Это их выбор, Лот, отчасти я их понимаю, и здесь уже Альберто осудил ее за предвзятое отношение к выбору нового места жительства ее родни.
Ой, ли? Эванс, знавшая Альберто почти четверть века, недоверчиво вспыхнула. Ты бы променял Северный Нордэм на белый штакетник и жарил барбекю по воскресеньям на заднем дворе вместо телок по темным углам? всплеснула она руками. Что дальше, Ал? В церковь ходить будешь? Жене изменять перестанешь? Не пугай меня так, пожалуйста, умоляюще попросила она, и Альберто под конец ее речи низко рассмеялся.
Ты же знаешь, почему я позвонил тебе, Лот, верно? с некой ноткой грусти спросил он.
Конечно, моментально выпалила она. Потому что ты угрохал босса мафии, и если твой босс узнает, что ты убил его друга, то тебе трындец. Теперь же Трис не пикнет, а если и пикнет, то ей никто не поверит, а где Филипп Ронье никому неизвестно, и твои руки опять чисты, почти пропела эти слова Шарлотта. Серьезно, Ал, накидай чего-нибудь посложнее, а то это даже скучно, Эванс бесцеремонно залезла к нему в карман пиджака и достала пачку сигарет и зажигалку, закуривая без разрешения.
Ты что делаешь? Ал пытался выбить у нее сигареты, но получил ощутимый удар по колену и угомонился.
Ал, строго обратилась к нему Шарлотта, затягиваясь и кашляя с непривычки.
Что? все еще возмущался он, прикрикнув.
Ехай уже, а? устало посмотрев на него исподлобья, отмахнулась Шарлотта.
Да еду я, еду, насупился Альберто, все же выдернув у нее пачку.
Ночью на территории очистных было пусто. К этому времени рабочие, заступившие на смену, уже были в цехах. Дежуривших было немного, и на машину с пропуском на территорию никто не обратил внимания. Проехав еще полмили до смежной территории химзавода DC Chemicals, где не было никакой охраны, Альберто с помощью Шарлотты выгрузил тело из багажника и протащил его через условно обозначенную границу из местами провисшей сетки между территориями очистных сооружений и старого предприятия про производству промышленной химии. Далее путь был знаком. Прямо вдоль старого цеха, затем через пустырь вдоль бетонной стены до отстойника с химикатами.
Утяжелив груз разбросанным повсюду металлоломом, они сбросили ковер с телом Филиппа Ронье в мутную жижу с непереносимым запахом. Несколько мгновений они смотрели, как рулет из ковра с начинкой из трупа погружается на глубину и оседает свернутым блином в кленовом сиропе. Вот и все. Руки Альберто чисты. Опять. Снова. Не в первый, но он очень надеялся, что в последний раз ему удалось провернуть этот фокус с помощью верного друга, знавшего город вдоль и поперек. Людей в этом месте не бывало, и тело Ронье искать здесь будут в последнюю очередь. Только оголодавшие собаки, стаями бегавшие вдоль натянутой сетки, посматривали в их сторону, но подойти не решались, бросая на людей голодные и злые взгляды.
Идем, Ал, нужно возвращаться, позвала его Шарлотта и потянула за локоть от отстойника.
Оторвав взгляд от пленки, покрывавшей мутную жижу, Ал посмотрел на нее и спросил:
Куда, Лотти? уточнил он, непонимания.
Алиби, Ал, у тебя его нет, вздохнула она, сочувственно похлопав друга по плечу. Тебе нужно алиби, и потянул Ала за рукав, замахиваясь на собак ржавой металлической трубой. Ты звонил Тому, он скоро приедет, почти ударив одну из псин по носу, торопила его Шарлотта.
Тебе нужно вернуться, говорила она уже на бегу, и Ал последовал ее примеру.
«Тебе нужно вернуться», прикидывал Ал, что ни в этом ли состоит ирония. Его руки чисты, тело Филиппа Ронье никто не найдет, сам Ал вне подозрения, но отчего-то непонятная пустота накатывает на него, когда он смотрит, как пол номера отеля застилает ковер, украденный этажом выше. «Тебе нужно вернуться», звучит у него в голове, а новое зеркало висит над раковиной, осколки старого бережно собраны и убраны в холщевый мешок. «Тебе нужно вернуться», перерастает в набат, когда руки расстегивают ее пальто и залезают под одежду, и возвращение уже не вопрос, а приказ и не от нее, а от него. «Тебе нужно вернуться», и он невольно сомневается, а стоило ли ее отпускать. Быстрый и громкий стук в дверь в тон стуку его сердца, и вовремя и одновременно совершенно не к месту.
Иду, Ал, накинув простыню на голое тело, распахивает дверь, за которой стоит обеспокоенный Томми Бонс.
Тот хмурится, немного смущаясь, но все же вежливо уточняет:
Ал, что случилось? окидывая его недоверчивым взглядом, спрашивает нервный подручный.
Ты долго ехал, обрубает его Альберто и почти что захлопывает дверь перед его носом.
Приехал, как смог, что за срочность? из-за нетерпения Том ни черта не понимает, и Ал с ним солидарен. Он сам понимает сейчас не больше Тома.
И вроде бы нужно ответить, отправить Бонса к чертям собачьим и вернуться в номер, но тихий голос взрывает пространство, а в голове с щелчком разноцветной хлопушки разлетаются шелковые крылья миллионов бабочек, вспорхнувших всех разом. На теле приподнимается каждый волосок, слова застревают в горле, а вместо него говорит она:
Милый, кто там? шелковые крылья в ее голосе ласкают кожу. Обслуживание в номер? Так поздно? неуместное уточнение, и брови Тома и Альберто взлетают одновременно.
Теперь Бонс и не собирается уходить, пока не дождется от босса объяснений, но их, видимо, не будет, и Том сам узнает в чем суть проблемы. Не каждый день ты ловишь своего начальника на измене жене, и для шестерки вроде Тома это подарок судьбы.
Том, привет, немного смущенно здоровается Шарлотта, на которой одежды сейчас не больше, чем на самом Романо, а именно: ровно ничего.
Едва завидев ее, Бонс заливается краской, потупив взгляд, и теперь объяснения ему совершенно не интересны. Намного интереснее, что же у миссис Эванс под простыней.
Миссис Эванс, рад вас видеть, смущенный, но при этом с ни капельки нескрываемой радостью приветствует ее Томас.
Так неловко, получилось, кокетливо пожимает плечиками Шарлотта, и простынь словно нечаянно сползает с ее плеча, оголяя его взгляду мужчины, а Бонс мнется и краснеет, как школьник. Ты же никому не скажешь, правда? ласково щебечет Шарлотта, окончательно обескураживая Тома.
Нет, мэм, набравшись смелости, Бонс поднимает глаза и смотрит в глаза Альберто, но встречает в них немой укор и предостережение.
Ты. Долго. Ехал, чеканил каждое слово Альберто, будто бы обвиняя Тома в чем-то, хотя вины ни перед Альберто, ни перед Шарлоттой не было никакой.
Прости, но Филипп Ронье пропал. Его жена в ужасе, сбивчиво лепетал Бонс.
Отводя взгляд от полуголой Шарлотты под грозным взглядом Романо, Том не мог отказать себе в удовольствии поглядывать на нее исподтишка.
Все деньги, что хранились у него, пропали, на этих словах подручного Альберто почувствовал, как руки Шарлотты, прижавшейся к нему со спины, скользнули под его простыню и прижали его сильнее к ее телу. Мы сбились с ног, пока искали его по всему городу, нервы Бонса сдали, и, не выдержав объятий парочки эксгибиционистов, он повернулся к ним боком, чтобы не видеть, что руки Шарлотты вытворяли под тонкой белой тканью, наброшенной на тело Альберто.
Никто его не видел, босс велел привезти вас, на этих словах Том сжался, а губы Шарлотты проследили дорожку по шее Альберто к его уху, и легкий укус мелких зубок за мочку взбудоражил кровь.
Трис Ронье, едва различимый шепот возле его уха, и Альберто не может не усмехнуться.
Но я вижу, что вы заняты, думаю, босс поймет, замялся Бонс и заискивающе закивал, а затем опять покосился на Шарлотту, руки которой спустились по телу Альберто уже ниже пояса.
Ты. Долго. Ехал, в последний раз отрывисто произнес Альберто и нагло захлопнул дверь перед носом своей шестерки, оставив его без объяснений и инструкций.
Руки Эванс так и гуляли по его голому телу, а он не мог выдать ни слова. Трис Ронье. Даже потеряв мужа, это сучка умудрилась вывернуть ситуацию с выгодой для себя, прихватив весь общак семьи и свалив все на мужа. Вернись Филипп живым и здоровым, на кого бы пало подозрение в пропавших деньгах? Козлом отпущения стал бы сам Альберто, а, возможно, все изначально так и задумывалось, если бы Альберто не оказался быстрее французика и не заколол его тремя проникающими, пока тот телился со стволом. «Трис Ронье», шептала ему на ухо та, что обнимала его далеко не дружескими объятьями, и лила в уши обвинения в его неосмотрительности. «Браво, Шарлотта», вздохнул Альберто, притягивая ее к себе для поцелуя и глубоко вдыхая едкий запах ландыша. Благодаря Шарлотте ему теперь нечего боятся. Его руки чисты. Опять. Снова. С Трис Ронье он еще сочтется, а пока у него появились дела намного более важные.