В целом, он прав, но я не хочу уступать ни миллиметра, пока это возможно.
Помочь? Взяв на себя обязанности твоего секретаря?
Герман разворачивается ко мне, чуть качнувшись на спинке кресла. Если я обойду стол и сделаю два шага, то имею все шансы прямиком приземлиться к нему на колени. И отчасти мне очень хочется это сделать. Наверное, так будет удобнее вцепиться ему в волосы и стереть эту ухмылочку с лица.
Как вариант. В деньгах ты ничего не теряешь.
При чём здесь деньги, я
Что я? Не рождена для секретарской работы? Вернее, для секретарской работы на тебя, милый Вот что мне хочется ему сказать, но я лишь делаю глубокий вдох и держу язык за зубами.
Я не могу быть твоим секретарём.
Это ещё почему?
Потому что ты неправильно на меня действуешь. Потому что я не хочу слишком часто с тобой контактировать. Потому что мне не нравится собственная реакция на твоё появление в моей жизни. А ещё, потому что я боюсь этой реакции, очень боюсь. Давай встречаться на совещаниях и держаться на расстоянии друг от друга? И больше никаких внерабочих встреч. Прекрасный вариант, ты так не думаешь? Всё это проносится в моей голове за секунду, но, конечно, Островскому я говорю совсем другое:
Потому что у меня есть свои должностные обязанности. Моя работа сама себя не сделает.
Мы наймём тебе помощника, откидывает мои возражения одной фразой.
Приехали.
А почему бы тебе не найти временного помощника себе?
Логично же, так? Но, видимо, у Германа своя логика.
Можно найти, но я хочу, чтобы это сделала именно ты. Насколько помню, ты прилежна и исполнительна.
Помнит он лучше бы не вспоминал, а то и я следом, ещё чего, тем же займусь.
После таких слов мне нечего добавить. Удовлетворение, плескающееся в его взгляде, можно разливать по флаконам и продавать за бешеные деньги. Что ж, хочет себе секретаря в моём лице, значит, получит. Только со всеми отсюда вытекающими последствиями.
10
Своей самой сильной стороной я всегда считала стрессоустойчивость. Только вот работа под началом Германа доказала мне полную несостоятельность этого моего убеждения. Началось всё со звонков, вереницей потянувшихся через мой рабочий стол в кабинет шефа. Когда я работала преспокойно в своём пространстве на своей отдельной должности, да ещё и большую часть года пребывала в командировках, я не особо часто общалась с коллегами по телефону, предпочитая формат электронной почты или обмена сообщениями в мессенджерах. Тут же оказалось, что я являюсь первым барьером, неким пограничным пунктом, через который не каждому абоненту суждено пройти.
Мало того, что звонили много и по всякой ерунде, так у большинства самомнение оказывалось размером с известный дубайский небоскрёб. Как там его? Не помню. Такое ощущение, будто они ожидали, что я буду стелиться перед ними ковровой дорожкой.
Варя, где контракт с «Берингом»? Мне нужны эти документы, Герман выглядывает в приёмную, так как дозвониться до меня не представляется возможным.
Я с очередным зам замом зама на телефоне.
Сейчас, киваю я, продолжая сшибать возражения раздражённого мужчины на том конце провода, считающего, что я срочно ему что-то там должна. В то же время на телефоне бешено мигает кнопка второй линиивместо красной точки, кажется, вижу знак бесконечность.
Я, в общем-то, ещё плохо ориентируюсь в документах, так как половина их находится в коробках, и точно не понимаю, где какой контракт лежит. А подать их Герману всегда нужно «пять минут назад».
А ещё Островский замучил меня просьбами приносить ему и его визитёрам кофе. Как там говорят, жена с годами может превратиться в кухонный комбайн? Тогда я на временной должности секретаря уже с первого дня превращаюсь в кофе машину.
Когда Герман отправляет меня с поручениями в другие отделы, я напоминаю себе Алису в Зазеркалье, бродящую по стеклянному офису и точно не знающую, что её ждёт в конце пути. Хорошо, хоть народ у нас добрый: всегда поможет, всегда направит. Ещё и поболтать с новым лицом не прочь, было б только у меня время!
В какой-то момент меня начинают раздражать эти его приказы «принеси-подай» или «иди туда, сама не зная, куда», и я начинаю закипать.
Потом торможу себя. Пфф что же это такое? Надо сделать вдох-выдох, ещё раз вдох и сосредоточиться на деле. А то Островский слишком довольный ходит, видя, что у меня практически мозг кипит от его заданий.
Во вторник утром я на офисной кухне. Приехала пораньше, чтобы спокойно начать день и просмотреть свою собственную почту и решить свои собственные дела по своим собственным прямым обязанностям. А то с поручениями Островского мне больше ни на что времени не остаётся.
Решаю пока не показываться в его приёмной, поэтому сижу тут за столом и гружу свой небольшой рабочий ноут. Мой почтовый ящик ломится от писем. Боже-ж, я ведь весь вчерашний вечер потратила на его разгребание. Раньше этим частично занималась Алёна, а теперь всё-привсё на мне. Может, действительно поговорить с Германом, пусть возьмёт её на удалённую сдельную работу, пока его секретарь в отпуске, и я за него пашу, как ненормальная.
Иду к раковине сполоснуть кружку и кидаю взгляд на двух девушек, о чём-то шепчущихся за столом у окна. Мало кого я тут знаю по имени и должностям, да и визуально тоже. Только вот лицо, высвечивающееся на экране смартфона одной из них, мне безмерно знакомо. Я теперь его лицезрю ежедневно.
Это Герман на экономическом форуме, говорит одна, в прошлом году приезжал.
Это её «Герман» звучит так небрежно, будто они миллион лет на короткой ноге. Ничего не могу с собой поделать, но тихонько закипаю.
Слушай, ну он ничего так, отвечает ей подруга-коллега.
Мысленно закатываю глаза и сдерживаюсь, чтоб не фыркнуть в голос. Ничего так оценили.
Да более чем ничего.
Обе тихонько хихикают, и я невольно скептически поднимаю бровь. Как-то странно, что их ни капли не смущает обсуждать новое начальство прямо на работе. Более чем ничего, это на сколько баллов, кстати, тянет?
Более чем? Я бы по-другому сказала, вторит моим мыслям девица.
И?
Да он просто бомбический.
Ты хочешь сказать: секс ходячий?
Ну, у меня таких секси-директоров ещё не было.
У меня тоже, признаётся следом её подружка.
Я тут ещё его фоток нашла, смотри.
Специально искала?
Ну, да, надо же знать, под чьё крыло мы теперь попали.
Блондинка, в чьих руках телефон, прыскает от смеха и прикрывает рот ладонью. Сразу понятно, что она была бы не прочь попасть не только под «крыло» шефа. Без вариантов девочка. Я со стуком опускаю чашку на столешницу.
Жаль он из своего кабинета почти не выходит, вздыхает блондинка. Серёжа то был ближе к народу, когда приезжал, всегда уделял всем нам время.
Серёже уже под пятьдесят или даже за, а Герману и тридцати нет.
Меня опять передёргивает от их фамильярного «Герман», да и наш бывший шеф, Возов, на Серёжу ну никак не тянет.
А что это ты так разволновалась? тут же просыпается внутренний голос. Будто тебе одной из всего женского пола позволено его Германом называть.
Ну, почему же одной, мысленно отвечаю себе же. Ещё маме, бабушке, ну и тёте, если есть таковая.
Привет, невинно хлопаю ресницами и делаю шаг к столу девушек, а кто это у вас тут такой?
Наклоняюсь чуть ниже, чтобы рассмотреть Островского. В тёмно-синем костюме, в прекрасном галстуке в красную полоску, стоит, улыбается, вроде даже ни капли не скучает.
Так это наш новый босс, не видела разве ещё? Ой, а ты сама, наверное, новенькая, из Москвы перевели? Да? говорит миловидная блондинка на одном дыхании.
Да, из Москвы, коротко подтверждаю.
Ну, вот, я так думала! она покачивает телефоном в руке. Симпатичный, правда?
Не знаю, с чего она вдруг решила, что со мной можно посплетничать? Может быть, стиль жизни у неё такой?
Ага, без лишних охов и подробностей выдаю я. И, правда, симпатичный.
Надеюсь, что контактный, с усмешкой продолжает она.
Ну, это мы только на каком-нибудь корпоративе сполна проверить можем, в неформальной, так сказать, обстановке, вставляет её подруга.