***
Вы знаете, у меня практика до четырнадцати часов, и это официально, можно я пойду? скрипя зубами и косясь на Диму, который только и делает, что следит за нами, умоляю Красинского-старшего отпустить меня.
Сейчас тринадцать сорок пять, так что еще пятнадцать минут ты моя, Иванка, двусмысленно шутит Димин отец и снова наклоняется. А тебя как родители сокращенно зовут?
Он снова оглядывает мое лицо, и все, чего я хочу, это скривиться и картинно закатить глаза.
Ива, Иванка, Ваня, Ванька.
Интересное такое имя. Первый раз встречаю девушку, которую на полном серьезе можно звать Ваней.
Он смеется, пьет воду, ставит стакан возле моей руки, задевая пальцы, откровенно флиртует. Красинский-старший мог бы разговаривать со мной громко, но он опять шепчет, вероломно вламываясь в мое личное пространство. Тем временем к столу наконец-то подходит Дима и, показательно громко скрипя ножками стула, садится напротив. И снова смотрит, да с таким выражением на лице, будто застукал нас с его отцом как минимум голыми и в кровати. Дурак, ей-богу. Ну неужели не видно, что я не в восторге от этого соседства? Или он думает, что я нарочно притворяюсь несчастной, чтобы скрыть наши с его отцом отношения? Господи, я уже запуталась.
Если бы я знала, чем закончится первый день моей практики в крутой и уважаемой фирме, я бы с радостью попила из лужи, чтобы сегодня же попасть в инфекционную больницу.
Дима скалится, весело ему, я смотрю. А я так устала. Я просто хочу домой, пусть лучше родители орут, чем эти двое ненормальных по очереди дергают меня, словно марионетку за ниточки. А еще меня слегка подташнивает. Видимо, нервное перенапряжение и стресс сказываются.
К Красинскому-младшему обращается американец, который, кажется, пропустил половину спектакля и вообще не понимает, что за представление здесь происходит. Он интересуется, почему Дима предпочитает выбрать другого партнера? Чем ему не нравится работать с их фирмой? Дима, в отличие от отца, общается с иностранными гостями напрямую. У него хороший английский, и разбирается он в деталях сделки куда лучше меня. Если бы не его дебильнаяне знаю даже как это назватьревность, я бы даже восхитилась тем, как ловко он портит настроение американцу.
Батя же продолжает есть, не обращая внимания на ведущиеся у него под носом переговоры. Впрочем, все же не выдерживает.
Ну-ка, обрисуй мне вкратце. Наконец вытирает салфеткой рот Егор Валентинович.
Повинуюсь, начинаю быстро переводить. Вскоре завязывается перепалка, и отец с сыном откровенно спорят.
Смотри сюда. Тычет Дима в лицо отцу телефоном. Это устаревшая компания!
Субординацию соблюдай.
Дима качает головой, снова косится на меня исподлобья. Ну вот сейчас-то я что сделала?
Связываться с ними, продолжает Дима, перегибаясь через стол, это три шага назад. Нам это не нужно! Мы не должны болтаться как говно в проруби, пока наши конкуренты снимают сливки.
Это надо переводить? аккуратно вклиниваюсь в их разборки.
Нет! шикает Дима.
Тише, ласково отвечает Красинский-старший, улыбнувшись.
Да блин, он просто откровенно издевается. Видит, что сын злится, и еще больше ластится ко мне. Интересно, как он догадался, что между нами что-то было? Наверное, слишком откровенно мы друг на друга пялились, а может раньше Красинский-младший не проливал кофе на совещаниях. Они с Димой будто два барана, встретившихся на узком мосту. Никто не хочет уступать. Мне так неуютно. В их глубоком конфликте должны разбираться специалисты, а не я. Уверена, окажись сегодня со мной рядом любой другой человек мужского пола, Дима воспринял бы это спокойнее. И не было бы сцены в лифте. Отец для него как краеугольный камень. Самый первый человек, которого он одновременно уважает, стыдится и местами ненавидит.
Впрочем, и мне не все равно! Я изнываю от ревности, вспоминая, как он прижал ту рыжую кикимору. Кирилла я никогда не ревновала, а тут очевидно, что между нами больше ничего и никогда не будет, но я все равно не могу справиться с эмоциями. Пусть проваливает жать своих официанток с лапочками.
Между тем шоу продолжается. Дима горит, доказывая свою правоту, и, несмотря ни на что, я на его стороне. Доводы сына звучат убедительнее. И именно он вызывает во мне необъяснимые эмоции. Тембр голоса, циничная улыбка и наигранный злой смехвсе это цепляет. Внутри что-то взрывается каждый раз, когда я вижу, как Дима смотрит на меня.
В перерывах между разборками он замирает, прищуриваясь и глядя мне в глазах, будто больше за столом никого нет. Убила бы его за то, что он такой невероятно красивый и эта его горячая, задумчивая темная сторона делает его еще привлекательнее.
Давайте перейдем в мой кабинет, строго предлагает отец, швырнув салфетку и резко дернувшись назад вместе со стулом.
Наконец-то, забыв обо мне, вся делегация во главе с генеральным устремляется к лифту, в разъехавшихся дверях которого появляется ушлая молодая женщина. Объявив себя прибывшим на место переводчиком, она активно рвется в бой.
Красинский уже не так весел, как в самом начале. Похоже, он действительно задумался о правильности своего решения. И, покидая зал ресторана, хмурится, сосредоточившись на работе.
Воспользовавшись моментом, я отчаянно бегу к лестнице. Больше никаких лифтов в сомнительной компании.
Иванка! окликает меня Дима. Ты с нами не пойдешь! приказывает. Твоя работа окончена.
Обернувшись, смотрю на ямочку на его массивном подбородке, лучше так, чем взглянуть в глаза и снова растеряться.
Я что, похожа на человека, который собирается с вами куда-то идти? бормочу, открывая дверь на площадку, с трудом справляясь с бешеным сердцебиением.
Почему бы ему не пойти к черту вместе со своими лапочками и официантками?
Связаться с моим отцомхудшее, что ты могла придумать!
Я не пойму, у тебя что, дел нет? Беги скорее, а то там без тебя все решат!
Как он нашел тебя? кричит Дима мне вслед. Или ты сама пришла к нему?
Не пойму, ты ненормальный или только прикидываешься? С шумом втягиваю воздух, спускаясь вниз по ступеням.
Не стоит врать, Иванка. Я его знаю. Он такой милый, только когда получил желаемое и удовлетворился. Вроде как в награду, до следующего «сеанса».
Думай, как хочешь.
Дима спешит за мной. Странный он какой-то. Обвинениями сыплет, чуть ли не потаскухой зовет, телок лапает и при этом продолжает идти за мной.
Я и думаю. И все уже для себя решил! Спускается по ступеням, держась за перила.
Ну так и отлично! Запрокидываю голову, встречаясь с ним глазами.
Он на пролет выше, но я его вижу.
Передай своей рыжей страхолюдине, чтобы красилась поменьше, а то смотреть страшно.
Усмехнувшись, Дима облокачивается на перила.
Ты здесь практику проходить больше не будешь!
Это не тебе решать! огрызаюсь, чувствуя, как от волнения закладывает уши.
Посмотрим! Сжимает перила, отталкивается и исчезает из виду.
Оставшись одна, я ощущаю себя абсолютно вымотанной.
***
Покинув высотную стекляшку, я, глубоко вздохнув, наслаждаюсь тем, что наконец-то могу расслабиться. Эта пыточная практика закончилась, и можно пойти домой. Не понимаю Диму, ведь вижу в его глазах интерес, тот, кому все равно, не будет продолжать ругаться на лестнице. Но почему он тогда ведет себя как глупый мальчишка? К чему эта сумасбродная ревность к собственному отцу? Как же все сложно.
Я так хочу есть. Поворачиваюсь к Машке, улыбнувшись. Просто вот слона бы съела.
Как ты можешь думать о еде, когда в этом здании твой Дима? хмурится подруга, ставя руки на пояс.
Конечно же, я рассказаламеня просто распирало от переизбытка информации.
Потому что он не мой Дима и никогда им не будет, и давай уже закроем эту тему поскорее.
А по-моему, все, что ты рассказала, говорит об обратном. Ты его зацепила, и он взбесился, что другой мужик оказывал тебе знаки внимания. Он два раза пошел за тобой! Первый разв лифт, чтобы поругаться. Второй разна лестницу
Чтобы доругаться окончательно.
А ты думала, отношенияэто легко? щебечет подружка, рассуждая как ведущая какого-то стременного ток-шоу по телевизору.