Ну, явно не моя.
А-а-а, ты про Белку? дождавшись от Ани кивка, переспросил Лебедев, красиво и на свой манер растягивая гласные. Представляешь, она от меня ушла.
То есть как это? не поняла с ходу девушка, успев вовремя проглотить: «Разве от таких, как ты уходят?».
Вот так, усмехнулся Дима. Собрала чемоданы, сказала, что ей мои проблемы не нужны и уехала.
А ты и рад, да? вдруг догадалась Лебедева и подозрительно прищурилась, для убедительности погрозив указательным пальчиком. Ай-яй-яй, Дмитрий Саныч, одна женщина не успела за порог выйти, а вы уже вторую ведёте. Нехорошо, уважаемый, нехорошо
Я непостоянная натура, каюсь.
Учтите, Дмитрий Александрович, я вашей непостоянной натуре завтраки готовить и рубашки с носками гладить не собираюсь.
Думаешь, Белка себя этим утруждала? хмыкнул мужчина и, интригующе понизив голос, процитировал, кажется, вкладывая совершенно иной смысл в сказанное. Я человек неприхотливый. «Мне всего-то и надо было, что бутерброд с докторской колбасой и чашку черного кофе».
С докторской? переспросила Аня с широкой улыбкой, узнав цитату.
С докторской.
Это уже меняет дело
Бутылка виски опустела окончательно за пару часов, и только сделав последний глоток, Лебедева поняла насколько опьянела. Смотрела на Дмитрия осоловевшими глазами и мысленно пыталась уговорить голову не кружиться так сильно.
Признайтесь честно, Дмитрий Александрович, вы меня напоили, чтобы мной воспользоваться, пока я не могу дать отпор? алкоголь развязал язык, и Аня сама не замечала, как слова слетали с губ. Предупреждаю, я больно кусаюсь.
Для убедительности Лебедева даже пару раз показательно клацнула зубами.
Рыжая, ты действительно думаешь, что мне нужно споить женщину, чтобы затащить её в постель? пренебрежительно фыркнул мужчина и пьяно улыбнулся.
А что, нет?
Ты хочешь проверить?
П-ф-ф, вот ещё выдумал
Трусиха.
Позёр, не осталась в долгу девушка.
Поспорим?
Ага, разбежалась
Я же говорю трусиха.
Пижон.
С тобой невозможно договориться! он удручённо покачал головой.
Да, я такая, довольная собой проговорила Лебедева. А ещё я больно кусаюсь.
Ты же это вроде говорила, нахмурился Дима, вспоминая.
Повторениемать учения.
Прозвучало как тост.
У нас же виски закончилось
Зато кофе ещё даже не начиналось.
Чашка крепкого кофе и бутерброд с докторской ясности в разум не внесли. По крайней мере, у Ани. Лебедев же один с аппетитом уплетал за обе щеки то, что готовил на двоих, не стесняясь её пристального взгляда.
Знаешь, что сейчас будет самым логичным после бутылки виски и кофе? поинтересовалась девушка, подперев ладонь под тяжёлую голову.
Вряд ли тебе мой вариант понравится, ухмыльнулся Дмитрий, допивая содержимое чашки.
Пошляк.
Заметь, Рыжая, об этом ты сама подумала.
Вообще-то, я изначально имела в виду сон.
Ну, и я в каком-то смысле думал о том же.
Знаю я твои смыслы
Вот видишь! Опять ты об этом подумала, не я.
Ты невыносим!
Могу сказать о тебе то же самое.
Оставь посуду, приказала Аня, когда Лебедев, слегка покачнувшись, поднялся и направился к раковине. Я завтра, так и быть, вымою.
Просто мечта, а не женщина.
Ты ещё мои вареники не пробовал!
Аккуратней, Рыжая, влюблюсь, женюсь, дома закрою и быть тебе домохозяйкой до конца дней, Дмитрий лукаво подмигнул, вернувшись обратно к столу.
Моих или твоих?
Там уж как получится.
Лебедева рассмеялась, чувствуя, то от количества смеха и улыбок уже болит челюсть. За шуточными перепалками и лёгким флиртом она даже забыла про то, что произошло несколько часов ранее. Свыкнувшись с болью в горле, Аня перестала её замечать, но сонливость и усталость игнорировать не получалось.
Я хочу спать, призналась девушка, вздохнув.
Дима обернулся и недоумённо на свою гостью посмотрел.
И в чём проблема?
Я не помню куда идти.
Мужчина со смешком закатил глаза и подошёл к ней, протягивая руку:
Пойдём, горе луковое.
У меня имя есть, беззлобно упрекнула Лебедева, поднимаясь на ноги и крепко хватаясь за предложенную ладонь.
Ты когда-нибудь перестаёшь спорить?
А ты?
Я тебе говорил, что ты невыносима?
Остановившись возле одной из дверей, Дима нажал на ручку, открывая, и посторонился, пропуская Аню в тёмную комнату.
Спокойной ночи, Рыжая.
И вам, Дмитрий Александрович, не хворать, вспомнив их недавний диалог около её квартиры, язвительно повторила Лебедева.
Я же говорюневыносимая.
Дмитрий развернулся и, засунув руки в карманы, не спеша направился дальше по коридору, один лишь раз сбившись на шаг, когда до него долетело негромкое:
Сладких снов Дима.
Глава четвёртая.
Просыпаться под собственные стоны и головную боль, а не под ставшие родными «ясные дни», было непривычно и не особо приятно. Аня даже под одеяло с головой спряталась в надежде на избавление от пульсирующего пульса в висках и ломоты во всём теле, но похмелье оказалось сильным противником и на её попытки двигаться ответило подступившей к горлу тошнотой и головокружением. Вчерашнее распитие виски в компании с «Котиком» казалось уже не такой хорошей идеей, а когда перед глазами начали возникать воспоминания, Лебедева и вовсе решила из-под своего укрытия не вылезать. Не то, чтобы она никогда не напивалась в присутствии мужского пола и не творила глупостей, но перед Лебедевым выглядеть заядлой выпивохой не хотелось. Тот и так её всерьёз не воспринимает, постоянно смеётся и подначивает, а она сама ему ещё и поводы для насмешек даёт.
Аня глубоко вздохнула и медленно перевернулась на спину, убрав одеяло с головы. Глаза открывать не спешила, опасаясь, что как в какой-нибудь романтической комедии после весёлого вечера окажется в постели не одна, а в компании накаченного мужского тела. Страх был абсолютно глупым и необоснованным, потому что в доме Дмитрия никаких мужчин кроме него не было, а она ясно помнила, как прощалась с ним возле дверей теперь уже своей комнаты и желала тому сладких снов. Но поднять веки всё равно осмелилась только после того, как тщательно повозила рукой по второй половине кровати, проверяя наличие неожиданного соседства, и даже вытянула ногу в сторону для пущей уверенности в том, что в кровати она всё-таки находилась одна. Осторожно приподнявшись на локтях, Лебедева оглядела пустую комнату, заметив небрежно брошенный на кресло халат, открытый чемодан возле большого платяного шкафа и вибрирующий на тумбочке телефон.
Слушаю, прохрипела Аня, отвечая на звонок, после того как не с первого раза смогла дотянуться до смартфона и отключить его от зарядного устройства.
О-о-о, нет, дорогая моя, это я тебя слушаю. Ты куда пропала? Почему не отвечаешь и не перезваниваешь? Ты же знаешь, что мы переживаем.
Звонила Юля, которая, судя по голосу, была в дороге и, похоже, как всегда, опаздывала. Лебедева нашла глазами настенные часы, показывавшие полдесятого утра, и похвалила себя за способность мыслить даже в таком разбитом состоянии.
Ты уже как полчаса должна сидеть на рабочем месте. Опять проспала?
Это не я поздно проснулась, это просто работа рано начинается. И, вообще, это я позвонила, чтобы тебя отчитать, но никак не наоборот! возмутилась младшая сестра, заставив старшую улыбнуться.
Приношу свои глубочайшие извинения, уважаемая Юлия Юрьевна, больше такого не повторится.
То-то же! довольно хмыкнула Юля, а потом снова обеспокоенно затараторила. Не увиливай от ответа! Почему не перезвонила, когда долетела? Ты же ведь обещала, Ань! Папа с дедом места себе не находят! И что у тебя с голосом?
Аня вздохнула и откинулась на подушки. Решиться на ложь, пусть даже ради спокойствия своей семьи, было непросто. Тянуло совершенно по-детски шмыгнуть носом и расплакаться в трубку, рассказывая сестре про нападение, «Пупсика» и собственную невезучесть, но быть эгоисткой не хотелось. Тем более, это вроде как онастаршая сестра, и это ей нужно о родных заботиться, не перекладывая на их плечи проблемы, в которые влезла, не подумав. Хотя Лебедева знала, что Юлька с папой поймут, почему она во всю эту ситуацию, изначально её не касавшуюся, вляпалась. Нетерпение всяческой несправедливости было одной из их семейных черт, а подстава, учинённая Дмитрию, как раз и была ярким примером это этой самой несправедливости. И, наверное, если бы несколько дней назад она не засняла то видео, изобличавшее виновных, и не достала из стола подброшенные наркотики, то вряд ли бы смогла чувствовать себя спокойно. По-любому мучилась бы угрызениями совести, как в детстве, когда съела все конфеты ни с кем не поделившись. Тем более, когда на кону лежали не конфеты, а свобода невиновного человека, а точнее Лебедева, который даже несмотря на свой неносный характер не заслуживал такой нечестности по отношению к себе.