Гюнтер побагровел:
Вон отсюда! прошипел он. Живо, тварь! Вон! Ты в этом городе никогда уже работать не будешь. Даже на улице!
Та грациозно вспорхнула из-за стола и ушла, нарочито медленно покачивая бедрами. Гюнтер, весь красный, не осмеливался поднять глаза. Себастьян прокашлялся. Официантка все еще ждала нас с меню в руках.
Мне очень жаль, выдавил, наконец Друг Детства. Я ее первый раз сегодня увидел.
Мой спутник лишь натянуто улыбнулся.
***
Перегнувшись через стол, Себастьян сжал мою руку, и я позволила.
Он выглядел виноватым и благодарным, за то, что я не устроила истерику перед другом, которому он похвастаться мной хотел. Себастьян, как я поняла, все время недооценивал женщин и очень явно был благодарен мне. За то, что я помогла ему сохранить лицо. Поставила вне всяких подозрений, еще и финансовый статус озвучила, чтоб друг знал.
Скажи уже что-нибудь.
Я рассмеялась, словно ушам не верила.
Как сложно в этом городе найти немых проституток!.. Не передашь мне соль, дорогой?
Ревности не было, ревность я уже прожила и переборола, но свидание было испорчено, эйфория безвозвратно ушла. Вот оно, значит, как? Зависть обозначала ненависть. Просто ненависть и желание убивать. Ни осталось ни единой иллюзии на этот счет.
Не надо было мне выходить с ним из Штрассенберга. Не надо мне вообще из Штрассенберга куда-либо выходить.
Я аккуратно высвободила руки и открыла меню. Строчки прыгали перед глазами. В желудке образовался ком. Охотнее всего я сбежала бы, но именно этого все, кто слышал нас, от меня и ждали. Я не могла позволить себе бежать.
Когда мы были вместе, я тебе ни разу не изменял Только раз, когда ты была в Париже, выдавил Себастьян. Возможно, я в самом деле что-то там говорил про тебя и джет. Я был пьян Я уже ничего не знаю.
Я промолчала. Меня не было неделю. Не изменял он мне лишь разв воскресенье. Наверное, Цезарь соскучился. Пришлось заседлать и его. Но после этого Себастьян все сделал, чтобы меня вернуть. Это значило много больше, чем загул с проститутками. В конце концов, если я тогда от него ушла, то и изменял он не мне, а Марите.
Я не хочу это слышать.
А я хочу. Хочу знать, что ты делала, когда ты ушла.
Я посмотрела на него, как на идиота.
Оргии, все дела. С кузинами и французами. Мы качались на люстрах, пили кальвадос из туфель от Лабутена и кричали: «Се лямур!» Все были с багетами и в беретах. Это же Франция, бэбэ!
Себастьян поджал губы и полоснул меня таким взглядом, словно не сомневался: так все и было.
Мне было плохо!
Ну, хорошо. Теперь и мне плохо. Кого ты мне порекомендуешь, чтобы снять стресс? я сложила руки шатром и положила на них подбородок. Только не Сильвию, она много треплется
Интерес к нам давно уже был потерян, но кое-кто из сидевших поблизости с Гюнтером, все еще поглядывал. Сам он ждал счет и мрачно слушал Белую Кошечку. Та что-то горячо объясняла, Гюнтер кивал.
Вообще-то, Сильвия, это блондинка, Себастьян улыбнулся. Брюнетка ее хотела подставить и ей это удалось Бедная девочка. Мало того, что приходится его выносить, так еще и доказывать, что была верна.
Кто это? спросила я. В смысле, что вас связывает?
Вместе учились в школе, Себастьян слабо улыбнулся, продолжая при этом хмуриться. Его отец покупал лошадей у моего отца и всеми силами пытался влезть в наше общество Забавный был старикан Хм! Забавно! Если вдуматься, он был младше, чем мы сейчас Я гостил у них, Гюнтеру меня. Было весело, пока я сам не стал графом. Марита очень быстро сделала так, что он перестал бывать в Штрассенберге.
Он оборвал себя и поднялся, проходя мимо, Гюнтер остановился чтоб попрощаться. Они обнялись, крепко похлопав друг друга по спинам. Чисто на публику, словно ничего не произошло. Я и Кошечка ласково улыбнулись друг другу, пожелав приятного вечера.
Публика окончательно утратила к нам интерес.
Забавно, сказала я. Тут все сплошьневерные мужья. Я не верю, что этоклуб Благородных Холостяков. Но все так зыркают, словно ты единственный отщепенец.
Я единственный, кто пришел с девушкой, которая богаче меня, сказал Себастьян, крутя перед собой на подставке бокал шампанского. Мне не дает покоя один вопрос Ты вышла без объяснений, увидев, как я болтаю с Маритой. Вышла и съехала, ни слова мне не сказав. А сейчас ты спокойна и пьешь шампанское.
Я до последнего надеялась, эта тварь врет Спасибо, что поддержал меня в этой мысли!
Себастьян мрачно закусил щеку изнутри.
Так что случилось в Париже? Между нами ничего не изменится, ты имела право, ведь ты ушла и ты знаешь, что я тут делал. Но я хочу знать, что там было. Почему ты решила вернуться ко мне?
Я закатила глаза. Разумеется, он тоже следил за мной через Инстаграм. Девчонки снимали все. И Эйфелеву башню, и магазинчики, и молодых французов. И я старалась держать лицо с распятой на нем улыбкой.
Ничего там не было, вот почему! Черт, Себастьян, я уехала, потому что была разбита. Ты говорил мне, что слишком старый, чтобы любить, но я все равно надеялась И черт, я уже задралась твердить это, словно попугай, но когда я решила, ты любишь Мариту, у меня внутри все оборвалось. Мне хотелось умереть, а не трахаться! Вот почему я к тебе вернулась! Я люблю тебя! Никто другой мне не нужен! Мне вовсе не обязательно с кем-то трахаться, чтоб это понять!
Ви!.. перебил он.
Нет, уж, хотел услышать, так слушай. У меня было три партнера до тебя и мне со всеми было чудесно. Я так устроена, мне нравится секс Но с тобой это запредельно. В Париже я даже смотреть не могла на других парней. Все вспоминала, как это было у нас с тобой.
Яон так и не нашел, что сказать и махнул рукой. Продолжай.
Сперва я думала, что это все моя беременность и окситоцин. Что дело не в тебе, а в гормонах, но подруги Лизель смеялись надо мною до слез. Ты знал, что многие женщины, вообще, очень плохо переносят беременность?.. Даже сексом заниматься не могут, болеют, отекают и все время блюют?..
Я догадывался, сообщил Себастьян.
А я не догадывалась! Серьезно! Я никогда не обсуждала это с другими женщинами, потому что было тупо не интересно обсуждать хоть что-то с другими женщинами. Когда я была беременна, у меня даже токсикоза не было. Только эйфория без конца. Достаточно было подумать, что я ношу в себе частичку тебя, меня накрывало окситоциновыми волнами И даже теперь, когда я беру Рича на руки, меня разрывает на части от любви к нему и к тебе Я не могу без тебя. И еще больше: я без тебя просто не хочу! я опустила голову и понизив голос, забормотала. Когда ты мне сказал то самое, что я чувствовала про твое счастье за девять месяцев я думала, я просто умру от счастья Я была идиоткой, когда решила, что ты влюблен в нее. И еще большей дурой, когда сорвалась в ночи и сбежала, ничего не спросив
Нас перебила официантка, которая подошла подлить нам еще шампанского, и Себастьян, не выпуская моей руки, быстро и четко продиктовал что-то из еды. Девушка уточнила, кажется, все продолжалось вечность, и, наконец, отошла.
Не поднимая глаз, Себастьян продолжал массировать мою ладонь большим пальцем.
Ты точно вся в свою бабушку. Даже говоришь, как она.
Лизель постоянно старались рассорить с Мартином. Говорили гадости за его спиной, намекали, что он изменяет, что он с другой Даже фотографии присылали. Но она никогда не шла на поводу у всех этих информаторов. Она говорила, что знает: Мартин любит ее. И пока он любит ее, все остальное она проигнорирует и переживет. И Лиззи была права. Да, у него случались другие женщины, когда она выходила замуж, но любимая была лишь она одна Как и я для тебя, ведь правда?
У Себастьяна слегка покраснели веки, и он глубоко вздохнул. Он был любимцем Мартина, практически его сыном. И он грустил по нему гораздо сильнее, чем был готов признать.
Правда.
Я тоже вздохнула, переводя дыхание.
Лизель сегодня сказала, что кто-то увидит нас и обязательно что-то скажет. Сказала, что я с тобой счастлива настолько заметно, что это сразу начинает бесить. И вот, пожалуйста! Как в воду глядела!.. Хорошо еще, что девка Гюнтера не знала подробностей и я смогла убедительно возразить.