***
Два дня назад, еще до разговора с Агнес, я записалась к гинекологу, чтобы сделать аборт. Предложение сестры об усыновлении я даже не рассматриваю. Говорят, после родов женщина уже не может отказаться от ребенка, а это то, что мне точно не нужно. Мать с отцом были в шоке, они кричали на меня, обзывая самыми ужасными словами. Я думала о том, что если вдруг, перенервничав, у меня случится выкидыш, это будет единственный плюс вечерней ссоры. Агнес защищала меня, как могла, обвиняя родителей в предвзятом отношении ко мне. Она говорила им, что они всегда принимали за нас решения, но теперь мы взрослые девушки, которые могут сами решать, что делать со своей жизнью. На это мама молча подошла к шкафу с моей одеждой и стала все валить на пол. Пока я кричала на нее, пытаясь заставить прекратить, она просто собрала все мои вещи в чемодан, при чем, весьма неопрятно, и, кинув его мне, попросила убраться прочь, потому что я « позор их семьи» и она «была уверена, что такой, девке не место в приличном колледже». Я даже не обиделась на «девку». Усмехнувшись ей, потащила чемодан вниз по лестнице, пообещав, что вернусь позже за остальными вещами. Папа, конечно, слабо настаивал на ошибочном решении матери, но этого было почти неслышно. Оттого я сделала вывод, что он мечтал о моем скорейшем исчезновении. Наверное, если бы меня похитили, они не стали бы меня искать.
А вот Агнес стала бы. Она не боролась за мое проживание в этом доме, она просто высказала этим людям все, тыкая в них пальцем.
«Вы лишились обеих дочерей сегодня!» до сих пор ее отчаянный, пропитанный ненавистью, крик стоит у меня в ушах.
Сестра отобрала у меня чемодан, закинула к себе в машину, и отвезла в квартиру Аарона, где они временно живут, пока ее муж не построил дом на берегу океана.
Представляю, в каком состоянии были родители после ее прощания. Мне они, кстати, не позвонили ни разу, зато Агнес прислали кучу голосовых сообщений с извинениями. В момент, когда услышала одно из них, я расплакалась. Возможно, это гормоны, а, может быть, это потому что я, наконец, осознала, ни мама, ни папа по-настоящему никогда меня не любили.
Никогда.
Из кабинета, в который я зайду, когда очередь дойдет до меня, доносятся голоса, а через пару минут оттуда вывозят на каталке девушку. Видимо, ее везут в обычную палату, где она должна будет пролежать сутки, прежде чем ее выпишут, убедившись, что все в порядке после операции. Со мной будет так же.
Я попросила Агнес никому не говорить о моей беременности. Даже Аарону. Я доверяю ей. Не хотелось бы, чтобы Галлахер проговорился о моем положении Джереми во время их разговора по скайпу или по телефону. Или как они там общаются на расстоянии?
Мне пришлось признаться во всем Буту. Ему теперь известно, что я не только не поступила в университет моей мечты из-за нескольких недостающих баллов, но и то, что я забеременела. Конечно, я сказала, что это не его ребенок. Бут предложил забрать меня с собой в Мичиган, и пока я буду целый год готовиться к новым экзаменам, смогу работать в закусочной его друга. Он пообещал, что если я избавлюсь от ребенка, у нас все будет хорошо. Не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой разбитой, но я не хочу оставаться во Флориде. Хочу уехать подальше, чтобы навсегда порвать связь с предками. У Агнес теперь своя семьяона справится. И мы в любом случае будем общаться, видеться. Но сейчас мне нужно скорее свалить, пока есть хоть один человек, с которым у нас одинаковые мечты и цели.
Агнес безумно удивилась, что я залетела от Бута, как она сказала мне, пока мы ехали в Палм-Бей.
«Никогда бы не подумала, что ты станешь спать с таким бородатым и неухоженным», скривив лицо, сказала она. «Я думала, вы просто дружите».
Ну, скажем так, взгляды на мужчин у нас разительно отличаются.
Может, если я буду убеждать других, что это ребенок Бута, сама поверю в это?
Мисс Саманта Луиза Хоггарт? зовет медсестра, приоткрыв дверь кабинета.
Я подрываюсь с места, ощущая волнение во всем теле. Меня пробирает дрожь, и через уверенность в правильном решении пробиваются сомнения. В этом виновата только сестра.
«Ты подумай, а вдруг, больше не сможешь иметь детей»
«Ты совершаешь ошибку, Сэм»
«Этот малыш хочет жить, он не виноват, что ты забыла выпить таблетку и трахалась баз защиты!»
Я отгоняю лишние мысли от себя. Они, как тучи заслонили ясное небо, подобно моему скорому безоблачному будущему. Без. Этого. Ребенка.
Врачнемолодая женщина со светлыми волосами, подрезанными под каре, безумно напоминает мне нашу с Агнес мать. Но я просто стараюсь не смотреть на нее, когда она, изучая мою карточку, задает вопросы. Отвечаю быстро, не пускаясь в объяснения, и смотрю на свои пальцы, которые действительно дрожат.
Почему-то представляется, что моя мать будет делать мне аборт. Эта женщина, правда, в отличие от той, что родила меня, носит очки, но они достаточно похожи, чтобы очки могли мне как-то помочь.
Через минут пятнадцать начинается подготовка к операции. Я переодеваюсь в медицинскую сорочку, залезаю, как и велено, на высокое кресло, расставляю широко ноги. А впереди врач и ее ассистентка, которой первая отдает поручения. В скором времени мое волнение только усиливается. Все необходимое сделано, я вытерпела укол, глядя, как ассистент подготавливает все необходимые хирургически инструменты.
Эта женщина, безумно напоминающая мою ненавистную мне мать, склоняется вниз, чтобы определить величину и положение матки. Насколько я все правильно поняла, у меня еще тот срок, когда можно провести мини-аборт. То есть, в матку будет вводиться специальная труба, название которой я не запомнила. Эта труба каким-то образом, под воздействием давления, буквально разорвет ребенка на маленькие части
Пождите! так резко ору я, что врач (черт, так и не вспомнить ее имя и не разглядеть на бейдже!) роняет от испуга ту самую трубку, которую собиралась вставлять в меня.
Конечно, я чувствую дискомфорт, ведь с моим влагалищем работали, прежде чем собирались убить ребенка.
Подождите! снова кричу я, ощущая, как лоб покрылся капельками пота. Не делайте этого!
Женщина, сдвинув брови, смотрит на меня странным взглядом, будто не понимает.
Не смейте мне ничего вкалывать, приказываю, кружа пальцем в воздухе. Я вменяемая! Я вменяемая! Я просто передумала, говорю, заикаясь, и тычу рукой на ее рабочий стол. Дайте мне мой телефон.
Подойдя ближе, вызывая во мне новый приступ паники, женщина спрашивает:
С вами все в порядке? Вам просто страшно? Я могу вновь позвать анестезиолога.
Сердце подпрыгивает, намереваясь выпрыгнуть через горло.
Неет! Сказала же! уже вовсю горланю. Дайте мне мой телефон! Он в моей сумке.
Глядя, по-прежнему, на меня, гинеколог косится в сторону, на своего ассистента.
Кира, подай пациентке сумку.
Быстро! подсказываю я, дыша глубоко и быстро.
Здесь должен быть Джереми. Он бы меня спас!
Выхватив сумку с длинным ремнем из рук настороженной ассистентки, я достаю из заднего кармана смартфон и бросаю ее, отделанную черной тканью, на кафельный пол.
Агнес? отчаянно молю, проливая слезы, когда на том конце поднимают трубку, наконец-то, весь мой страх и отчаяние смогли найти себе выход. Слышен обеспокоенный голос сестры. Агнес, скорее забери меня отсюда. Пожалуйста, скорее.
Мне кажется, что эти двое, как в дешевом фильме ужасов, схватят меня, избавят от ребенка, а потом убьют. И этот проклятый взгляд врачаточь-в-точь, как у матери.
Что происходит? волнительно спрашивает Агнес. Где ты?
Я слышу, как захлопывается дверь машины. Она уже едет. Моя сестренка едет Но ответить я ей не могу. Хочу, но не могу. Телефон падает из рук, а глаза, как я ни стараюсь держать их открытыми, сами собой закрываются
Глава 5
Джереми
Полгода спустя
Что бы кто ни говорил, а зимы в Мадриде холодные. Во Флориде февраль мягкий, а здесь выпал снег и температура до пяти градусов тепла, хотя вчера вся предыдущая неделя была более-менее нормальной в плане погоды. Я закутываюсь в теплый воротник пальто, натягиваю шарф на нос, абсолютно не готовый к такому холоду, ведь с чем я встречался в своем штатетак это с ураганами, но не со снегопадом.
Doble espresso sin azúcar. Todo bien? (пер. с исп. Двойной эспрессо без сахара. Все правильно?)девушка в зеленой бейсболке с эмблемой кафе протягивает мне бумажный стаканчик.