И вновь поворот, смело протиснуться в узкий проход, межстенье, что заботливым одеялом окутывало, обрамляло, судя по всему, важные отсеки, центровые, ключевые помещения сего странного сооружения. Впередитупик. Свернуть вбоки перед нами уже крутой, каменный серпантин, ведущий стремительно вниз.
И снова ступить в лужи, погоняя гребни волн среди разливов скверны.
Дышать с каждым метром все тяжелее и тяжелее. Тихое, редкое покашливание одного из "сопровождающих" невольно участилось, а затем и вовсеему начал вторить кто-то новый, а дальше, как по команде, взорвался и прочих лай, поражая разнообразием звучания, тембра безусловных рефлексов. Не избежала сей участи и я: давясь скопившейся слизью в горле, взорвалась в борьбе за свободный, спокойный, полноценный вдох. И вновь страх сечет плетью прозрения по спине, доводя до холода, до дрожи в конечностях. "Отнюдь не сон грохочет ужас, сдавливая виски. Реальность. Костя упорно молчит. Ячёрти где. ЯОДНА брошенная на растерзание неведомым псам-изуверам".
Глава 32. Друзья-товарищи
Глава 32. Друзья-товарищи
***
Толкнули, швырнули, пнули от себяедва ли не кубарем полетела я; рухнула на колени, отчаянно руками тормозя, кожу, плоть (старые раны теребя) вновь стесывая на конечностях до крови. Попытка собраться, встать, как тотчас кто-то рявкнул и устремил на меня, казалось, пронзающий до недр души, губительный, аннигилирующий луч садистского фонаря:
СИДЕТЬ! гневно, жутко, деспотически.
Обмерла я на карачках, подчиняясь. Но мгновениеи медленно, позорно опустилась вовсе, рассевшись на, до кости пробирающем холодом, полу.
Жгучие, пугающие мгновения тишины. Жадно всматриваюсь в сторону своих истязателей, всех тех собравшихся, что предусмотрительно (али трусливо) скрылись в пелене полумрака и тьмы: частьв комнате со мной, а частьза ее пределами.
Молчат, дразнят. Загоняют жертву в собственные тенета страха.
И довольно-таки успешно.
Яркий свет, хоть и раздирал до боли глаза, а все же манил, дразнил вынуждал сосредоточиться на нем, роняя лживую надежду, стремление прорвать шлейф непроглядности и высмотреть, выглядеть, узнать врагапонять, определить последующий алгоритм действий.
Ну, Цветкова, будто гром, вновь раздался незнакомый бас. По добру, или по веселью? Что выбираешь? колкий миг смакования собственным превосходством ублюдка. Только учти, неожиданно продолжил, последний вариант только нас позабавит. И поверь, не посмотрим на твое "положение". Не побрезгуем: отведаешь нашу любовь сполна. Так что думай. И желательно быстрее.
Что вам надо от меня? нервически сглотнула слюну.
Что-что? Не ту х**ню, что ты парням впаривала, или Курасову лечила. Кто такой Пахомов? Только на самом деле На кого и что роет? Что уже нарыл? И кто ему о нас всё сливает? Ну же, давай подстилка мерзкая, сдавай своего е**ря. Только учти, мы многое знаем Соврешь хоть рази тут же пожалеешь, что родилась на свет или не задавилась еще там, в деревне.
Окаменела я, прозревшая. В жилах застыла кровь, сменившись на яд страха и обреченности. Мышцы позорно сжались в теле, казалось, выжимая за раз из него всю влагу. По коже побежали мурашки
А молчать вздумаешь, и снова скрежет металла, вместо человеческой речи, быстро язык развяжем Причем я сам, лично, за это возьмусь, какой-то странный привкус больной садисткой услады скользнул в воздухе.
Он в дела в свои меня не посвящал.
Тотчас рассмеялся подонок. Сдержанно, едко, саркастически.
Ну, как пожелаете Елизавета Анатольевна. Как пожелаете
Уверенные шаги ближе и вдруг, силой ухватив меня за волосы на затылке, резко рванул. Взвизгнула, взвыла от боли я. Вынужденно вглядываюсь ему в лицо, в глаза. Откровенно, смело сверлит взором. Едкая, циничная ухмылка:
Он стоит того? Да?
Я, правда
Но не дал договорить. Едва выпустил из своей хватки, как резкий взмахи жесткий, яростный удар, пощечина тотчас влипла мне в лицо. Зазвенело в ушах. Запекло на губах, а в рот проступил сладко-соленый сироп жизни.
Че ты ее по роже сразу бьешь? кольнул в сознании знакомый голос. Но не могу выудить, осознать, кто это. Или просто разум отрицает очевидное.
А по чем? с презрением гаркнул на него, обернувшись на миг, Палач. В живот? Чтоб скончались оба, по-быстрому?
Смолчал, прожевал эмоции «заступник».
Говори, Цветкова, жестко, будто лезвием меня полосонув, вновь рявкнул на меня Изувер. Говори. Не пощажу. Самым жутким кошмаром твоим стану.
Новой волной ужаса обдало меня: дрожь переливами, холод стебая до кости. Поежилась.
Мы просто с ним спали вместе, испуганно, озлобленно; отчаянным рыком. А в его дела я не лезла! рявкнула невольно, изнемогая от шальных чувств.
Закивал внезапно головой.
Ну, ладно будто удары молота по гвоздям, распиная меня, сгущая краски вокруг, потакая шоку, превращая мир в прострационное желе
Живо присел рядом со мной. Ухватил за ноги, дернул на себятотчас рухнула, развалилась я на полу. Попытка вырваться, вырваться, убежать.
Куда, тварь?! Мы тоже с тобой "просто"!
Выровнял, распластал на земле. Навалился, что мешок, сверху, прибив к плоскости. Дикий визг, рев отчаянный разодрал мое горло. Мольбой истошной:
Не надо! Не надо, прошу!
За руки держите, с*ку!
Свали от нее! враз кто-то кинулся к нам. Удари буквально слетел черт с меня, повалившись набок. Попытка выровняться, кинуться в ответ, но нападавший отступает.
Бросаю испуганный взор. В полумраке различаю его лицо: Казанцев.
Бешено взревел Роман в оскале:
Х** убрал от нее!
Залился бесовским смехом Палач. Выровнялся, встал. Очи в очи с «защитником», на расстоянии вдохов. Неистово, скрипя зубами. Руки сжаты в кулаки:
Серьезно? А кто помешает? ТЫ?!
Я. Дальше что?!
Слышишь ты, еще один герой-любовник. На *** ты вообще сюда перся?
Я сказал, жестко, давясь яростью, ТР**АТЬ ТЫ ЕЕ НЕ БУДЕШЬ! мерно, дерзко, беспрекословным велением, чеканя слова. Уяснил? Как и остальные резво метнул взор около. И снова уставился на ублюдка:Надо инфавыбивай. Хочешь завалитьгаси! А *** свой засунь обратно. ЯСНО?
Хмыкнул, но ничего не ответил. Скривился гнусно:
Будь по-твоему.
Резвый разворот. Шаги куда-то в сторону, прерывая незримое давление света, ограждая меня от усердного фонарщика, и тотчас дрогнул огонек. Еще мигщелчоки вовсе погас свет вокруг.
Подсветите мобилой.
Живо подчинились: шорох, стремление, усердиеи растянулась ржавая пелена игры светотени.
Движение, мерный ход Палача ко мне ближе. Присел на корточки.
Сердце мое грохочет в груди, будто товарняк. Задыхаюсь. Мышцы позорно сжимаются от страха, вторя панике и жути.
Ухмыльнулся как-то странно, цинично, с предвкушением. В глазах вспыхнуло садистски-изуверское пламя.
И снова ухватил меня за ногирезвый разворот, причиняя адскую больвынужденно поддаюсь: переворачиваюсь на животи навалился, забрался, расселся сверху.
Ты че удумал? рявкнул враз Роман.
Ничего. Петтинг, раз пенетрацию запретили За руки подержи.
Иди ты на***! бешено взревел Казанцев. Но шага, движения, участия не проявил
Рассмеялся желчно Ублюдок, ничего не ответил.
Вмиг ухватил меня щиколотку. Упор локтеми вдруг удар.
Жесткий, адский, жгучийотчего тотчас взывала я от острой болибудто кто спицы мне вогнал в пятки, пробивая, входя по полной. И снова смех Изувера, заливаясь развратным, бесовским наслаждением. И снова удар удар удар, не реагируя ни на крики, ни на рев, ни на мольбу И каждое такое прикосновение током пронзало меня до самой черепухи, иглами, шипами вгрызаясь в мозг, в сознание, казалось, задевая по пути каждую клетку, активируя, взрывая каждый нерв. Давилась, захлебывалась я слезами, соплями собственной кровью, что буквально вспенилась во мне героином и попыталась выскочить эйфорическим, передозировки припадком наружу. Руками скреблась по кирпичам, по земле сдирая, срывая ногти, в ошалевшей жажде вырваться, убежать от пыток прочь. Глаза горели, будто кто углей засыпал. В груди надрывным басом догорала человечность