Да, успокаивайся. Смотри, как красиво, свечи, море светится. А вон кальмар приплыл, кстати.
Я повернулась так резко, что сап-доска покачнулась. Свечи моргнули. Один из бокалов звякнул о бутылку, я же едва не рухнула за борт вместе со стулом.
Хочешь поплавать? совершенно нормальным голосом уточнил Сергей, когда волнение успокоилось.
Мечтаю. Юмор у тебя, я доложу
Нормальный у меня юмор. Кальмара видишь?
Ага. Может, мы его как-нибудь достанем?
Нет, ну я, конечно, могу нырнуть, но получится ли у тебя зажарить его на свечах?
Лови! Подкопчу и заставлю съесть!
Мы посмотрели друг на друга. И в выражении лиц, в изогнутых в недоумении бровях так и читалось: мы идиоты. И шутки у нас дурацкие.
Не выходит романтика, да? первым задал вопрос Измайлов.
Ага. Так это всё странно. Взрослые, ведь, люди.
Сложно переключиться с детско-юношеских воспоминаний на реальность.
Вот! Именно! поддержала я. Слушай, давай уже к берегу. Не думала, что скажу это, но в романтической обстановке мне с тобой ужасно неловко.
Нужно было поехать в батутный центр.
Угу.
«Да уж, Эля, роковая женщина, ты так замуж никогда не выйдешь», прокомментировал внутренний голос.
Хотелось отмахнуться от него, но как? Я действительно всё сама испортила. Ещё и смущалась регулярно. Разговор не клеился.
Что тебе не так, что? Хороший ведь мужик. Красивый, видный. И ты ему понравилась, даже шутит про женитьбу
Так-так-так, давайте, мы вас ждём! прокричала с берега фотограф. Начинайте целоваться!
Я беспомощно посмотрела на Сергея. Целоваться не хотелось. На кухне хотелось, в машине тоже. А здесьнет.
Встань, шепнул он.
Я поднялась, посмотрела вопросительно. Не знаю, уловил ли он в полумраке этот вопрос, но тут Измайлов подхватил мою руку и поцеловал её. Нежно, изящно, как-то очень по-доброму. А затем перевернул, и горячие губы коснулись моего ледяного запястья. Я немного замёрзла, но не хотела его беспокоить такими мелочами, хотя плед лежал за его спиной.
Поцелуй обжег. Тело вспыхнуло огнём, согрелось, расслабилось. Оно лучше знало, что ему нужно, и не было склонно к моральным терзаниям. Но здесь чужие люди. Это уже не наш остров.
Достаточно, дамы. Благодарю вас, поблагодарил Измайлов, сошёл на берег и подал мне руку. Домой? Или хочешь фотосессию?
Домой, решила я, не зная, как реагировать и на своё поведение, и на странное, очень странное, такое неправильное свидание.
Глава 6
Как-то неловко вышло. Наверное, все эти команды: целуйтесь, наклоняйтесь, станьте так, нагнитесь эдакне для нас, да? озвучил возникшую проблему Измайлов.
Я же сидела истуканом в своём кресле и думала, чего мне, козе придирчивой, надо. Ещё несколько дней назад я всерьёз размышляла, что мне подойдёт почти любой более-менее привлекательный мужчина; главноевыйти замуж, забеременеть и потом, если любовь-морковь не выйдет, можно махать возлюбленному ручкой и жить дальше. А что в итоге? Сорванное по моей же вине свидание.
А ведь Сергей расстарался. Придумал нечто действительно необычное, романтичное, интересное.
Я вспомнила фильм «О чём говорят мужчины» и представила, по совету одного из героев, что ко мне пришли фашисты и спросили: «Что мешает вашим отношениям с Измайловым Сергеем, Эльвира? Если скажешь правду, мы тебя отпустим. А нетрасстреляем».
И что же? Мысли скакали бешеными блошками и не желали укладываться в ряд, поддаваться анализу. Фашисты хмурились, я переживала, что расстрел не за горами И вдруго чудо! пришло осознание.
Гаденькое слово «френдзона» вылезло из-под груды вариантов, взобралось на вершину и, гордо притопнув ножкой, водрузило свой флаг.
«Грязное знамя грязного дела», почему-то всплыла в голове фраза из произведения Фазиля Искандера.
Френдзонастоль же неприятная штука. Притом не суть важно, с какой стороныты любишь или тебя любят.
Мы с Измайловым именно в таком положении со школы. И если я не замечала этого тогда, то сейчас, по прошествии стольких лет и после его откровений, осознала со всей неизбежностью. Вот что мешает выстроить отношения.
Только вот вопрос: а так ли заинтересован во мне Измайлов? Или вся сегодняшняя романтика, цветы, сапы, комплименты, милые разговорчики про свадьбу и детейэто жестокая месть за моё прошлое безразличие? Влюбить и броситьпочти доисторический метод.
Казалось бы, взрослый, состоявшийся мужчина не должен так себя вестислишком по-детски, слишком глупо. Но сколько примеров из жизни, фильмов, книг Не счесть!
Видимо, да, я постаралась вежливо поддержать разговор, но голос дрогнул. Подозрения крепли, я всё сильнее и сильнее расстраивалась. И разочаровывалась.
Эль, ты чего?
Ничего, всё в порядке.
Эль, не грузись. Ну, немного не вышло. С кем не бывает? Не так просто возродить отношения спустя годы. По сути, мы изменились, стали совсем другими людьми, отдалились. При этом пытаемся вести себя как старые-добрые знакомые. Правда, ты по-прежнему меня динамишь.
А что, я должна после первого же свидания прыгнуть к тебе в койку? недовольно буркнула я.
Сама придумаласама обиделась, да, Эля? ухмыльнулся Измайлов добродушно. Как это по-женски. Я имел в виду другое. Ты всё так же видишь во мне только друга.
Потому что только друзья вправе расспрашивать, откуда у меня четвёртый размер, и раздавать советы, как мне, взрослой женщине, себя вести.
Ладно, я понял. Давай так: будем встречаться не как мужчина и женщина, а как друзья. Может, пройдёт время и ты передумаешь. Увидишь-таки во мне мужчину, а не прыщавого задрота.
Фу, Измайлов! возмутилась я всерьёз. Нельзя так говорить!
Да ладно. Я таким и был в твоих глазах. У тебя пока две картинки не складываются, рассмеялся он. Не будем гнать лошадей, будем дружить.
А ты сможешь?
А что мне остаётся? Ты же ко мне совсем ровно дышишь. Ну, кроме случая на кухне. Если долго будешь думать, может, совращу тебяи дело с концом! пошутил он, но прозвучало это отчего-то серьёзно.
То есть мы не встречаемся, мы друзья. И мы можем встречаться с другими мужчинами и женщинами? уточнила я.
Ну, если ты настаиваешь, сделал мне реверанс Измайлов. Я привык к регулярному сексу и ждать три года, пока ты созреешь, не смогу. Может, ты будешь думать три года, но в моей постели? А там, глядишь, забеременеешь, и думать не придётся
Облезешь неровным слоем, буркнула я, нахохлившись как воробей. Да так и просидела до самого дома.
Когда машина припарковалась у подъезда, первым делом я увидела лицо Лидии Ивановны, точащее из открытого окна. Ждёт. Прямо-таки испереживалась вся за мою невинность.
«Ну, будет тебе, клюшка старая, представление!» зло подумала я. Как же достали все эти соглядатаи! Не подъезд, а филиал ада!
Краем мысли я осознала, что злюсь не на Лиду, а на себя, но сейчас ярость клокочет и требует выхода.
Я выскочила из машины, не дожидаясь, когда галантный кавалер Измайлов откроет мне дверь. Он опоздал буквально на доли секунды. Я же приблизилась к нему первой, привстала на цыпочки, прошептала театральным шёпотом, чтобы услышали все, кому не спится: «Это было незабываемо!», и впилась в его рот сумасшедшим поцелуем, вымещая весь тот взрывной коктейль эмоций и чувств, что сейчас испытывала.
Голова отключилась почти сразу. Какая Лидия Ивановна? Какие наблюдатели? Тут вспомнить бы, как тебя зовут! Измайлов оказался не новичком в поцелуях, более тогоон настоящий профи!
Я клещом вцепилась в его плечи. Ни за что не отпущу. Целуй дальше! И да, вот так держи за талию.
Его рука соскользнула на самую прокачанную в моём теле частьягодицы. Крепко сжала. Уверенно, по-хозяйски. И в голове взорвался фейерверк.
Он не хотел отпускать. Уверена, если бы я пригласила его домой, у меня был бы самый потрясающий секс в жизни. Но нет. Мой доммоя крепость. Если друга я туда пустить могу, то мужчинутолько того самого, в котором уверена.
Иногда убеждениялучшая защита женщины.
С трудом, но смогла отлипнуть от Сергея. Правда, покачнулась, схватилась за него. Даже головой потрясла.
Ну не может быть такого поцелуя с другом! Не может!
Серёж, я домой.
Понял, не дурак. Эль, позвал он, когда я уже сделала шаг в сторону.