К возвращению Шеймуса у меня не остается слез. Я извиняюсь и ухожу в туалет.
Холодная вода не помогает избавиться от боли, а комната ожидания встречает меня как незваного гостя. Интересно, чувствует ли Шеймус мою вину? Ее присутствие ощущается в комнате сильнее, чем мое. Я должна рассказать ему, что произошло и встретиться лицом к лицу с его яростью.
Рори и Кира, обнявшись, спят в большом кресле, укрытые курткой Шеймуса. Часть меня тоже хочет закрыть глаза, но даже если я сделаю это, все равно не смогу уснуть. Мои кошмары куда сильнее, чем можно себе представить. Может быть, я никогда больше не смогу закрыть глаза, и мои пытки будут продолжаться вечно.
Я устраиваюсь в кресле напротив Шеймуса. Он сидит прямо, но в его глазах читается изнеможение и сильная печаль.
Ты можешь поговорить со мной, если хочешь,тихо, но обеспокоенно произносит он. Я уже давно не ощущала, чтобы голос укрывал подобно теплому одеялу.
У меня умерла бабушка.
Он задумчиво смотрит на меня. Уверена, Шеймус не ожидал ничего подобного.
Та, которая воспитывала тебя?
Я киваю.
Что случилось?Я знаю, он считает это странным; я всегда отказывалась говорить о ней с ним.
Мне было восемнадцать лет. Ейшестьдесят два, хотя я считала ее женщиной без возраста. Женщиной, наделенной мудростью, жизненной силой и энтузиазмом. Непостижимой женщиной. Человеком, который мог перехитрить смерть.
Мне жаль, - говорит Шеймус.
Я убила ее, это была моя вина.Я столько раз громко произносила эти слова мысленно, а вслух они выходят тихими и жалкими. Шеймус недоуменно смотрит на меня. А я продолжаю выплескивать свою боль.
Мы попали в аварию. Врезались в дерево. Я была за рулем.
Это был несчастный случай. Тут нет ничьей вины.В его голосе все еще слышится беспокойство. Но я знаю, что это вскоре изменится.
Я делаю глубокий вдох и заставляю себя признаться.
Это моя вина. Я так торопилась. Мне нужна была рикотта, и я думала лишь о ней.
Шеймус неверяще смотрит на меня, но постепенно на его лице появляется гримаса ненависти. Он знает, что я говорю не о бабушке.
Что ты имеешь в виду, Миранда?
Я отвожу взгляд и отключаю мозг, потому что не могу слышать следующие слова:
Я сбила Кая. Это моя вина. Это все моя вина. Прости.Меня трясет не от страха, а отвращения к себе.
Шеймус прижимает ладони к лицу, и его пальцы сжимаются в кулаки, способные пробить стальную стену. Внезапно он вскакивает и, прихрамывая, уходит в другой конец комнаты. Положив руки на бедра, откидывает голову назад и смотрит в потолок, готовясь к бою.
«Давай, Шеймус»,думаю я про себя.Дети спят; говори, что держал в себе все эти годы. Пора. Я заслуживаю это».
Он разворачивается и, сверкая глазами, тычет в меня пальцем.
Ты. Гребаная. Сука.
Я молчу, позволяя правде разрывать себя на части.
Тебя прислали прямиком из ада, чтобы разрушить мою жизнь? Потому что по-другому и не подумаешь,стиснув зубы и едва двигая губами, произносит он.Может, что-нибудь скажешь, пока я не продолжил? Давай.
Я люблю тебя.Это пролог к истории ужасов, которая вот-вот раскроется. Это моя единственная правда.
Какую-то долю секунды он просто в ярости смотрит на меня.
Ты не знаешь, что такое любовь, Миранда.В его словах слышится горечь и злость.
Из моих глаз катятся слезы сожаления, падая на сложенные на коленях руки. Год назад я назвала его сломанным. Но это не он. Это я такая. Всегда была.
Шеймус качает головой, делает глубокий вдох, а потом снова пускается в атаку:
Ты убила моего ребенка. И даже не сказала мне об этом.У него срывается голос.Почему? Почему я не знал об этом?Он пытается говорить тихо, но ему с трудом удается это. От усилия у него на шее вздулись вены.Почему?
Прости, Шеймус.Я не знаю, кто ему сказал об аборте и даже не пытаюсь отрицать правду. Шеймус подходит и склоняется надо мной.Извинения не помогут исправить всего того, что ты сделала.
Он отходит и устраивается в кресле. Его враждебный взгляд вселяет в меня ужас, но не потому, что я боюсь Шеймуса, а так как понимаю, что именно я несу ответственность за ту ярость, которая сейчас бушует в душе этого доброго и милого мужчины.
Сколько у тебя было любовников помимо Лорена? Пока я сидел дома, слепо обожая и доверяя своей жене? Сколько членов побывало в тебе?
Меня охватывает стыд.
Несколько десятков,честно отвечаю я.
У него округляются глаза, и отвисает челюсть.
Несколько десятков?
Несколько десятков,киваю я.
Шеймус откидывает голову назад и смотрит в потолок, наверное, чтобы не видеть меня.
Боже мой. Несколько десятков,повторяет он.Я такой идиот.
Ты не идиот, Шеймус. Ты был хорошим мужем. Это я была дерьмовой женой. Во всем виновата я, а не ты. Ты заслуживал лучшего. Ты заслуживал лучшего с самого начала.Я вытираю нос тыльной стороной ладони.
Он проводит рукой по волосам и опускает голову.
У тебя были угрызения совести? Когда ты трахалась с ними, то чувствовала себя виноватой?
Я мотаю головой, ощущая, как на меня накатывает новая волна раскаяния и сожаления.
Нет. Тогда нет.
У него перехватывает дыхание, как будто из легких выбили весь воздух.
Но сейчас сейчас я бы отдала все, чтобы вернуть тот день, когда мы впервые встретились. Я бы отдала все, чтобы быть в тот момент другим человеком. Чтобы любить тебя так, как ты любил меня,дрожащим голосом произношу я.
По его лицу катятся слезы, и неожиданно я понимаю, что он знает о моем секрете.
Ты собиралась когда-нибудь рассказать мне о Кире?
Я даже не удивляюсь этому факту. Скорее, чувствую облегчение, что не придется сообщать об этом самой.
Нет,выдыхаю я.
Его ненависть и боль вновь изливаются на меня.
Ты сука. Кира не пешка в твоих гребаных играх. Она ребенок. Мой ребенок,шипит он.
У меня сжимается горло, и я с трудом сглатываю.
Я знаю.
Знаешь?кричит он. Его голос звучит немного странно, словно буквы застревают в дыхательных путях.
Я дожидаюсь, когда его дикий взгляд падает на меня и объясняю:
Я совершила много ошибок в наших отношениях. Много.Сделав глубокий вдох, продолжаю:Мне очень жаль. Но когда я вижу вас с Кирой, то знаю, что беременность не была одной из них. Не важно кто биологический отец, ты ее папочка а она твоя малышка, Шеймус.
Из его груди вырываются рыдания. Шеймус опускает голову на ладони и пытается справиться с бурей эмоций. Когда ему удается это, он переводит взгляд на Киру, которая спит в кресле рядом со мной.
Она моя. В моем сердце она всегда была моей девочкой. Без вопросов. Но теперь она моя и юридически. Я подписал документы об удочерении несколько недель назад. Лорен позаботился об этом.
Моему расколотому на осколки сердцу становится немного легче.
Он никогда не хотел детей. Я рада.Я знаю, что у меня нет никаких шансов с Шеймусом. Наши сердцаэто кусочки мозаики, которую невозможно собрать.
Шеймус
Говорят, что правда делает тебя свободным.
Это полная ерунда.
Я чувствую себя уничтоженным и раздавленным.
А Миранда выглядит как привидение. Бледное и безжизненное.
Я никогда не был настолько эмоционально истощен. Несколько минут мы молчим, а потом я вытираю мокрое лицо рубашкой. Нет смысла больше разговаривать. Все уже сказано. Обвинения выкрикнуты.
Будешь кофе?
Она кивает.
Да, спасибо.
Я приношу кофе, и мы молча пьем его.
Дети просыпаются, чтобы сходить в туалет и снова засыпают.
Время от времени нам сообщают о состоянии Кая. Без изменений. Они заверяют, что это хорошо. Но когда ты родитель, так не кажется.
Около пяти часов утра Миранда уходит, чтобы сделать телефонный звонок.
Через час она сообщает, что ей нужно в туалет, и я остаюсь наедине со своими мрачными мыслями.
Простите?
Передо мной стоит седеющий мужчина средних лет. Я даже не заметил, как он подошел.
Простите,снова произносит он, не услышав ответа.Я ищу мать Кая Макинтайра, Миранду. Вы случайно не знаете ее?
Я киваю.
Она вышла в туалет. Вернется через минуту.Я вспоминаю о манерах и протягиваю ему руку.Меня зовут Шеймус Макинтайр. Кай мой сын.