У тебя что-нибудь болит?
Бедро, не стала лгать я.
Голова кружится, тошнит?
Нет.
Сколько пальцев?
Два, недоуменно ответила я. А вы что, врач?
Нет, слава Богу, покачал он головой. Показывай.
Что показывать? снова испугалась я.
Бедро, нисколько не смущаясь, заявил Мирон.
Вся ситуация уже стала казаться мне полным бредом. Набрав в грудь воздуха, я вкрадчиво поинтересовалась:
Вы не врач, так? Но при этом хотите, чтобы я разделась и показала вам свое ушибленное бедро?
Можешь не раздеваться, великодушно разрешил он. Просто юбку подними.
Мои брови поползли вверх. Ну и нахал! Даже не стараясь скрыть сарказм в голосе, я поинтересовалась:
А еще что мне сделать?
Взгляд Мирона стал недовольным.
Слушай, девочка, или как там тебя
Алиса.
Алиса, повторил он. Твое бедро мне неинтересно, можешь поверить. Но я не хочу, чтобы ты потом на каждом углу кричала, как Мирон Воронцов сбил тебя на дороге и не оказал помощи. Если с тобой все нормально, и это просто ушиб, я уеду. Можем поступить по-другому: я вызову врача, и он тебя осмотрит, чтобы потом не возникло лишних претензий.
Я уставилась на него. Терять время не хотелось, а ждать врача наверняка придется минут пятнадцать-двадцать. С другой стороны, я не собиралась «задирать юбку» перед незнакомым мужчиной, каким бы симпатичным он мне не казался.
Хорошо, давайте доктора, вздохнула я.
Не выказав недовольства, Мирон кивнул и полез за телефоном. Судя по содержанию беседы, звонил он вовсе не в скорую, а знакомому. Будем надеяться, что тот и вправду врач.
Пока мой неожиданный гость разговаривал, я поставила чайник на плиту, достала из шкафа печенье и коробку конфет, рядом поставила сахарницу, машинально прислушиваясь к диалогу. Закончив с доктором, Мирон позвонил своему водителю, а я тут же навострила уши.
«Определенно, вся эта ситуация на дороге произошла не просто так», напряженно размышляла я. Мне было абсолютно очевидно, что этознак. Записка Марии попала в мои руки, Мирон оказался знакомым Тины, его водительпохитителем, а наша случайная встречанамек на то, что я могу быть полезной в расследовании, и что-нибудь выведать. Поэтому, когда мой гость выдал последние указания Виталию и убрал телефон в карман пиджака, я робко кашлянула и спросила:
А этот молодой человек, который подвез насваш водитель?
Недоуменно покосившись на коробку овсяного печенья, Мирон нахмурился и ответил:
Да.
Его Виталий зовут? продолжила я допрос, стараясь, чтобы мой тон был беззаботным и не вызывал подозрений.
Да.
Да что ж это такое! Сердито взглянув на своего собеседника, я поджала губы. Можно же как-то поразнообразнее отвечать?
Давно у вас работает?
Я не понял, у тебя какие-то вопросы к моему водителю? уточнил Мирон.
«Если не считать того, что полчаса назад он сбил меня, спокойно идущую по тротуару, то нет», мысленно ответила я, а вслух промямлила:
Нет, никаких вопросов. Вам чай или кофе?
Мне ничего.
«Надо же, какой неприятный тип», в сердцах подумала я. Не надовот и хорошо, и вообще, с чего это я вдруг кинулась его угощать? Демонстративно налив себе чай, я села напротив и сделала маленький глоток.
Повисла неловкая тишина. На стенке мерно тикали часы, доставшиеся нам по наследству от бабушкиэдакий гигантский вариант наручных часов из неизвестного желтого металла. В квартире вообще было много старых вещеймне они казались уютными, а маме избавиться от хлама не позволяла порядочность и теплые воспоминания, связанные с каждым предметом. Например, стол-книжка, который, наверное, был почти у всех жителей страныраньше мы торжественно вытаскивали его в центр комнаты перед Новым годом, окружали разномастными табуретками и стульями, часть которых была позаимствована у соседей, и ждали гостей. Приезжала целая куча родственников, кто-то наряжался в Деда Мороза, а остальные непременно вешали на шею мишуру вместо украшений
Тебе что, Виталик понравился? вдруг выдал Мирон, буравя меня неприятным взглядом.
Я вздрогнула, вынырнув из воспоминаний, и едва не разлила чай.
Мне?
Ты головой случайно не ушиблась? ядовито поинтересовался Мирон. А то минуты две уже в стену таращишься с печальным видом. Ты ж про Виталика выспрашивала, значит, понравился. Или есть какой-то другой повод?
«Он не должен ничего знать про расследование», испуганно подумала я. Не знаю, почему, но в груди разлилось стойкое ощущение, что кому-кому, а Мирону говорить про это точно не нужно.
Э-э, ну Он симпатичный молодой человек, от растерянности я опустила глаза в пол и даже покраснела, потому что ранее мне никогда не приходилось говорить о своих чувствах с незнакомцами.
У Виталика есть невеста. Да и не старовата ли ты для него? прищурился Мирон.
Простите, что? Я тут же выпрямилась, гневно сверкнув глазами. Ему самому-то сколько лет? Я бы дала тридцать, максимумтридцать три, но кто его знает Грине вроде бы тридцать пять, или я что-то путаю?
Мне двадцать семь, с обидой сообщила я.
Ну-ну, противно хмыкнул Мирон. Любви все возрасты покорны.
Не удержавшись, я продолжила:
Но в возраст поздний и бесплодный, на повороте наших лет, печален страсти мертвый след.
Что? нахмурился мужчина.
Это продолжение известных строк из «Евгения Онегина», пояснила я, радуясь в душе, что мне удалось поддеть собеседника. Там говорилось о благотворных юношеских порывах, но вот что касается возраста «позднего и бесплодного» увы.
Лицо Мирона скривилось, словно он увидел дохлую мышь. Хотя, подозреваю, он просто таким родился.
Ты еще и зануда.
Я не зануда, возмутилась я. Классику должны все знать!
И много тебе знание классики в жизни пригодилось? ехидно спросил он, обводя рукой окружающее нас пространство и тем самым намекая на огромную разницу в нашем финансовом положении.
Я на свою жизнь не жалуюсь, парировала я. И вообще Это не ваше дело. А оскорблять кого-то, будучи его гостемдурной тон.
Так ты меня в гости и не звала, я сам пришел, усмехнулся он.
И то верно. Решив, что дальнейшее препирательство бессмысленно, я невинным голосом спросила:
А про невеступравда, или вы специально соврали?
Правда.
И как зовут счастливицу?
Слушай, э-э
Алиса, подсказала я.
Алиса, фыркнул Мирон. Видать, имя мое ему не пришлось по душе. А у самого-то! Ты что какая любопытная? Как ты сказала минуту назадэто не твое дело.
Ну и ладно, пожала я плечами. Не хотите говорить, не надо.
И коварно добавила:
Наверное, вы просто завидуете.
В это раз он так удивился, что не смог этого скрыть. Брови Мирона поползли вверх, затем он нахмурился.
Я? Завидую?
Да, вы.
Виталику? повторил он, будто Виталик был не более чем муравьем под его подошвой. Подозреваю, что в голове Мирона так оно и было.
Ну, да, кивнула я. Им девушки интересуются, потому что он молодой и симпатичный. А вы уже в возрасте
Я окинула его взглядом и ехидно продолжила:
Сколько вам? Сорок? Сорок пять?
Мне тридцать четыре, ледяным тоном ответил Мирон. И ты сейчас договоришься.
Разум кричал мне заткнуться, но остановиться я уже не могла. В конце концов, это он первым обозвал меня занудой, а потом еще и намекнул, что я бедствую. Да, на зарплату библиотекаря особо не разгуляешься, но нищими нас назвать сложно. И вообще, не всем же миллионы зарабатывать! А он, поди, их еще и нечестным путем нажил
Поймав себя на мысли, что размышляю как мать пропавшей Марии Лубкиной, я недовольно сказала:
Ладно, извините. А знание классики мне, между прочим, здорово в работе помогает.
И кем ты трудишься? нахмурился Мирон, внимательно разглядывая мой скромный серебряный кулон с тусклым красным камушком.
Внутри кулон был полым, там пряталась фотография моей прабабушки, которая погибла через два дня после моего появления на свет. Это украшениеединственное, что мне осталось от нее. Мама говорила, что прабабушка велела отдать мне кулон лично в руки, когда я подрасту, и обещание свое мама сдержала.
Я открыла рот, собираясь гордо объявить свое место работы, но в дверь позвонилигромко и требовательно, как умеют врачи. Я бросилась в прихожую, но в подъезде вместо доктора обнаружилась запыхавшаяся Тина.