Николай открыл вино, разлил его по бокалам.
Хочу выпить за вас! первым сказал Коля. За то, чтобы у вас все было хорошо.
Мы с братом опустошили бокалы, наш гость сразу налил нам еще. Сам же он к вину почемуто не притронулся.
Спасибо дорогой Коленька! Я рада, что ты приехал. Именно сейчас мне так нужна твоя поддержка. Выпив еще вина, а дальше поняла, что не могу говорить. Мой язык замлел, ноги стали ватными, а в глазах двоилось. Я повернулась и едва разглядела своего брата, который заснул прямо на столе. Пыталась навести фокус, но ничего не получалось. Поняла, что меня шатает в разные стороны. Моя голова закружилась еще сильнее, и я вотвот потеряю сознание.
В ушах тут же зазвенело. Еще могла уловить коекакие звуки:
Давай уже вырубайся! раздался глухим эхом голос моего парня.
И вот я вырубалась, словно выключился свет. Только почувствовала, как громко падаю на пол.
Глава 8
Очнулась я от того, что меня ктото слишком сильно хлопает по щекам. Голова раскалывалась. Я с трудом открыла глаза и поняла, что лежу на полу, а надо мной склонился Быстрицкий. Его довольное лицо сразу узнала, не смотря на то, что чувствовала себя отвратительно. Губы пересохли, глаза пекли. Жутко хотелось пить, а еще закутаться в одеяло и продолжать спать в теплой кроватке.
О! Очухалась! сказал он, а затем перестал меня бить по щекам и отошел в сторону.
Я огляделась и не понимала, что происходит. Лежала на полу, распластав руки. В комнате царил настоящий погром. Все разбросано. Рядом со мной лежал пистолет, руки испачканы. По квартире расхаживают полицейские в форме. А Быстрицкий смотрит на меня так, словно я совершила преступление. Я елееле поднялась с пола, хотела вытереть руки, но ничего подходящего не нашла.
А пистолетик мы изымаем! снова заговорил Олег Леонидович и аккуратно поднял оружие с пола. Затем он положил его в полиэтиленовый прозрачный пакет. Присел на диван и снова спросил:
Что Фомина? Рассказывай, как ты брата убила?
Я тут же пришла в себя. Не могла поверить своим ушам. Похоже Быстрицкий перегрелся и говорит полную ахинею.
Кого? переспросила я.
Фомина Никиту Александровича? Вашего родного брата. Он убит. Застрелен из пистолета, который был у вас в руках, когда мы зашли в квартиру. И понятые подтвердят. Да? теперь он обращался к двум пожилым людям, которые стояли на входе в комнату. Я их видела раньше. Это были наши соседи напротив.
Вы все врете! Все! я чувствовала, что у меня начинается самая настоящая истерика. Где он? Где мой брат? Ник! Никитка! я тут же подорвалась с пола и побежала в кухню. Но когда я увидела, как его тело кладут на носилки и выносят из квартиры Я не выдержала такого шока. Просто упала на колени, прикрыла лицо окровавленными руками и заплакала на взрыв. В данный момент ничего не имело смысла. Я задыхалась от боли, которая заполняла всю мою душу. Это когда ничего нет, тебя нет, но ты живешь, стоишь, плачешь о гибели единственного близкого тебе человека.
Так надевайте на нее наручники и ведите в машину, пусть там истерики закатывает. Нам еще тут работать нужно.
На меня надели наручники, подняли за руки и вывели из квартиры. Ноги мои не слушались, словно ватные. Постоянно подкашивались. Двоим полицейским приходилось постоянно толкать меня в спину. В данный момент я плохо понимала, что происходит. Жуткая боль заполнила всю мою душу.
Меня посадили в небольшой УАЗ, закрыли решетчатую дверь и я осталась наедине с собой. Наедине со своими мыслями. Сразу вспомнился брат. Веселый, жизнерадостный живой. Я просто сидела и не верила, что его больше нет. Он всегда будет рядом. Всегда! Чтобы не случилось. Ник всегда будет в моем сердце в моей душе. По моим щекам медленно покатись слезы.
Никзамечательный! Был, есть и будет. Я никогда не перестану это повторять. Мне вспомнилось, как однажды он забрал меня из школы, и мы поехали с ним в парк аттракционов. Мне тогда было лет тринадцать. Он купил мне самое большое мороженное. Ванильное. Какое же оно показалось вкусное. А потом мы пошли кататься на каруселях. Мы катались на орбите. Ветер дул мне в лицо, дух захватывало. Я крепко обхватила железные прутики, которые мне казались не слишком надежными. Поднимаясь все выше и вышея чувствовала как парю. Страх вдруг исчез я расправила руки и почувствовала настоящий дух свободы. Как же вот так хорошо! Просто лететь лететь, не думая не о чем к облакам.
Вот теперь и братик мой полетел высоковысоко к небу. Как же я теперь буду без него. Ведь я осталась совершенно одна на всем белом свете.
Мои мысли перебил один из полицейских, который открыл двери советского авто, посмотрел на меня, а затем сказал:
Ну что поехали в тюрьму?
Я ничего ему не ответила, словно у меня отнялся дар речи. Если честно мне сейчас не хотелось ничего говорить. А говорить придется. Я до сих пор не понимала всю сложность произошедшего.
Руки дайте вытереть, еле выдавила из себя я.
А больше тебе ничего не дать? у него были рыжие волосы и заметные веснушки.
Ничего, тихо ответила ему я.
Незнакомый мне полицейский в звании сержанта сначала мялся, а затем полез в карман и достал оттуда чистый платок. Затем он кинул его мне и закрыл двери.
Спустя минуту машина тронулась и мы поехали. В одно мгновение моя жизнь перевернулась с ног на голову. Теперь скорее всего меня ждет тюрьма. Сейчас оформят в КПЗ, затем следствие, суд. Боже и почему я? За что мне такое? Но я была готова сесть в тюрьму, готова была сделать все что угодно, лишь бы брат был жив. Лишь бы он жил.
Не помню, сколько мы ехали. Я потерялась во времени. Тем более в кабине УАЗикатемно, плохо разглядывалась дорога.
Когда машина остановилась, меня вытащили из авто и тут же завели в серое здание. Затем повели по плохо освещенному коридору. Я шла с опущенной головой и посмотрела перед собой лишь только тогда, когда мы подошли к камере.
Железная дверь камеры с неприятным скрипом открылась, и тут же послышался запах сырости. Темная коморка с несколькими кроватями радостно поприветствовала меня.
Заходи! Вот твои новые апартаменты! сказал все тот же рыжий.
Я не сопротивлялась. Зашла и почувствовала ледяной, обжигающий холод. Я поняла, что меня начало морозить и попросту колотить. Это все от нервов. Нужно успокоиться, постараться поспать. А на душе так было тревожно, так Что не хотелось ни спать, ни есть, ничего.
Я облокотилась на стену и обхватила себя руками, так как дрожала от холода. Мои зубы стучали и единственное, что сейчас хотелось, это согреться.
Эй ты, курица!
Я тут же оглянулась и увидела худощавую низкорослую женщину, на вид сорока лет. Ее редкие и грязные волосы были завязаны в непонятный хвост. Одежда у нее была старая, неряшливая и сама она не вызывала ничего кроме неприязни.
Это вы мне? спросила я у нее.
Тебе, тебе. Чего замерла? женщина подошла ближе ко мне и поставила руки в боки. Давай снимай с себя все! Это там ты на воле была королевой. И ходила в хороших шмотках. А тут ты никто и звать тебя никак.
Ничего я снимать не буду, тихо сказал я, продолжая дрожать от холода.
Будешь! громко крикнула моя сокамерница своим писклявым голосом. У меня тут же зазвенело в ушах.
Но на этом дело не закончилось. Неприятная мне женщина хотела накинуться на меня. Я прикрыла голову руками и ждала нападения. Затем Двери резко открылись, и на пороге появился все тот сержант.
Фомина! На выход. На допрос вызывают
Глава 9
Без адвоката ничего говорить не буду, ответила я Быстрицкому, который и собирался меня допрашивать.
Да что ты говоришь? И где же твой адвокат? тон его был жесткий и категоричный. Хотя и так глядя на него можно было понять, что пока он не вытрясет с меня душуне успокоится.
Мы сидели в маленькой, но более светлой, чем камера комнате, где стоял один большой стол и два стула друг напротив друга. Комната была похожа на допросную. Ее стены были выкрашены в спокойный синий цвет, а через маленькое решетчатое окно пробивались теплые лучи солнца.
Я потихоньку начала вспоминать, что произошло днем раньше. Пришла с практики, мы собирались ужинать, тут появился Николай. Он принес вино, я его выпила и тут же отключилась. Нет, нет этого не может быть Этого просто не может быть! Но очевидное было отрицать невероятно сложно. Наконецто дрожь в моем теле прошла, и я начала понемногу успокаиваться.