С тех пор виолончель пылится в темном углу на чердаке, мама больше не поет, не проводит со мной время и вообще не горит желанием общаться. Может быть, винит меня в смерти Рори? Наверное, она хотела бы, чтобы на моем месте был он.
Мама отчаянно давит на газ, словно хочет, вывернув руль, покончить с собой. Ее красные лакированные туфли играют с педалями, словно со струнами, красный пиджак расстегнут, белая блузка обтягивает грудь, а черная юбка слегка задирается. Мы тормозим на светофоремама поправляет прядь светлых волос, смотря в зеркало, и поджимает губы.
Папа не звонил? спрашиваю я.
Нет, коротко отвечает она, крутанув руль так резко, что я практически ударяюсь лбом о стекло. Ты же знаешь, он в горячей точке, возможности звонить домой каждый день у него нет.
Я знаю.
Мы снова молчим. Мне неуютно находиться с ней наедине, словно что-то тяжелое давит сверху и тянет вниз. Я не могу долго смотреть в глаза матери, не могу говорить с ней, не могу свободно дышать рядом. Мне обидно, что она забыла о моем существовании.
Машина останавливается возле ворот школыпоспешно отстегиваю ремень безопасности, хватаю сумку и, не проронив ни слова, выбираюсь на свободу. Дышать становится легче, и тошнотворное напряжение испаряется.
Это просто очередной бессмысленный день моего существования. Вот и все.
2
Рядом с кабинетом географии находится музыкальный класс, и каждый день после занятий кто-то закрывается внутри и играет на фортепиано. Каждый раз, когда я возвращаюсь с пробежки на школьном стадионе, где тренер неистово надрывается, пытаясь натренировать команду по футболу, я прохожу мимо запертой изнутри комнаты и слышу еемузыку, которую ненавижу больше жизни.
Но, несмотря на мою неприязнь к классике, мне нравится, как этот таинственный незнакомец играет на старом потрепанном пианино. Я не знаю, он это или она, но ему стоит отдать должное. Музыка прекрасна, великолепна и идеальна, и каждый раз, когда я ее слышу, мое сердце замирает.
Я замираю. Останавливаюсь возле кабинета, прислоняюсь спиной к стене и слушаю. Коридор пуст: практически все школьники разошлись по домам, ни один звук не перекрывает звуки фортепиано, и в этот миг есть только я и только этот таинственный незнакомец.
Я никогда не пыталась узнать, кто это, потому что не хочу. Не хочу рушить иллюзии, не хочу терять эту ниточку, связывающую меня как с прошлым, так и с будущим. Мне нравится неизвестность, поэтому каждый раз, когда мелодия растворяется в тишине, я ухожу.
Но в этот раз все переворачивается с ног на голову и рушит мой привычный распорядок жизни.
Эмма? голос подруги вырывает меня из мыслей, эхом разлетаясь по пустому коридору, и мелодия в кабинете резко обрывается, словно незнакомец, услышав голоса, испугался. Что ты тут делаешь? Я думала, ты уже ушла домой.
Отстраняюсь от стенысердце взрывается адреналином, и я буквально вижу у себя в мыслях, как дверь открывается, выпуская на свободу музыканта.
Я не хочу, чтобы он знал, что я стояла под дверью и подслушивала. Я не хочу вообще знать, кто это такой.
Как раз собираюсь, переборов смущение, выдавливаю я.
Нина подходит ближе и бросает взгляд на дверь. Я не знаю, слышала ли она музыку и знает ли вообще про то, что кто-то каждый день запирается в музыкальном классе, чтобы поиграть.
Как тренировка? пытаюсь сменить тему.
Она улыбается и направляется в сторону раздевалки.
Устала до чертиков.
Нинатеннисистка в третьем поколении. Ее мать и бабушка участвовали в соревнованиях и занимали первые места, они популярны, богаты и помешаны на спорте, но я дружу с ней не потому что вокруг Нины крутится куча парней, фанатов и прочих ненормальных. Мы с ней похожи. Она ненавидит спорт, а теннис особенно, так же, как я терпеть не могу музыку, но в отличие от меня, Нина не может признаться в этом своим родителям. Она боится подвести их, боится опозорить семью. Она вообще трусишка, хотя со стороны и не скажешь.
И я. В последнее время жутко устаю, сегодня вообще заснула после утренней пробежки, жалуюсь я.
Это же хорошо. Нина поправляет съехавший хвост, и теперь он выглядит еще небрежнее, чем раньше. Твоя бессонница отступает, выспишься хотя бы.
Не думаю, что это хорошо. Захожу в раздевалку. Дверь скрипит, но я уже давно перестала обращать на это внимания. Мне это не нравится.
Подруга заходит следом и прикрывает дверь. Я вижу, как Нина закатывает глаза.
Тебе всегда не нравится, когда что-то идет не по плану. Она стягивает блузку и бросает на лавку, затем начинает снимать юбку. Помнишь, что говорит по этому поводу Мил?
Если что-то идет не по плану, на то воля Императора! хором пародируем мы подругу, а потом смеемся.
Ее, кстати, сегодня не было в школе, замечаю я.
Нина пожимает плечами, роясь в своем рюкзаке.
Наверное, опять с дружками-задротами ищет еретиков.
Я фыркаю. Милеще одна моя подруга, мы ходим с ней на одни и те же занятия, в отличие от Нины: та выбрала совершенно другое направление в учебе, к тому же, из-за ее спортивного таланта ей постоянно прощают прогулы. Мил же тихая и странная. Любит компьютерные игры и фанатеет по вселенной Warhammer. На эту тему она может говорить бесконечно, но единственное, что я понимаю из ее болтовни: модифицированные люди сражаются против своих братьев, погрязших в ереси. Они отошли от Императора, стали демонами или что-то вроде того и теперь пытаются захватить вселенную и свергнуть своего отца-Императора. Сама Мил на стороне Империи и якобы борется против «еретиков». Хаос. Красивое и будоражащее слово.
Мил где-то в сети откопала еще троих фанатов этой вселенной и теперь они «Во имя Императора» пытаются искоренить сторонников Хаоса.
Даже не хочу знать, каким образом это все происходит. Я не фанат компьютерных игр и прочей ерунды, мне ноутбук нужен только для музыки, учебы и просмотра фильмов.
Стягиваю мокрую от пота футболку и спортивные шорты. Липкую кожу неприятно пощипывает, и дикое желание отправиться в душ сводит с ума.
В душ идешь? спрашиваю я.
Не. Нина как раз в этот момент достает дезодорант и пшикает на себя. Лень. Дома приму ванну. Лови.
Она бросает мне флакон, и я неумело подхватываю его. Что ж, сегодня придется остаться без школьного душа, потому что Нина явно не собирается меня ждать.
Вздыхаю и пытаюсь избавиться от неприятного запаха, после чего ставлю дезодорант на скамейку и потягиваюсь. Тело ломит после пробежки, мышцы неприятно стонут при движении. Мы быстро надеваем школьную форму и собираем вещи.
Я смотрю на Нинуверхние пуговицы ее рубашки расстегнуты, юбка укорочена, галстук расслаблен. Подруга выглядит одетой небрежно, но круто, в отличие от меня. Я смотрюсь со стороны как прилежная девочка-ботаник.
Схватив сумки, мы выходим из раздевалки и бредем к выходу из школы, чтобы оставить этот ад позади. Когда мы проходим мимо музыкального класса, я вижу, что дверь распахнута. Не сдержав любопытства, заглядываю внутрь, но там никого нет. Крышка пианино закрыта, словно никто сегодня даже не прикасался к черно-белым клавишам.
* * *
Тебе Трис не звонила?
Мы выходим из школы, когда Нина решает начать не особо приятный разговор.
Я поджимаю губы и пару секунд молчу.
Нет. К счастью. А что?
Нина вздыхает и поправляет на запястье браслет, словно это наручники, натирающие кожу, я смотрю на ее профиль, скольжу взглядом по веснушкам и незаметному шраму на нижней губе. Подруга рассказывала, что этот шрам оставила ей Трис. Они подрались из-за парня.
Да названивает мне в последнее время. Нина немного раздражена. Все пытается узнать об общественных работах перед каникулами.
Кто бы сомневался
Тристретья в нашей компании. Признаться, я к ней особой симпатии не испытываю. Она жуткая стерва, думающая, что мир крутится вокруг нее. Популярная, красивая и чертовски эгоистичная.
Итак, нас четверо. Эмма, Нина, Мил и Трис.
Когда я пришла в эту школу, Трис и Нина уже дружили. Они были лучшими подругами с самого детства, постоянно проводили время вместе, развлекались, ходили по вечеринкам, в общем, были неразлейвода. Потом они познакомились со мной, и нас стало трое. Через год к нам присоединилась Мил. Наш квартет дружно просуществовал примерно полтора года, после чего все медленно и бесповоротно начало меняться. Я не знаю причины. Я ее упустила.