***
И что прям с самого детства мечтала стать милиционером? обступили меня ребята (не только из нашего подразделения, но и из других), изучая новую «игрушку».
Улыбаюсь:
Почти. Сначала хотела пойти по военной стези, как отец, но тот мне сразу категорически заявил, что бы даже и не думала: не женская это профессия. Тогда родилась идея пойти в спорт. Но снова фиаско: мои частые простуды брали свое, и некуда было добавлять надрывную, фанатичную физическую деятельность. Но тяга-то есть тягавот и пошла в учительницы физической культуры. Работать сталаи поняла: не мое это. То ли дело вы, ваша служба: польза обществу, и сам реализовываешься как гражданин, как Человек.
Ух! вскрикнул в сердцах (не без ноток лжи) товарищ капитан, Сальников Виталий Дмитриевич, еще один мой «близкий» коллега. Не женщина, а сказка!
Ага! «Студентка, комсомолка, спортсменка, наконец просто красавица!»неожиданно выдал, с акцентом спародировал героя из «Кавказкой пленницы», Казанцев Роман (очередной слюнопускатель, но уже не из «наших»).
Пошутил так пошутил, пристыжено хохочу с него.
А чё, не комсомолка? очень даже реалистично возмутился тот, но буквально миги сам же громко рассмеялся.
А ты с какой целью интересуешься? пытаюсь не отставать и я.
Но внезапно распахнулась дверьи влетел озлобленный (хотя, может, это и норма, ведь иным я пока его и не видела) Науменко:
Моисобирайтесь! И ты, гаркнул на меня майор, сверкнув презрительным взглядом.
Куда? растеряно, шепотом кто-то из толпы.
На выезд! Труп.
***
Едва я попыталась успеть за всеми, подавшись на выход, протиснуться в сторону лестницы, как тотчас перехватил меня мой «недо-начальник» и, силой ухватив за локоть, затащил в туалет. Глаза в глазатак и сверлит взором до самого дона, отчего вмиг страх змеюкой пополз по моей спине, заставляя ежиться и дрожать от волнения.
Вали отсюда!
Что? обмерла я от столь резкой и неожиданной прямоты (и даже приказ его уже не смущал).
Чё ты здесь забыла?!
А Вам какое дело?
Ты о**ела?
Что? глаза мои округлились, а легкие забыли, как вбирать воздух. Заледенела.
Рапорт в зубыи к Курасову! Чтобы к вечеруне видел! А иначе
А иначе что? словно смертник, сама не знаю, как осмеливаюсь на дерзость.
Яростный напор, отчего резко, невольно прибилась я спиной к стене. Приблизился, да так, что дыхание его тотчас обожгло мне кожу, губы. Пронзительный взгляд в очи:
А иначе
Скрипнула дверь.
Оба дернулись мы в испуге, дрогнулино с места никто не сдвинулся.
Послышалось ленивое, песней:
Ли-зо-онька! Ну, ты где?.. Оп-па оторопел от удивления Виталик. Быстро вы
ДВЕРИ ЗАКРЫЛ! рявкнул неистово на него Науменко.
Пардон, поднял тот руки вверх и, фиглярствуя, развел их в стороны. Детей только не делайте здесь: Курасов рыщет.
Развороти едва хотел уйти, как тотчасприсев, ловко выныриваю из захвата гада и бросаюсь за своим невольным спасителем:
Виталик, стой! Я с тобой!
Мы не договорили! жестко мне в спину Науменко.
Но уже цепляюсь за руку вновь подвисшего от удивления Сальникова и тащу того на выход, не реагируя на происходящее. Колкое, вполоборота, на прощание ублюдку:
Договорили!
***
Да ладно? доносится шепот из комнаты, где и обнаружили тело, где и осматривает его сейчас эксперт. Зачем ее? У него же тут полчерепухи нет
Это приказ! мерзкое, бешеное Узнаю голос Сергея.
Покорно ступаю внутрь комнаты.
Иди к Толику, кивает мой супостат в сторону сотрудников, что замерли около трупа.
А Толикэто-о нарочно потянула я, (не менее озлобленно, обижено) паясничая.
Эксперт! рявкнул Науменко. Знать надо! скривил свою противную рожу.
Теперь буду
Ты че вые**ваешься? резко мне в спину. Аж оторопела. Разворот. Очи в очи.
Серега! слышу с негодованием Виталика. Ты че материшься? Че ты к ней пристал?
Заткнись! выпалил тот ему; разворот ко мне:А ты иди, давай, че стала, вылупилась?
Скривилась я, отвернулась покорношаги к цели. И вновь (бесящий уже) голос позади:
Еще раз пасть раскроешь на меня при нейзубы пересчитаю, ясно?
Бабу себе сними Че ты взъелся?
Тебя забыл спросить: как и с кем мне говорить, че делать!
Движение «Майора» ко мне ближеотчего резко, послушно, с перепугу приседаю рядом с трупомприкрыт уже простыней, хотя и без того приличная лужица и странное месиво ореолом вокруг (не хочу даже фантазировать, что это и как оно, при каких обстоятельствах).
Че замерла? послышалось внезапное за спиной, отчего невольно передернуло меня на месте. Опять Науменко:Открыла, смотри, изучай. Может, что интересное поймешь. Да и на будущее полезно будет.
Оторопел «Толик»:
Это что еще?
Стажерка, резкое, грубое, где-то надо мной.
А-а-а, ну ладно. Хотя именно этот случай я бы не рекомендовал По крайней мере, для почина.
Зато я рекомендую, заключительное, приговором моего изувера.
Шумный, глубокий вдох (морщась уже и без того от запаха) и отбросила бело-бурое полотно
Окаменелатошнота вмиг сдавила горло.
«Просто не думать. Не человек. Животное. Картина. Фильм. Кошмар. Чушь. Бред»целая череда мантрой, вот только казалось: шевельнисьи тут же всё выблюю наружу.
Ладно, я соседей опрашивать, послышалось спасительное.
Минуты, дабы скрылся из виду мой Палач-начальник, и тотчас срываюсь на ноги: полетела, помчала, будто земля подо мной горит.
Э-э-э! А ты куда? раздался за спиной чей-то голос, но чей уже было не разобрать.
Куда она? еще одного неизвестного грозное.
Соседей опрашивать, донеслось благородное Сальникова.
По ступенькам вниз, с глаз долой: позор унося с собой, как нечто ценное.
Еще немногостремительного, гравитацией усиленного, поката моего по лестницеи буквально чуть не налетела сверху на одного из жильцов, что стоял внизу, на площадкеоткрывал свою дверь.
Словно глоток воздухасилой толкаю молодого человека внутрь квартиры и бесцеремонно прорываюсь за ним следом.
Бешеный взор по сторонам и, едва что соображая, интуитивно бросаюсь к санузлу. Унитаз, белый овал Жадно ухватившись за обод, вмиг устремляю туда взори всё, что так давно просилось наружу, выблевываю долой. И, казалось, чем больше отвечала я на позывытем сильнее и сильнее хотелось выплюнуть всё из себя, весь тот жуткий образ, что сплошной пеленой, жестоким непроглядным полотном натянулся перед моими глазами. А в голове, будто чугунного литого колокола перезвон, отбивались чьи-то слова: «У него же тут полчерепухи нет». И снова брызги перед глазами, куски, лужа и снова позыв, и снова всё, казалось уже, вместе с желудком норовило вырваться из меня, сбегая от ужаса полоумных. И вновь отдышаться, прокручивая, словно мазохист, в голове все то, что только что видела. И опять рвота, сжимая все мышцы в теле до боли до слез, до истерикине имея возможности остановиться
Но еще минуты, еще сражениеи обмираю, устало зажмурив веки. И пусть картина еще стояла перед глазами, сил (ни физических, ни душевных) на сопротивление не осталось.
Движениеи рухнула с колен на задницу. Расселась. Глубокий вдохглубокий выдох.
Шорох где-то за спиной. Отрываю очи. Но не оборачиваюсь
Нечто более яркое, внушительное, жуткое привлекло мое внимание: в испуге, в ужасе перевожу, устремляю взор на ванную. Широко, до боли распахнулись мои глазазаледенела я. Не дышу. Миги, едва визг (дикий, отчаянный, бешенный, сумасбродный крик) попытался вырваться из меня наружу, как тотчас кто-то грубо (предусмотрительно) заткнул мне рот рукой, деспотической силой сдерживая непоправимое.
Успокойся, не сразу доходит смысл сказанных захватчиком слов.
Всё мое сознание жадно и с ужасом изучало, впитывало ранее увиденную картину, а последующая переменнаяуже довершением, контрольным выстрелом пришла. Сердце колотилось, что бешенное, не знаю как еще не забыв свой ход. Волосы просто стали дыбом. Конечности похолодели и затряслись в конвульсиях, будто кто через меня ток пропускал. Всё тело сгорало от жуткого перенапряжения, как и разумпытающийся понять, где еще реальность, а гдеуже просто помутневший рассудок, мир галлюцинаций. Запах разрывал меня изнутри, рождая выдуманные мерзкие фантазии, связанные непонятно с чем. Я пыталась определить или запомнить новоявленноеслишком много жути на короткие минуты моей жизни. Однако, что есть, то есть. И ровным счетом, ничего не исчезало: ни захватчик, ни труп неизвестного в белой чугунной «колыбели». Одетый, в сухой (кроме как в лужи его собственной крови) ванне лежал мужчина с темно-бурым отверстием во лбу, оповещая всех нас о неизбежном