Да не эпидемия. Просто смысла нет. Ты посмотрим вокруг, что твориться. Одни живут богато, а другие бедно. Расслоение в обществе нереальное. Я могу устроиться только за такие копейки, что стыдно их получать.
А кем ты работаешь?
Я не собираюсь гнуть спину за деньги, которых хватит на три похода в магазин.
Поэтому ты не работаешь. А на что живешь? Хотя, не говори, за счет родителей. Пока жива мать, то будет она тебя содержать, а потом найдешь какую-нибудь бабу, за счет которой будешь жить. Так?
У меня нет таких долгих планов.
Зина закурила. Она смотрела перед собой, глубоко задумавшись. Может стоило уехать, пока сама не заразилась унынием? Что же они все такие отчаявшиеся?
Дай сигаретку, попросил мужик.
Свои иметь надо, буркнула Зина, но протянула пачку. Даже зажигалкой снабдила.
Я тебя здесь раньше не видел.
Я тоже. Тебя раньше не видела. И что теперь? она посмотрела на него. Тонкие брови подняты вверх. Вишневая помада лежит на губах, как у той модели в рекламном ролике. Местные девчонки пытались повторить, только выглядело пошло. А у этой как должно быть.
Ты модель? спросил он. Ответом его был удивленный взгляд, а потом смех.
Похожа? спросила она.
Иначе не стал бы спрашивать, спокойно ответил мужик. Зина вновь посмотрела на него, отмечая темно-карие глаза, на которых не было ресниц, острый нос, чистые щеки, полные губы. Сложно сказать, сколько ему было лет. Но не больше тридцати пяти. Тунеядец, который ничего не добился в жизни. Она отпила пива. Возможно в разводе. Имеет детей. Может сидел раньше. Такие любят получить все, при этом не работать, поэтому, скорее всего, воровал.
Лестно такое слышать, ответила Зина. Но ты не прав.
Опять молчание. Как ни странно, но молчание не давило. Где-то забрехала собака. Ответом ей был автомобильный гудок. Кто-то жарил шашлыки. Тянуло дымом и жареным мясом.
Я уже и забыла как это никуда не спешить, ответила Зина. Вот так сидеть и смотреть на мир, что словно остановился. Все вокруг куда-то бегут, бегут и не могут остановиться. Раньше была такая игрушка, юла. Ее заводишь, и она начинает кружиться. У юлы были разноцветные полоски и от этого казалось, что она, как девчонка, кружится в разноцветной юбке. А у подруги была юла в виде карусели с белыми лошадьми. И когда ее заводили, то лошади скакали по кругу. Настоящая миниатюрная карусель, которая могла увести в сказочные дали. Раньше я так думала и завидовала подруги. Потом сама оказалась в такой карусели. Бегаю по кругу, куда-то стремлюсь. Толку от этого никакого нет.
А я никуда не стремлюсь. Зачем?
Это не дело. Нам с тобой надо найти золотую середину. Мне замедлится, а тебе пинка отвесить, чтоб разогнать, ее слова вызвали смех.
Тебя как звать?
Зина.
Архип. Ну вот, опять смех, он не обиделся. Понимающе улыбнулся.
Извини, выставляя вперед ладонь, сказала Зина. В честь кого тебя так приложили?
Прадеда.
Мне тоже досталось. Так что понимаю.
Зинаида, Зина. Еще не плохо звучит, если не вспоминать «резиновую Зину», которую купили в магазине.
Вот-вот. А тебя Хипом друзья кличат.
Друзья Хипом, мать Ариком. По мне Хип лучше звучит.
Брутальнее. Хип-хоп и все такое.
Типа того.
А я как была Зиной, так и осталась.
Это плохо?
Не знаю, она задумалась. Опять ушла в воспоминания.
Ты так и будешь здесь сидеть и мерзнуть?
Я вроде не мерзну. Не так уж и холодно. Раньше здесь было шумно. Кто-то заходил, кто-то выходил. Было много людей.
А теперь остались лишь те, кому некуда деваться, ответил Хип.
Может это не так и плохо? Этот городон как дерево.
А мы листья и ветки. Пока будут живы корни, будут появляться новые ветки, то есть семьи. Будут ветки, значит, появятся листья. Это уже дети. Листья улетают, но пока целы ветки и корни, то жизнь будет продолжаться. Разве это плохо?
Хорошо листьям. Они могут лететь. Что-то увидеть, что-то узнать. А может им улыбнется удача и они окажутся в букете какой-нибудь девчонки и еще долго простоят в вазочке. Или их засушат между страничек книги. Это намного лучше, чем терпеть перепады погоды веткам и корням.
Какой ты умный, поджала губы Зина.
Просто продолжил твою мысль. Здесь нет ничего такого, пожал плечами Хип.
Тогда я продолжу твою мысль. Ты рассматриваешь только положительные моменты, где листья оказались в тепле и продолжили жизнь, пусть в виде букета или гербария. Но сколько листьев оказываются в кучах, которые сгребает дворник! Ты про них забываешь. Да, мы сами выбираем кем становиться, листьями там или ветками. А может и корнями. Но это не значит, что сделав выбор, то надо завидовать другим.
На твой взгляд, что лучше?
О, раньше я считала, что лучше быть вот таким листочком, который доверятся ветру, и полетит следом за ним. Только ветер он играет листочками. Ему нравится их кружить, а потом в грязь опускать. Поэтому доверять ветру нельзя. Так же как и надеяться на случай и удачу, покупая каждую неделю лотерейный билет. Надо самостоятельно решать, что делать, как жить. Пусть это страшно. А знаешь почему страшно?
Почему?
Потому что винить в неудачах будет некого, ответила Зина. Человек же любит обвинять всех и вся, боится ответственности. Листком, которые оторвался от родного дерева и пошел против ветра сложно, пусть и интересно. Не каждый такое выдержит. Намного легче быть веткой дерева. Она крепко привязана к дереву. Веток много. Если что, то другие помогут. А еще есть корни, которые не оставят. Тут нельзя говорить, что хорошо, а что плохо. Это такой же спор, какая профессия важнее: врач, учитель, полицейский или космонавт. Да все хороши, только для каждой нужны определенные качества, склонности характера.
Наверное, так это и есть. Только порой веткой становиться не хочешь, а листком быть не можешь.
Тогда будь ветром, который это дерево будет качать, ответила Зина. Но это еще сложнее.
И получается, что вся наша жизньсложное дерьмо.
Да почему дерьмо? возмутилась Зина. Если хочешь, то это твое право смотреть на окружающий мир, как на дурнопахнующую кучу. Я предпочитаю считать мир дорогой, где каждый кусок принадлежит разным управлениям. Одно управление хороший и ровный асфальт проложили. Другое управление сэкономило и гравием засыпало. А третьепесок привезли, а то и вовсе глину, по которой ноги скользят. Четвертое управление использует какое-то новое покрытие, которое с подогревом, поэтому на нем снега нет. Мы же едем по этой дороге. То летим по ней, то вязнем в песке.
Ты умная.
Это оскорбление? хмыкнула Зина.
Факт. Но одновременно и глупая.
Да разобралась бы я с теми парнями. Думаешь в первый раз?
Хм, теперь я тебя бояться начинаю, сказал Архип.
Ладно, пофилософствовали под пиво, но его выпили. Теперь можно и выбираться отсюда, сказала Зина. Она затушила сигарету. Хип поднялся следом.
Узкая тропинка между кустами, которая вела к дороге. Хип шел сзади. Зина уверена перешагивала через мусор и корни, которые пробивались сквозь старый асфальт. Она словно видела их в темноте. Как кошка. Это был порыв. Наверное, виноватой тому был алкоголь помешанный на несколько затяжек. А может всему виной была весна, которая пока еще только делала свои шаги, но уже ощущалась в крови. Резко дернуть ее за распущенные волосы, заставить повернуться к себе. Он ожидал, что она закричит. Начнет возмущаться, но вместо этого Зина ответила ледяным спокойствием.
И что дальше? спросила она. Хочешь меня здесь трахнуть? Не слишком удобное место. Грязное и вонючее. Среди мусора не тот кайф. Мы же с тобой не свинье, чтоб в дерьме снашаться. Или тебе все равно?
Нет.
Тогда зачем эти игры? Привлечь мое внимание? Ты меня заинтересовал. Я это не скрываю.
Нет, он растерялся. Отпустил руку, которой продолжал сжимать ее волосы. Наверное, ей было больно, но Зина ничем не выдала этого. По лицу же ничего нельзя было понять. Слишком темно. Она хмыкнула, пошла дальше.
В сумерках щелкнула зажигалка. Она опять закурила. Как ни в чем не бывало шла вперед, пока они не вышли к дороге. Здесь мигал фонарь, разгоняя ночь, которая была все гуще.