Сторожтоже нормальная профессия, тихо, язвительно шепчу.
Профессия, рассмеялся не менее издевательски. А вот учитель мой был иного мнения. Всё сулил мне ее и угрожал, как чем-то самым страшным. А потом пришел момент: заболел тот сильно. Сам себе диагноз давай ставить и коллег подключать. Лечили, лечили егои всё безуспешно. Пока я нечаянно не наткнулся на одно несоответствие в анализах, зацепку. Все книги, помню, тогда перерыл и накопал. С меня поржали, а потомделать нечего: повелись. И что? Вылечил я старого брюзгу. И знаете, что мне в итоге сказал, вместо благодарности? «Ну, Артур, теперь и помирать не стыдно», тихо рассмеялся сам себе под нос мой Доктор. С тех пор и я поверил в себя окончательно. Теперь стараюсь изо всех сил дабы у старика оставался повод «бесстыдно умереть».
Не сдержаласьрассмеялась я нескромно. Поддержал улыбкой и Афанасьев меня.
А вы говорите: не по плану всё и всегда. Значит, рано еще или планы «не очень».
Спасибо, шепчу смущенная, пряча взгляд.
И более того, если бы не медицина: я бы свою жену так и не встретил.
Вы же говорите, что онатиран, осмеливаюсь на иронию.
Хохочет:
Тиран. Но мой, и ни на кого никогда я ее не променяю. Я не мазохистпросто, когда буря стихает, эта женщина делает меня действительно счастливым.
Улыбнулась я понимающе
Шумный вздохи решаюсь на самый жуткий, пугающий, душу мою раздирающий уже давно, вопрос:
Вы говорите, что со мной всё хорошо
Да, поспешно. Вы же даже уже ходить умудрились. Так чтовсе ставки на скорое выздоровление. Авось завтра уже и в ЗАГС можно!.. хохочет.
А ребёнок?
Обмер, будто его расстреляли. Глаза округлились:
Что ребёнок? искреннее удивление.
Что с ним? Ябеременна. По крайней мере была, сухим, дрожащим голосом прошептала, едва уже не плача, осознавая и без того уничтожительный ответ.
Глава 35. Палитра Счастья
Глава 35. Палитра Счастья
***
Вы говорите, что со мной всё хорошо
Да, поспешно. Вы же даже уже ходить умудрились. Так чтовсе ставки на скорое выздоровление. Авось завтра уже и в ЗАГС можно!.. хохочет.
А ребёнок?
Обмер, будто его расстреляли. Глаза округлились:
Что ребёнок? искреннее удивление.
Что с ним? Ябеременна. По крайней мере была, сухим, дрожащим голосом прошептала, едва уже не плача, осознавая и без того уничтожительный ответ.
Скривился вдруг. Поморщил лоб:
Нет, закачал неожиданно головой, его голос прозвучал испуганно, неуверенно, проседая от боли. Не была
КАК? ошарашенная, выпучила на него очи я. Одиннадцатая неделя! У меня же где-то анализы заключение даже есть! горько, отчаянно, едва ли не криком. Бесцельный взор около
Нет, не отступает неумолимый Изувер. Нет, Елизавета грохочет бездушный приговор, отбивая молотом по наковальне. Не было, добро как-то, заботливо прошептал (будто издеваясь) тщетно пытаясь успокоить меня. В ту ночь, когда тебя привезли, я как раз дежурил. Видел всё собственными глазами, кивает головой. Не в секунду же на операцию. Анализы элементарные взяли, ваших опросили Ребята из хирургии у нас толковые, как и в палате интенсивной терапии, где ты лежала после операции. Черт, да я здесь, у нас сколько раз тебе назначал анализы! Где-нибудь, да проскочил бы этот фактор: в крови, в моче!.. Хоть какая-то несостыковка, намек, но был бы! Но ничего обмер в молчании, немых рассуждениях. Миги резво добавил:Или муж бы твой сказал!
Нервно выпучил на меня свои угли.
Он не знал, виновато прошептала, опустив взор.
Замер, не шевелясь.
Минутыи снова громко, резво, в волнении:
Ну, хочешь УЗИ сделаем?! Завтра с ребятами из гинекологии договорюсьи там уже без вариантов.
А сегодня? молитвой уставилась в глаза.
Выгнул брови. Секунды рассужденийи сдался:
Уже, конечно, очень поздно. И все, наверняка, разошлись, но Жди Ждите.
***
Нет, милочка, сдержанно проговорила пожилая женщина. Нет здесь беременности. Более того сама, наверно, знаешь? Да?.. многозначительный взгляд мне в очи.
Вмиг виновато опускаю глаза, пряча горе и позор.
На ресницах заблестели слезы:
Да, едва различимым шепотом.
Закивала та головой:
Ладно, ладно, вставай, вытирайся Салфетки там, в углу.
Подчиняюсь.
И ближайшее время я не вижу, чтоб была какая беременность. Но точно не месяц назад. Рубцы есть, хотя уже почти все затянулись. Состояние удовлетворительное в той мере, в которой задумчиво, врастяжку пробурчала сама себе под нос. Шумный вздох. Разворот ко мне, пытливый взор:Аборт, да?
Обомлела я, пришпиленная к месту, забыв даже, что делала.
Но миги метнув пристыженный взор на своего врача, Артура Альбертовича, я тут же опустила быстро сорочку. Выровнялась, вытянулась, словно перед расстрельным взводом.
Не знаю, что и ответить.
Но и не надо было ужета свое решила. Враз закивала головой женщина; разворот ко мне спиной; шумный, болезненный вздохи цыкнула.
Враз по моим щекам потекли слезы. В момент отвернулась и я, скрывая позор и злость: нех** вам что-то объяснять, уроды.
Но вдруг движение, шагии обнял меня Афанасьев, прижал к себе:
Ну, чего ты? прошибая шоком до пят. Всякое бывает тепло, заботливо, без капли порицания, неожиданно прошептал; невольно уткнулась ему в грудь носом, давя в себе незваные, жалкие рыдания. Провел, погладил меня по голове:Ну-ну Все мы ошибаемся Всех нас испытывает судьба. Главное чтоб потом вновь на те же грабли не наступать.
А она и не наступит, жестокое, циничное, грохочущими залпами в меня «человечной женщины-врача».
***
Заботливо довел, доставил обратно меня мой нынешний «спаситель», Артур Альбертович, до палаты. Помог даже забраться на кровать, лечь в постель.
Нырнула я под одеяло и тотчас, от позора прячась, уткнулась лицом в подушку. Малодушно давлюсь слезами, едва справляясь с тем, чтоб подавлять громкие, позорные рыдания.
Молчит. Шумные, тревожные вздохино на комментарии не решается.
Шорохшаги на выход.
А Вы бы могли будто током, меня пронзило прозрение. Резко дернулась, отчего сразу взвыла от боли. Мгновения, дабы совладать с собой, и навожу фокус. Взор в лицо, застывшему в удивлении, врачу.
Слушаю тревожно.
А Вы бы могли не говорить пока не сообщать никому из моих что я пришла в себя. Очень прошу
Секунды внутренних рассуждений, спорови сдался:
Могу. Помолчав немного:Но только до утра. А тамсами понимаете: на меня давят.
Закивала я головой, живо стирая с себя позорную слабость. Пытаюсь улыбнуться (коряво, криво, но искренне):
Спасибо!
Позорный всхлип вырвался из моей груди остаточным выхлопом.
Стоит, сверлит меня взоромне уходит почему-то мой Доктор. Думает.
И вдруг:
Такое ранение задумчиво; взгляд стал бесцельным, теряя фокус, поплыл около, и не задеть ничего жизненно важного внезапно очи в очи: сцепились наши взоры в немой схватке. Как по мне, эточудо.
Что? не могу понять, к чему это он.
Игнорирует. Ведет свою мысль дальше:
Всё обошлосьВы выжили и даже не скажу, что сильно пострадали. А значит для чего-то это нужно было.
Обомлела. Секунды, минуты тугих, тяжелых размышленийи осмеливаюсь:
Для чего? горько, обижено. Злобно.
Рассуждения, сомнения. И в итогеего молчание.
А потому решаюсь я продолжить:
И ради чего мне теперь жить?
Но не среагировал привычно как все. Не удивился. Даже не вздрогнула ни одна мышца на его лице. Мерно, уверенно, спокойно ответил:
Не ради ЧЕГО а ради КОГО, в глазах его вспыхнул странный огонек, будто ведя за собой в туманные дали своих собственных давнишних трагедий и рассуждений, ведя в глубины своей души. Продолжил Афанасьев:И не мне Вам рассказывать, что такие люди рядом с Вами есть, будто выстрел в сознание, укор в сердце.
Обомлела я, боясь даже вздохнуть.
Минуты борьбы взглядови вынужденно сдаюсь. Ведусь, стыдливо пряча очи: