Это он решил так, и он сказал это, а стыдно все-таки мне.
С чего ты?
Исайя выставляет ладонь, из-за чего я замолкаю.
Не отрицай, хрипловато и приглушенно посмеивается он, и затем указывает на пакет в моих руках. Ты работаешь в «Каролле»? Сколько я тебе должен?
Я завожу прядь волос за ухо и отдаю выпечку, как я его про себя прозвала, бизнесмену. Забирая ее, он касается рукой тыльной стороны моей ладони. Скорее всего, случайно, но я ощутила пробежавшую искру, чего при первой нашей встрече не было. Я мысленно осаживаю себятакими парнями увлекаться про-ти-во-по-ка-за-но.
Да-а Вот какого, спрашивается, черта я снова тереблю прядь волос?! Восемнадцать евро.
Исайя, скривив пухлые губы в улыбке, выуживает деньги из заднего кармана джинсов. В Италии не особо принято оставлять чаевые, но он дает мне тридцатку и говорит:
Сдачи не надо, о`кей? по-английски.
Ему не нужно выглядеть ещё круче в моих глазах, потому что я и так им очарована. С неким трепетом и внутренним ликованием я киваю головой. Топот шагов портит моментпо лестнице кто-то сходит. И я уже было поворачиваюсь, чтобы открыть дверь, а потом попрощаться, однако оказавшийся внизу гость вечеринкиа, может, и хозяин виллыостанавливает меня.
После этой дури, начинает Маркус лениво и медлительно, сияя оживленной улыбкой, мне всегда хочется сладкого! Принесли?
Ферраро вырывает из рук Исайи пакет с кексами, а после в итоге замечает ту, что не спускает с него глаз, в которых один лишь гнев. Его яростный взгляд не вынуждает меня втянуть голову в плечи, напротивя выпрямляю их и не прекращаю зрительного контакта, хоть, признаю, Марк смотрит со всей ненавистью.
А она что здесь сделает? вопрошает он с неприкрытой злостью, подходя ближе
___
*1Деловой район Рима.
*2В Италии, Испании и латиноамериканских странах сиестой называется полуденный отдых. В Италии сиеста может длиться до пяти часов.
Глава 3
Маркус
Вообще, пора бы уже быть честным с самим собой. Агрессия, которую я ощущаю, и злость, которую мне хочется выплеснуть, никак не связаны с личностью испуганной замарашки. Но я почему-то смотрю на нее дольше, чем требуется: изрядно потрепанные светлые волосы, огонек в голубых глазах и несколько пятен на футболкепоследствия смены в кофейне.
Нет, нисколько не привлекает.
Я просто желаю вышвырнуть накопившийся гнев в душе, оналишь хороший вариант: слабая, хрупкая, наверняка, не умеющая давать сдачи и постоять за себя.
Да ладно. Я никогда не утверждал, что хороший.
Дело не в том, что эта девчонка немощная. Я не привык обижать слабых. Если бы она дала мне отпор, это только разгорячило бы меня. Но вся соль заключается в том днекогда это, черт возьми, было? Ее глупая голова приняла решение, что смерть моего отцанедостаточно веский повод, чтобы оставить меня в покое.
А мой затуманенный мозг не может вспомнить, сколько времени назад мы с ней пересеклись. Проклятье. По-моему, это случилось сразу после похорон отца. Или через пару дней? Или все-таки до церемонии погребения?
Это не так важно. Она провинилась. У меня есть причина, чтобы не деликатничать с ней, выказывать свое отвращение всякими способами и
Чем меньше расстояния остается между мной и жалкой блондинкой, тем сильнее меня пытается унять Исайя. Он мне, конечно, друг, но не указ. Я могу делать все, что захочу.
Успокойся, слышишь? его голос звучит все отчетливее, а до этого казалось, будто он говорит из другой комнаты. Исайя встает между ней и мной, толкает меня в грудь. Угомонись, Марк! Она ничего тебе не сделала.
Я говорю сквозь зубы и сжимаю ладони в кулаки до посинения.
Ошибаешься
Χозяин вечеринки и, собственного этого дома, глядя мне в глаза, вскидывает брови вверх.
Во-первых, это было давно, а, во-вторых, ее поступок не заслуживает такого твоего отношения. Длинноволосый придурок, которым он стал, разговаривает со мной, как с психом. Приблизив лицо, переходит на шепот:Слушай, ты под кайфом. Ты хоть представляешь, кретин, сколько на втором этаже долбанной наркоты?!
Исайя бросает взгляд наверх, потомснова на меня. Он стучит пальцем по своему виску.
Хочешь, чтобы малышка вызвала копов? Валяй!
Взвешивать «за» и «против» бессмысленно. Совершенно ясно, какая чаша весов перевесит. Я даже обрадовался в глубине души, что встретил ее снова, ведь появилась такая отличная возможность отыграться. Вся желтая пресса, жонглируя громкими словами, только и твердила несколько месяцев подряд о моем поражении, ведь, в конце концов, я вынужден был сделать то, что не хотел. И как же имэтим гнилым акулам перабыла приятно и радостно наблюдать за моим падением. Да, я оставил один трон, нo сел на другой, что лишь подчеркивает абсолютность моего статуса. Кто-то навсегда останется королем, а кто-топешкой.
Все еще смотрю на нее через плечо Исайи. Смотрю, как прижавшись вплотную к двери спиной, она ищет на ощупь дверную ручку, но не сводит с меня чисто-голубых глаз.
Ни на одну гребанную секунду. Я облизываю пересохшие губы. Трясу головой, опустив ее. В сознанииполный хаос из нескольких дюжин мыслей. Я прислушиваюсь к некоторым из них и к своему другу, конечно. Машу рукой, больше не посмотрев на журналистку. И, повернувшись, марширую на кухню. Через пару минут, которые в коридоре заполняют извинения Исайи, дверь за ней закрывается.
И какого х*ена я продолжаю вспоминать ее испуганное лицо?! Я думал, что забыл о нашей первой встрече из-за выпитого алкоголя. Но, как оказалось, нет. Она была объята страхом и тогда, и сегодня. Мне даже понравилось.
Противная парочка, устроившая жаркую прелюдию прямо у кухонного гарнитура, отвлекается от обмена слюнями и, увидев меня, они, к счастью, удаляются. Он ведет ее за руку к лестнице, а дальнейшее развитие событие слишком предсказуемо, поэтому я собираюсь отвернуться. Однако на кухне появляется Исайя. Друг со всей важностью и присущей ему иногда строгостью оглядывает мое лицо. Он упирается длинными руками в дверной проем.
И что это было? Никак не можешь остыть?
Я фыркаю в ответ на его замечание. Достаю из холодильника бутылку пива, дергаю кольцо крышки, и она снимается, но прежде чем я прикладываюсь к горлу, подходит Исайя и бесцеремонно выхватывает пиво из моей руки. Мне приходится вновь лезть в холодильникза новой бутылкой.
Исайя за раз выпивает половину всего содержимого. Дно бутылки с его подачи соприкасается с деревянной столешницей, но он попрежнему крепко держится за основание стеклянной емкости.
Ты хочешь ее? спрашивает придурок, пытливо на меня посмотрев.
Я сильно хмурюсь и даже машинально отхожу от него на шаг. Как ему вообще подобные глупости приходят в голову?!
Пошел ты!
Ты хочешь ее, теперь утверждает Исайя и в подтверждение однократно кивает.
Я уничтожаю то расстояние, которое сам только что создал между нами. Изгибаю бровь, наставив на друга угрожающе указательный палец.
Прекрати нести чушь.
Тот расслабленно пожимает плечами, затем делает глотокуже поменьше, чем в прошлый раз.
Короче, знаешь, этот разговор, вправду, не имеет смысла. Она тебе все равно не даст.
Исайя медленно двигается в сторону выхода из кухни, попивая низкоградусный напиток. Я смотрю ему вслед, крепко сжимая челюсти, из-за этого чувствуя боль в зубах. Свободная ладонь сжимает край деревянной стойки, а другаяцепко вцепилась в стекло. Даже удивительно, как оно ещё раскрошилось в моей руке
Часть меня понимает, что Исайя хочет поиграть, он провоцирует! Но алкоголь, курево и наркотикиплохое сочетание. Я не могу сдержаться от словесной перепалки с ним, потому что знаюправ однозначно не он.
Что ты имеешь в виду, а?
Мой вопрос заставляет его повернуться уже почти у порога. Его довольная улыбка говорит о том, что гад ждал ответной реакции. Ну, что ж, он ее получил.
Исайя движется обратнотак же не спеша, наслаждаясь моментом.
Брось, Маркус, ты и сам отлично знаешь: такие, как она, не спят, с кем попало. И в таких, как ты, не влюбляются.
Я выгибаю бровь, облизнув разбитую губу в утренней несерьезной драке.
Ты бросаешь мне вызов?
Нет, я констатирую факт, который ты принять не хочешь.