь выскочил во двор, Брейден уже промчался через за́мковые ворота.
Перемахнув через живую изгородьпоследнее препятствие на пути к свободевсадник устремился на север.
Вперед, Дьяун!подбодрил он своего черного жеребца, наклонившись к его чуткому уху.Посмотрим, какие еще неприятности мы сможем найти на своем пути. Ведь мы же их наверняка найдем?
Глава 2
Килгаригон, Шотландия, три недели спустя.
Локлан Мак-Аллистер был, по мнению большинства, человеком дела и разумным мужчиной. Вождю кланаи полагалось быть именно таким.
Но это
За двадцать восемь лет своей жизни он еще не сталкивался ни с чем подобным.
Где это видано: ни одна женщина в Килгаригоне не будет готовить пищу своему мужчине и не разделит с ним ложе до тех пор, пока он, их лэрдне согласится прекратить вражду с Робби Мак-Дугласом!
Мак-Аллистер всё еще не мог прийти в себя от такого безрассудного требования. Воистину, женщины сошли с ума. Все сразу. Но сильнее всех свихнулась Мэгги инген Блэр .
Он уже готов пойти и задушить бабью предводительницу собственными руками.
И он был далеко не единственным, кто жаждал это сделать. Снисходительность мужчин клана быстро истощалась, и до Мак-Аллистера уже доходили слухи о том, что его горцы собираются разобраться с этой девчонкой своими силами.
Каждое утро он опасался, что обнаружит ее несчастный разлагающийся трупик, прибитый гвоздями к дверям его цитаделиили свисающий с крепостной стены.
Вождь раздраженно окинул взглядом чистый, богато украшенный зал своего замка.
Его младший брат Ювин, расположившись за столом, раскраивал ножом кусок мяса, который несколько минут назад голодный лэрд самостоятельно попытался поджарить.
Лучше бы он посолил и зажарил свои кожаные сапоги. Определенно, подошвы получились бы на вкус не хуже, чем эта говядина.
Если бы не серьезность положения, Локлан бы рассмеялся при виде Ювина, пытающегося пристроить длинные ноги так, чтобы они не торчали из-под стола. Немного было в клане мужчин, чей рост приближался бы к росту брата, в котором было целых шесть с половиной футов . И хотя Ювин было сухопар, тело его было настолько мускулистым, что при взгляде на него даже самые крепкие воины судорожно сглатывали от испуга.
Но гораздо больше, чем размеры, в Ювине пугал его суровый нрав. Улыбался он нечасто. Собственно говоря, он полностью избегал общества большинства людей и очень редко выбирался из пещеры в холмах, которую называл своим домом.
Однако, не смотря на угрюмость, Ювин обладал способностью зрить в корень и называть вещи своими именами. Именно по этой причине лэрд и вызвал младшего брата, прервав его отшельническое уединение.
Что же мне делать?обратился он к Ювину, пытающемуся разжевать мясо. Тот старательно работал челюстями и больше напоминал в этот момент корову, которая перетирает зубами жвачку, чем того воина, каким знал его Локлан.
Кое-как проглотив полупережеванную говядину, гигант философски ответил:
Учись стряпать сам, если не хочешь протянуть ноги с голодухи.
Ювин!прорычал Локлан.Я серьезно!
Так и я тоже,пробурчал в ответ здоровяк, отталкивая деревянный поднос с остатками мяса.
Он сделал огромный глоток эля , чтобы перебить мерзкий вкус обугленной говядины во рту и заявил:
Тебе нельзя и дальше питаться такой дрянью, а то не дотянешь и до следующей недели.
Ювинначал Локлан.
Но тот, не обратив внимания на предостерегающий тон брата, перебил:
По-моему, эту проблему очень даже легко решить.
Локлан замер:
И как?
Идешь на церковный двор и вытаскиваешь оттуда эту самую Мэгги инген Блэр, вскинув на плечо. А затем заставляешь ее приготовить нам что-нибудь по-настоящему съедобное.
Вождь шумно вздохнул:
Думаешь, мне самому такое не приходило в голову? Но ведь она же находится на священной земле, неприкосновенность которой я не могу нарушить.
Ювин медленно поднялся из-за стола:
Тогда это сделаю я. Скорее в аду покроется льдом трон Сатаны, чем я позволю еще хоть одной женщине сделать из меня посмешище.
Это верно,прервал разговор знакомый голос.Чтобы насмехаться над тобой, Господь послал на Землю меня.
Локлан обернулся и увидел самого младшего своего брата, Брейдена. Тот стоял в дверях зала с растрепанными, словно от быстрой скачки, волосами, небрежно перекинутым через левое плечо черно-зеленым пледом , и проказливым, как всегда, взглядом.
Первый раз за последние две недели предводитель клана рассмеялся и, пересекая комнату, чтобы как следует поприветствовать своего вечно странствующего и непочтительного братца, воскликнул:
Ну-ну, вот и вернулся к нам блудный сын!
Он приблизился к Брейдену и вдруг заметил за его спиной человека, молчаливо стоявшего в тени. Лэрд остановился как вкопанный, с застывшей на лице улыбкой.
Нет, не может быть
Локлан моргнул, не веря собственным глазам. Много лет прошло с тех пор, как он последний раз видел своего сводного брата Сина . Даже будучи ребенком, Син был гораздо серьезнее Ювина и исполнен непонятной ненависти.
Когда юноша, против воли, был отослан ко двору английского короля, к которому питал злобу их отец, он уже тогда поклялся, что нога его больше не ступит к северу от Адрианова вала .
Локлан представить себе не мог, что же заставило брата изменить клятве, но он определенно был этому рад, потому что любил его и очень по нему скучал.
Взгляд черных глаз Сина совсем не изменилсяон по-прежнему был безрадостным и одновременно пронзительным, словно заглядывал на самое дно человеческой души. Волосы у Сина были такими же черными, как и у Брейдена и Ювина. Что удивительно, он носил их длинными, словно настоящий горец, а не коротко остриженными, как у англичан.
Но вот одет он был полностью на английский манер: в черный сюрко, кольчугу и рейтузы. Даже сапоги на нем были английского кроя. И, что было довольно странно, на его одежде не было никаких опознавательных знаков .
Что это?спросил Локлан Брейдена, оправившись от удивления.Ты вернулся из Англии с гостем?
Он протянул руку старшему брату. Син с минуту задумчиво смотрел на нее, прежде чем, наконец, пожал.
Локлан похлопал его по спине и произнес:
Рад тебя видеть, брат. Сколько лет, сколько зим!
Напряженные черты лица Сина слегка расслабились, и в этот момент Локлан понял, насколько тот был неуверен в радушном приеме.
Я побоялся отпускать Брейдена одного,произнес Син, прерывая рукопожатие.После того, как он столько раз был на волосок от смерти в Англии, я опасался, что он вернется домой не раньше, чем какой-нибудь очередной бедный ревнивый муж или отец проделает в нем хорошую дыру.
Ювин, узнав Сина, издал радостный крик и, подбежав, сгреб его в медвежьи объятия. Сопротивляясь могучей хватке, Син проворчал:
Поставь меня на землю, ты, огромный уродливый ilbaidh .
Ювин засмеялся:
Вот как, не забыл, значит, свои корни! С этими английскими одежками на твоем горбу я сперва не понял: то ли мой большой братец воротился, то ли Брейден опять кого-то завоевал.
Как всегда, младший брат воспринял подначивание спокойно, но лицо Сина приняло убийственное выражение.
Кстати, о завоеваниях,поспешил встрять Брейден.А где все женщины? Я еще не встретил ни одной с тех пор, как пересек границы владений Мак-Аллистеров.
О нет!шумно вздохнув, повернулся к нему Ювин.Разве Брейден в состоянии провести целый час без девицы? Локлан, скорее пошли за лекарем, пока нашему братцу не сделалось совсем дурно от гнета воздержания.
Брейден прищелкнул языком:
Это вовсе не повод для зубоскальства. Нехорошо мужчине обходиться так долго без женской ласки. Его мужские соки ударяют в голову, и незаметно для окружающих он превращается в мрачного, раздражительного зверя.
При этих словах Брейден повернулся к Ювину, выпучил глаза и с поддельной заботой в голосе воскликнул:
Так вот что произошло с тобой!
Он обнял Ювина за плечи:
Пойдем, брат! Надо поскорее найти женщину, пока тебе совсем не поплохело.
Губы шалопая сморщились в гримасе притворного сочувствия.
Ювин резко сбросил руку Брейдена со своего плеча:
Может, хватит валять дурака?
Он повернулся к Сину:
Лучше забери его обратно в Англию, пока я не проткнул его мечом.
Ювин и Брейден не могли общаться без обычного обмена колкостями, поэтому Локлан проигнорировал их привычное добродушное подтрунивание друг над другом.
Он взглянул на старшего брата:
Я рад, что ты вернулся домой. Слишком давно ты не решался посетить Нагорье.
Син скупо кивнул:
Из всего, что я оставил в этом забытом Богом месте, я скучал лишь по тебе, Киранну, Брейдену и Ювину. Без обид, но мне больше по вкусу английская роскошь, чем здешнее дикое существование.
Ювин скривился с отвращением:
Ты говоришь, как настоящий англичанишка.
Син сощурился от нанесенной обиды.
Хватит!вмешался Локлан, прежде чем последовал ответ оскорбленной стороны.
Не хватало еще, чтобы между братьями снова пролилась кровьнад Сином нельзя было издеваться безнаказанно.
И несмотря на все слова, произнесенные в гневе в прошлом, двери родного дома всегда были широко открыты перед ним.
Локлан строго обратился к Ювину:
Никаких оскорблений. По крайней мере, в адрес Сина. Вот на Брейдена можешь нападать, сколько хочешь.
Младший Мак-Аллистер вскинулся в ответ:
И где же твоя братская любовь?
Локлан коварно улыбнулся:
А это она и есть. Заметь: я-то тебя пока не дразнил.
Вроде как. Но я уверен, ты еще исправишь этот промах,парировал Брейден, обернулся и обвел глазами зал.
Еще до того, как Брейден произнес хоть слово, Локлан уже знал, о чем тот подумал. Ведь впервые на его памяти навстречу возвратившемуся домой младшему брату не выбежала целая армия женщин, расталкивая друг друга локтями, чтобы предложить ему еду и прочие радости, которыми они были бы счастливы его одарить.