Только недолго, недовольно буркнула женщина. А то еда постынет. Эх знала бы, чего добренького приготовила, вкусненького.
Улыбнулся как-то странно Пахомов. На миг показалось, будто вспыхнул в его глазах детский, игривый огонек, взрываясь забавой и радостью, вторя чему-то потаенному, былому, давно забытому но до безумия приятному и родному.
Ухмыльнулся:
Постараюсь.
***
Из дальнего угла, аккуратно сложенные стопкой, достала и протянула мне несколько ситцевых платьев Анна Федосеевна. Всучила в руки, даже не желая слышать мое блеяние, смущенный, нелепый отказ.
Бери, добро так, улыбаясь, но с напором, гаркнула та. Взмахнула освободившейся рукой. Всё равно струхнут. Сколько времени и так пролежали без дела. Куда они мне? От невестки осталось. В свое время, как приезжала, в прок запаслась да оставила. А потом и забирать отказалась: сказала, немодное более и в городе так больше не ходят. Не знаю, модноене модное: удобное, целое, опрятноеа что еще от одежины желать?
Невольно рассмеялась я столь странному, но четкому и верному суждению:
Благодарю.
А эту снимай, кивнула на меня. Давай замочу, а завтра постираюи будет, как новая.
Да ладно Вам, смущенно залилась я краской. Я сама Вы только покажите мне что да где.
Ой, ну полно, внучка. Чего ты как не родная? огорошила меня откровением, отчего я даже поперхнулась своей слюной.
Не хочу быть обузой.
Обузой? удивленно, шумный вздох. Нашлась мне обуза.
Загадочно, добро как-то улыбнулась старушка:
Ладно, не буду отвлекать. Если надо, ваннаятам, махнула куда-то в сторону сеней рукой. А так переодевайсяи в кухню иди. Накроем на столда хоть поужинаете. Правда, я ничего такого особого не делала. Но можно солонину открыть Баночку помидоров Пусть только в кладовку сходит, сам выберет и принесет. А вообще, сейчас по-быстрому лучше бульбу сварю. Да шкварок нажарю Костик их очень любит, забормотала задумчиво себе под нос, уже отвернувшись и пошагав в смежную (меж сенями и этой залой) комнату-кухню. А то супа мало, макароны охололи давно да и глизовые какие-то в этот раз получились
***
Во-от! радостно хлопнула в ладони старушка, завидев меня на пороге в бежевом, цветастом (усеянном мелкими бледно-красными розочками) летнем платье (чуть ниже колен, с широкой юбкой-колокольчиком и скромным вырезом на груди). Какая красота! Как влитое село! Еще завтра поищем, что там у меня схоронилось: туфельки тебе найдем, да сапожки. Да, может, еще что из ее вещей, или что из моего подойдет. А то осень уже на дворекак бы не застудиться. Хотя вон, моя куртка точно должна быть в поруи чистая она, как новая, я в ней только в магазин и хожу, да и то редко. Так что не переживай: оденем, обуеми всё: хоть на танцы смело!
Пристыжено рассмеялась я, пряча взор.
Ладно, ухмыльнулась Анна Федосеевна, присаживайся. Чего стоять? Нет правды в ногах. Отдохни. Или хочешьпоходи, осмотрись, али чаю завари. А я сейчас по-быстрому уже бульбу дочищу да варить поставлю.
Давайте я лучше Вам помогу! счастливая, что хоть какой-то толк от меня может быть, тут же кинулась к ней.
Улыбнулась женщина:
Ну, коли хочешь то чего б и нет?
***
И пока на плите бурлил кипяток, а в чайникевода догоняла оного до писка, я глядела за окно, в полумрак. Ходил, бродил, наворачивал лихорадочно круги Костя, с кем-то долго, тревожно, то и дело, что срываясь на крик и гневные жестикуляции, разговаривал по телефону.
И вот оновыдох. Спрятал аппарат в карман. Присел на скамьювзор бесцельно около. Замеруставился на авто, а затем, словно почувствовав, резко обернулся. Вмиг наши взгляды встретились. Тотчас пристыжено опускаю, прячу очи я. А затем и вовсе отворачиваюсь.
Но буквально короткие минутыи скрипнула дверь: сначала в сенях, а затем в хате. Застыл на пороге растерянный Пахомов. Взор около.
О, Костик! Сходи в кладовку! Достань, что будете есть: помидорки, огурчики. Может, варенье какое сразу к чаю присмотри. И солонины баночку Добрая, поди, должна быть.
Хорошо, задумчиво закивал головой. И вдруг взгляд на меня обрушивает. Пристально сверля:Лиз, иди сюда. Разговор есть.
***
В сениа там сбоку еще одна дверь. Огромное помещение, которое сложно так с ходу "кладовкой" назвать. Высоко, крепясь на стропила, был протянут кабель, на конце которого свисала голая, будто груша, лампочка, источающая рыжий, ленивый свет. Но этого было достаточно, дабы окинуть все взороми поразиться просторам, не побоюсь сего слова, "амбара". Почти сразу у входа стояла огромная деревянная лестница, ведущая на самый верхчердак (с которого, кстати, даже сено торчало). Чуть дальшекомод, огромный деревянный сундук. Еще ходи шкаф (с перекошенными створками). Кровать (!) гигантская, полностью деревянная но голаябез перины. Ее использовали сейчас как склад, подставку. Еще чуть в сторонуи целая вселенная стеллажей, заполненная, заставленная просто, казалось, бесчисленным количеством как мелких (пол-, одно-), так и больших (двух-, трех-, пятилитровыми) банками с разного рода консервацией. И если помидоры, огурцы и перец, как и солонину с засоленным в других банках салом, можно было признатьостальное же только по надписям и рассекретить.
И года везде учтиво указаны года. И не факт, что где-то что-то здесь да не застоялось: с приличной такой "выдержкой" сокровища. Ведь если платья "выйдя из моды", навсегда остались мертвым грузом шкафа, то этотоже, вполне может быть грустным памятником трудяги потонувшего в одиночестве, в привычке и в обреченности, в собственной ненадобности Ведь как-то никто не спешит являться в сей дом, помимо нас, шальных странников. Как и сама хозяйка: судя по реакции и словам, давно уже не ждет гостей
Лиз, несмело ухватил меня за руку Костя и заставил обернуться, встретиться с ним взглядом.
Да? взволнованно. Тотчас заколотилось, затрепыхалось мое сердце в груди, сгорая из-за целого всплеска, взрыва чувств: начиная от завораживающих ощущений из-за столь волнующей близости с Пахомовым, и заканчивая страхом, предчувствием жесткого, отнюдь неприемлемого для меня неминуемого решения.
Мне надо уехать.
Так, да? И сразу выстрел. Вмиг зажмурилась я болезненно, силясь удержать на ресницах слезы, что предательски в момент проступили на глаза.
Зайка, еще сильнее, больнее пронзил меня звуком, отчего даже писк я уже не в силах была сдержать. Вмиг обнял, прижал к своей грудиневольно уткнулась носом своему изуверу в шею.
Позорно всхлипнула:
Пожалуйста, не бросай меня, Костя!..
Котик мой. Я не могу. Ты же сама видишь, знаешь что заварилось что-то жуткое, странное очень очень странное. И ты не в безопасности Я старался жгучая пауза, и вновь, торопливо, отчаянно принялся оправдываться:Ты прости меня. прости за всё-то, что я там творил. И за грубость, слова, поведение Зай, но я для тебя старался. Прости Я хотел тебя уберечь от твоей же глупости. Но честно, не понимаю. Где облажались? Как раскусили? Или какая другая причина всему тому Черти что. Но я докопаюсь, приведу все хоть в какой-то терпимый види вернусь. Федосеевна присмотрит за тобой. Она хорошая женщина, добрая. Верь ей, слушайся прошу. И ребят приставлю: сейчас дождемся ихи все будет в норме. Но, прости я не могу остаться, силой немного назад подал, от себя отстранил. Глаза в глаза. Провел по волосам руками, обмер так, ухватив, утопив мое лицо в своих ладонях. Сверлящий, пристальный, манящий взгляд. Ради твоего же блага. Нашего пожалуйста, доверься мне. Уступи И зла не держи. Я же не знал Даже если какая-то ошибка. Не я бы его, так он бы нас пристрелил. Понимаешь?
Колкие мгновения тишины, его немой мольбыи поспешно, лихорадочно закивала я головой.
Я не знаю почему он так поступил, шепчу невнятно. Да, ненавидел меня Хотя, скорее, просто раздражала бесила. Но не думаю, что уж так сильно я ему дорогу перешла. Чтоб вот так сначала согласиться так просто на мое участие в операции, а затемприйти и хладнокровно застрелить. Я не понимаю И даже если Роман догадался не думаю, не могли нельзя так! отчаянно, горько (невольно закатила глаза под лоб, давясь очередным приливом шальных соленых потоков).