А с утра я уехал на работу до того, как он проснулся. Я боялся встретиться с ним взглядом и просто сбежал.
Вчера у нас всё было по-другому. Мы занимались сексом не так как обычно. Я чувствовал, что что-то происходит между нами. Какая-то химия. Мы смотрели друг другу в глаза. Мы любили друг друга, а не просто трахались. А потом Павлик сказал, что любит меня. А я испугался. Испугался не его признания, не его чувств, а своих. Мне стало страшно, когда я понял, что чувствую тоже самое. Что тоже люблю его. Мне страшно вручить своё сердце другому человеку, даже ему.
Я идиот. Просто кретин! Он ждал от меня ответного признания. Я почувствовал, как ему стало почти физически больно, когда я не ответил и отстранился. Но я ничего не мог с собой поделать. Я трус.
Я должен признаться. Должен признаться ему, но в первую очередь должен признаться себе. Я должен перестать бояться. Теперь уже всё равно ничего не изменить, я уже чувствую это и по-другому не будет. Я люблю его.
Я признаюсь в этом самому себе и всё становится по-другому. Я больше не боюсь. Я хочу сказать ему об этом как можно быстрее. Что он чувствует сейчас? Чтобы почувствовал бы я, если бы признался ему, а в ответ услышал молчание? Мне становится тошно от самого себя.
До конца рабочего дня ещё три часа. Я не хочу, чтобы Павлик мучился до вечера. Я не могу этого допустить. У меня сегодня нет занятий, и мир не рухнет если я сейчас просто уйду. Надеваю куртку, выхожу из кабинета и еду к Паше.
Он открывает дверь, и я вижу его потухший взгляд. У меня сжимается сердце.
Привет, говорит он и отступает от двери. Ты рано сегодня.
Я захожу в прихожую, закрываю дверь и не снимая куртки обнимаю Пашу. Обнимаю очень сильно. Чувствую под своими ладонями тепло его тела. В эти объятия я хочу вложить всё, что чувствую.
Я тебя тоже, Паш. Тоже люблю. Очень сильно, говорю я, и чувствую, как он расслабляется в моих руках.
***
Через неделю после того как мы сказали друг другу главные слова, я снова начинаю уговаривать Павлика переехать ко мне.
Мы в очередной раз у него. Вечером после ужина Паша сидит на диване и просматривает конспекты лекций. Подсаживаюсь к нему и делаю очередную попытку:
Ты помнишь, что я освободил для тебя полки в шкафу.
Паша откладывает бумаги.
Дэн, это очень серьёзный шаг, говорит он и смотрит на меня как затравленный зверёк.
Я догадываюсь, что у Паши был неприятный опыт проживания с партнёром, но он не любит распространяться о своём бывшем, а я, честно говоря, не горю желанием что-либо про него знать.
Придвигаюсь ближе и обнимаю Пашу:
Мы ведь и так всё время вместе. Только кочуем туда-сюдаЦелую его в висок: Чего ты боишься?
Не знаюмнётся он.
Я не обижу тебя, ты же знаешь. Я тебя люблю. Всё будет хорошо. Правда.
Паша обводит комнату взглядом и хватается за очередной предлог:
А мои цветы?
А что твои цветы? Я уверен, что им у меня понравится.
Паша ерзает в моих объятиях, вздыхает, молчит, снова вздыхает, а потом, словно решившись, успокаивается, поворачивается ко мне, обхватывает руками за талию и утыкается носом в шею, шепчет:
Хорошо. Я согласен.
В одни из выходных его вещи перекочёвывают в мою квартиру. И конечно же первое, что мы перевозим, это его дурацкую оранжерею.
Теперь у меня дома куча горшков с растениями. Мой единственный цветок больше не одинок. На подоконнике его теснят фикусы и сантспан Чёрт! Никогда это не выговорю! Короче, какое-то нечто с длинными жёсткими листьями. Но мой цветок не против, ему даже нравится. Вон, ростки какие-то новые пустил, радуется жизни. В общем, поливаю теперь весь этот беспредел под чутким Пашкиным руководством. Пашка, конечно, мог бы и сам это делать, но он смеётся и говорит, что мне надо быть ближе к природе, и что я так сексуально выгляжу с лейкой! Ну, в общем, я поливаю.
В конце ноября, в понедельник, я иду на расширенное совещание факультета. Мы обсуждаем подготовку к аккредитации вуза. Декан сообщает нам, что в феврале или марте уже должны приехать эксперты из разных городов, чтобы проверить комплекты документов по всем специальностям, по которым вуз ведёт подготовку студентов, и аккредитовать или нет эти самые специальности.
Декан долго опрашивает всех заведующих кафедрами и руководителей образовательных программ о стадиях готовности документов, вздыхает и просит ускорить подготовку всех необходимых бумаг.
Потом выступает представитель учебно-методического управления. Он радует нас информацией про очередные изменения, которые нужно внести в уже готовые документы, и его сразу все начинают ненавидеть.
Мы готовимся к этой аккредитации с мая месяца. Даже находясь в отпуске, я иногда развлекался тем, что писал рабочие программы. Мы уже сделали огромную кучу бумаг, но на каждом совещании выясняется что-то новое. А ещё постоянно меняются формы документов, и что-нибудь да надо переделывать снова. Меня всё это уже порядком достало. И моих парней тоже.
С совещания я возвращаюсь на кафедру в скверном расположении духа. Иду по пустому коридору и аккуратно заглядываю в приоткрытую дверь аудитории, где Пашка ведёт занятия. Он медленно ходит вдоль доски, рассказывает про какие-то выбросы, увлечённо жестикулирует, тыча в слайды. В узких джинсах, приталенном пиджачке, с расстёгнутыми верхними пуговицами белой рубашки Ммм Красивый до невозможности. И мой!
Замечтавшись не замечаю, как ко мне подкрадывается Эдик. Шипит в ухо:
Ты что тут делаешь, вуайерист хренов?!
Я подпрыгиваю от неожиданности и отхожу от двери. Напугал меня гад. Зато я сразу понимаю, кто будет исправлять таблицы по материальному обеспечению учебного процесса, про которые говорил сегодня декан. Попал ты, братик.
Нагрузив Эдика работой, смотрю на стенд с расписанием. Следующей пары у Паши нет, и у меня кстати тоже, так почему бы не поднять себе настроение?
Дожидаюсь окончания перемены и заглядываю в преподавательскую:
Павел Николаевич, зайдите ко мне, пожалуйста.
Паша входит в мой кабинет и смотрит вопросительно. Я делаю суровое лицо, и он тут же спрашивает:
Что? Я где-то налажал?
Да, и очень, говорю я строго.
Пашкины глаза моментально становятся испуганными, он теребит полы пиджака. Такой очаровательный
Запираю дверь на ключ.
Т-т-ты чего? спрашивает он.
Наказывать тебя буду.
З-з-за что?
А за то, что ты такой красивый. Притягиваю его напряжённое тело к себе и целую в губы.
Он сразу размякает, обхватывает меня за плечи и отвечает на поцелуй.
В коридоре слышится какой-то шум, и Пашка отстраняется.
Дэн, ты что? Так нельзя!
Он пытается выкрутиться из моих объятий, но я держу крепко.
Будешь спорить с заведующим? спрашиваю строго и снова целую.
Опускаю руку на его пах, и Пашка сам ко мне жмётся, углубляет поцелуй. Тесню его к дивану, стягиваю с него пиджак.
Дэн, это неправильно, лепечет, а сам уже лезет ко мне в брюки.
М-м-м Может остановимся? Убираю его руки со своей ширинки.
Он лежит на диване, расхристанный, красный, возбужденный и с совершенно растерянным взглядом. Крыша моя окончательно улетает, я быстро расстёгиваю его джинсы, сползаю ниже и обхватываю губами головку члена. Паша сдерживает стон, только выдыхает рвано и пытается толкнуться ко мне в рот. Держу его за бёдра и ритмично сосу. В штанах у меня уже так тесно, что нет сил терпеть.
Я и не терплю. Расстёгиваю ширинку, достаю свой член и начинаю дрочить.
Павлик едва сдерживается, чтобы не стонать. Мычит сдавленно, кусает свою руку, бормочет невнятно:
Дэн, я сейчас
Да я и сам уже «сейчас».
Мой рот заполняется Пашкиной спермой, а рукамоей.
Глава 11
Денис
В середине декабря меня вызывает декан. Интересно зачем? Захожу к нему в кабинет, он один. Декан просит Варю, свою помощницу, не беспокоить и закрывает дверь. Я сажусь за стол для совещаний, приставленный торцом к столу хозяина кабинета. Декан ходит передо мной. У него достаточно большой кабинет, и он не спеша меряет его шагами. Я чувствую, что он не знает, как начать разговор. Не понимаю, что происходит?
Денис, наконец говорит декан. Я тут в выходные был в супермаркете и видел тебя. Не одного.
У меня холодеет всё внутри.
Ты был с вашим экологом, продолжает декан.