Но я не играла. закричала девушка, из глаз ее потекли горькие слезы. Мне плевать на короля и вашего бога. Ни тот ни другой не сделали для меня ничего хорошего. Мою жизнь разрушили не они, а мужские игры. И я не хочу умирать. Я так долго шла к свободе! За что, Мэдж? За что я должна умереть? Цель? Смысл? Ты говоришь, что мы должны быть сильными! Я была сильной, я так долго была сильной, но я знала правила игры, я знала своего врага, и я. Я готова была умереть, но у моей жертвы была четкая цель и осознание смыла. Я защищала свою честь, свое достоинство и доброе имя. Что я защищаю теперь? Католическую церковь? Священников? Будущее страны? Кто мы такие, что бы решать столь глобальные вопросы? Генрих Тюдоркороль, и пусть правит так, как считает нужным.
Опомнись, Элизабет! Ты же видела, что происходит! Страной правит не Тюдор, а Кромвель и его сатанинская вера. У нас отобрали все, во что мы верили, разрушили наши святыни, прогнали из домов, принадлежащих нам поколениями, запретили отмечать католические праздники и раздали наши земли лизоблюдам короля, который занят только поиском новых жен для рождения сына, чтобы потом казнить. На просторах сожженных и разграбленных монастырей теперь гуляет скот вчерашних ремесленников и мясников, которые в одночасье стали аристократами. Мэдж посмотрела в распахнутые мутные глаза Элизабет и встряхнула ее за плечи. И мы умираем не просто так, а за правду, за свободу и веру.
О да, Мэдж. Скоро мы все будем свободны. криво усмехнулась Элизабет, отталкивая руки женщины. Но мне не нужно верить, чтобы знать, что за чертой безумной жизни, меня вовсе не ждет архангел в белых одеждах, чтобы проводить в рай. К черту, Мэдж, у меня своя правда. Лучше бы я умерла в Мельбурне. Я жалею, что слуга Ричарда не забил меня тогда насмерть на площади. И, быть может, тогда я бы увидела и свет и белые крылья. Но не сейчас. Прости, если я не оправдала твоих ожиданий. То, что случилось со мной за годы плена, сильно изменило мой внутренний и духовный мир. Я переродилась и на многие вещи взглянула другими глазами. Жизнь человека, Мэдж, каждого человека стоит дорого. Очень дорого, чтобы отдать за мифическое представление о свободе, которой нет и никогда не будет. Короли меняются, но прежний уклад жизни остается. Всегда будут казни, убийства, воровство и предательство. И всегда будут угнетатели человеческой воли, и алчущие абсолютной власти. Мы не Боги, мы не рождены, чтобы решать и править. И быть может, не достаточно образованы и умны, чтобы понять истинную причину происходящих событий. Откуда в вас такая уверенность, что вы решили, будто имеете право говорить от всей страны, от лица каждого из живущих, каждого, кто поверил вам и пошел за вами. Ваша правда принесла им смерть и мучения. Вряд ли все эти люди мечтали о такой свободе.
Элизабет одними губами произнесла Мэдж, ошарашено глядя на девушку со сверкающими неистовыми глазами.
Моя спина покрыта шрамами, душа неизлечимо больна, а разум все еще стремится к тому, кто бросил меня в самое пекло ада. Но именно в аду я осознала, что у каждого самого дикого поступка есть причины. Даже у безумия, и тем более у смерти. И бессмысленная смерть пугает меня. Я не собираюсь утешать себя надуманными оправданиями и закрываться исполнением великой миссии, когда палач затянет на моей шее петлю. Я попрошу прощения у тех людей, что пошли за моим отцом, бросив своих детей и жен на произвол судьбы и отдав жизни ради будущего страны, которая через неделю и не вспомнит о них.
Ты не права, Элизабет Невилл. Никто из них не винит твоего отца, ни остальных предводителей восстания. Люди взбунтовались, потому что больше не могли молчать. Да и что им жизнь? Согнанные с насиженных мест, лишенные крова и возможности прокормить своих детей, они все равно обречены на смерть. Ты говоришь только за себя, но есть и другие людиголодающие, обездоленные, павшие от монаршей "милости". Вот о них нужно подумать.
Иногда нужно чем-то пожертвовать, чтобы сделать шаг вперед.
Размахнувшись Мэдж ударила Элизабет по щеке, но та лишь криво улыбнулась.
Я безумна. Да. Но посмотри на них Лиз обвела взглядом стенающих узников. Кто из них нормален?
У Мэдж наверняка был приготовлен ответ на новый выпад Элизабет Невилл, но она не успела произнести ни слова. Тяжелая дверь темницы со скрипом отворилась, и в камере повисла гнетущая тишина. Слышен был только грохот сапог стражников и лязг доспехов, да приглушенное дыхание затаившихся пленников. Элизабет посмотрела на высокого человека, уверенно шествующего впереди своих грозных соратников. Лицо мужчины было скрыто забралом, и он зорко выглядывал в разбежавшихся по углам дрожащих узниках очередную жертву. Девушка откинула голову, с губ ее сорвался нервный смех. И огромный, закованный в броню палач заметил Элизабет. Ее светлые волосы послужили ему факелом, и она в отчаянной смелости тряхнула ими, рассыпав по плечам. Мужчина замер, но лишь на мгновение, уверенно двинулся к ней. Она не знала, какой жалкой выглядит со стороны. Спутанные грязные волосы, вызов в глазах, смешанные с диким страхом, струйка крови стекающая с губы, разбитой хлесткой пощечиной Мэдж. В то время, как соратники верзилы в латах, хватали любого, кто попадался под руку, он сам целенаправленно шел к Элизабет. Люди, оказавшиеся в грубых тисках рук палачей, отчаянно молили о пощаде или просто глухо завывали. Элизабет встала на ноги, глядя в глаза надвигающей опасности. О нет, она не была настолько храброй, как хотела казаться, и все ее внутренности сжимал стальной липкий ужас. И она меньше всех хотела умереть здесь и сейчас.
Я буду кормом для ворон. прошептала она тихо, чувствуя, как сильная рука мужчины цепко хватает ее за локоть. Девушка попыталась вырваться, возмущенная такой грубостью, и стражник схватил ее за волосы.
Не нужно, сэр, я пойду сама. взвизгнула Лиз. Неожиданно мужчина ослабил хватку. А его приятель, в этот момент пытающийся взвалить на плечо крупную Мэдж, оглушительно заржал.
Ты слышал, Сойер? Она решила, что ты сэр! продолжая издавать противные булькающий звуки, бросил стражник. Похлопав извивающуюся и рычащую Мэдж по заднице, он поднял забрало свободной рукой и широко ухмыльнулся, обнажая ряд гнилых зубов. Оставь эту миледи на потом. Через пару часов пылу в ней поубавиться.
Верзила, который держал Элизабет, презрительно фыркнул и резко отбросил девушку назад. Она ударилась головой о стену, и притихла, оглушенная очередным приступом боли. А ее немногословный обидчик схватил за волосы невысокого молоденького подростка, и потащил за собой. Придя в себя, Элизабет снова вскочила за ноги и бросилась за удаляющимся стражником. Она бросилась на него, обезумев от боли и ярости, пытаясь вырвать из его рук перепуганного мальчонку.
Оставь его. Он ребенок. Я готова пойти. Возьми меня. кричала она.
Мужчина остановился и повернулся к Элизабет.
Вы все умрете, дура. рявкнул он. Промедление иногда страшнее быстрой смерти.
С этими словами стражник громыхая сапогами и оружием на поясе, двинулся к выходу. Онемевшая и обессиленная Элизабет опустилась на ледяной пол. Когда дверь за стражниками закрылась, она обвела мутным взглядом взирающие на нее с неподдельным изумлением лица братьев по несчастью. Не в силах встать на ноги, она на четвереньках отползла в свой угол, и забилась там, обхватив себя руками. Она думала о том, что, возможно, именно в этот момент, где-то в другой камере пытают ее отца. И молила о том, чтобы для него промедление не оказалось слишком долгим и мучительным.
Элизабет не знала сколько прошло времени, дверь в темнице открывалась и закрывалась, стражники возвращались несколько раз, и пленников оставалось все меньше. Они не слышала больше ни криков, ни молитв, погрузившись в состояние близкое к летаргии. Разум защищал ее, оградив глухой, и слепой стеной от безумия вне безмолвного и пустого сознания девушки. В полудреме, не испытывая больше никаких чувств, она потеряла счет минутам и забыла обо всем, что связывало с миром живых. Иногда ей казалось, что она уже умерла, но побежавшая по вытянутой ноге в разорванном шерстяной чулке крыса или ледяная капля, упавшая на голову из щели в потолке, напоминали о том, что ее час еще не настал. И каждый раз, когда раздавался характерный скрип, она желала, чтобы грубые руки палача выбрали ее