Шутки у вас
Сжавшиеся было когти ужаса немного разжимаются, выпуская сердце из объятий. Всё хорошо, просто в голове у меня опять не о том Сбросив его руки, я глубоко вздыхаю, в очередной раз осознавая собственный идиотизм. Да почему я снова о постели-то?! Ну, не изнасиловал бы он меня ведь!
И тут же краснею от собственных мыслей.
Морозова, глядя на моё, наверняка, пятнами пунцовое лицо, с интересом хмыкает Глебов, а скажи-ка мне, о чём ты сейчас подумала?
А зачем вы меняЛапали? Зажимали? Обнимали? Ни один из вариантов не подходит и я молчу, нервно прикусив губу.
Я тебя что? побуждая продолжать, весело интересуется Илья Глебович.
Ничего, раздражённо буркнув, мне приходится поправить сползающую сумку. Всего доброго, Илья Глебович.
«Чтоб вам подавиться!», недоговорено, но понято всеми участниками беседы.
Морозова, догоняет меня голос преподавателя за два шага до двери, а свидание?
Он не о том. Он не о том. Он не о том.
Хорошая мантра, только почему-то не помогаетсердце снова бухает как ненормальное, а из головы выветриваются все мысли, кроме неприличных.
Что вы имеете в виду? В развороте должна быть грация и холодное изящество, но ни того, ни другого с нашего чаепития у меня не прибавилось.
Выигрыш, Морозова. Ты же помнишь, что нельзя оставлять неудовлетворённым моё любопытство.
Нет, намёк в многозначительной паузе мне только кажется. Кажется и всё! И плевать, что выражение у, присевшего на край стола, Глебова под стать намёку.
С малознакомыми мужчинами не откровенничаю! Гордо тряхнув головой, я резко разворачиваюсь, запинаюсь о порог аудитории и вылетаю в коридор.
Под тихий смех одного раздражающего преподавателя.
Ужас, ужас, ужас. Это что и где сдохло, если дурацкий поцелуй развернул мои отношения с одним из самых проблемных преподов в совершенно непонятную плоскость? Непонятную, нервную, напрягающую меня лично, потому что сегодня на парах Глебова состояние «Меня здесь нет» чередовалось с засматриванием на него же.
И это после «случайной» встречи с Артуром в приуниверсистетском парке! Дурацкая счастливая улыбка сама наползает на губы, стоит вспомнить прогулку до отмёрзших пальцев, до разговоров обо всём на свете, и его добрую улыбку.
Ой!
Удар в чью-то спину вырывает из мечтаний о парне, которого Пермякова крепко держит в наманикюренных когтях. Воздух вышибает из груди и, отшатнувшись, я потираю ушибленное место.
Маша? Артур смотрит с привычной доброжелательной улыбкой, а я вспоминаю безобразную сцену, свидетелем которой он стал.
Краснею, конечно, и понимаю, что все шансы стать ему хоть немного ближе разбились о непробиваемую самоуверенность Ильи Глебовича.
Артур. Щёки горят так, что только туши. Ты ещё здесь?
Да, заходил в деканат, а ты?..
Только молчи, только молчи.
Меня Илья Глебович задержал насчёт контрольной, недовольство даже изображать не приходится, пришлось объясняться.
Какие-то проблемы? Участие в его исполнении это что-то новенькое и я застываю, засмотревшись. Хочешь, помогу?
П-поможешь? И это после моих обжиманий с преподом?!
Почему бы и нет, мы же одногруппники, улыбается Артур, а я вдруг ловлю его оценивающий взгляд.
Реально оценивающий! Понять это мне ума хватает, как и заметить, что серые глаза проходятся по изгибам тела, скрытым под пальто на поясе. Это что сейчас такое происходит? Где презрение, отвращение и «ты не такая»?
Или, проиграв тот спор, Пермякова проиграла и своего обожаемого Арта?
А давай! Надеюсь, ни торжества, ни злорадства в моём взгляде он не замечает. У меня, и правда, не всё получается.
И трижды плевать, что мой балл выше его, прикинуться дурочкой как-нибудь, да получится.
Может завтра? Недолго думает он, а мне это и вовсе ни к чему. Не в этом случае, только приоткрытый от удивления рот портит наигранно-самоуверенный вид. Только ты же знаешь, я в общаге живу но можем позаниматься в библиотеке, устроит?
Обожаю читать. И библиотеки.
Ой, идиотка! Ладно хоть «и тебя» не добавила, а то мой лимит по стыду на сегодня исчерпан.
Супер! До встречи.
И Артур Велисов, этот темноволосый бог, шагает ближе, чтобы приобнять меня на прощание. Мозг отключается весь и разом. Красный диплом говорите? А что это? Всё, что я могу сейчаспо-дурацки улыбаться и блеять что-то невразумительное в ответ. Особенно, когда, отстраняясь, он губами задевает мою щёку.
Мама, роди меня обратно, иначе я опозорюсь прямо здесь!
К счастью, мне везётне оглядываясь, Артур сбегает по ступенькам и выходит на улицу, пока я пытаюсь вспомнить хотя бы собственное имя. Сердце бешено колотится в груди, пульс зашкаливает, а где-то под рёбрами разрастается что-то искрящееся и счастливое, готовое заполнить меня всю.
Заниматься! С Артуром! Я!
Завизжать в припадке фанатского восторга мешает разве что охранник на пропускной. Вот! Вот что может сделать смелость, характер и удачно выигранное пари! А ведь прошло всего несколько дней с той самой прогулки!
Морозова, не стой столбом, замёрзнешь, насмешливый голос за спиной в два счёта разбивает все мои наивные мечты о белом платье и детишках с серыми глазами. Ау, Морозова.
До свидания, Илья Глебович, холодно, не поворачиваясь, прощаюсь я и спешу выйти на улицу.
Блин! Вот только перед этим неплохо было бы натянуть хотя бы шапку! Ледяной порыв ветра распахивает полы пальто, путает волосы и в целом не вызывает ничего, кроме желания спрятаться в троллейбус. Ничего, ещё чуть-чуть, и моих накоплений хватит на что-нибудь скромное, маленькое, но бензиновое. И своё.
Повесив сумку на локоть, я быстрым движением натягиваю шапку и ищу перчатки в недрах сумки. И зайти бы для этого внутрь, но там Глебов, а его мне сегодня хватило за глаза. Как назло, именно сейчас сумка выпячивает всё своё бездонное нутро, где под руку попадается всё, что не надо. Гигиеническая помада, купленная в киоске по случаю утери нормальной. Ручка, которую я ищу уже две недели. Стикеры, которые покупались вообще-то домой и полгода назад.
В общем, всё, что угодно, кроме дурацких перчаток.
А ветер продолжает качать голые ветки деревьев и мою слабую психику. Которая уже на грани оттого, что пальцы начинают приобретать весёленький синеватый оттенок. И перестают нормально гнуться, что тоже не способствует поискам.
Есть! Наконец, найдена хоть одна и я судорожно натягиваю перчатку.
Помочь?
Чтоб тебя!
Рефлексы срабатывают быстрее мозга и, резко развернувшись, я бью сумкой по обидчику. Угум, ещё бы он не был Глебовым, была бы вообще красота.
Морозова, ты откуда такая дёрганная? Естественно, сумку Илья Глебович ловит в нескольких сантиметрах от себя. Боком. И мы вместе наблюдаем за эпичным падением моих вещей. М-да
И, конечно, поверх разбросанных по крыльцу мелочей, красиво опускается вторая перчатка.
Тридцать три несчастья? со смехом в глазах интересуется Глебов перед тем, как присесть на корточки.
В четыре руки мы собираем мои скромные пожитки почти мгновенно.
Исключительно рядом с вами, раздражённо фыркаю в ответ, поднимаясь.
И как с таким настроением ты будешь сдавать экзамен? Когда вторая перчатка оказывается на руке, пальцы уже практически отмёрзли.
Так же, как и четыре предыдущих, буркнув, я собираюсь уйти, наконец, из универа, но Глебов удерживает за локоть.
Пойдём, я тебя подвезу, легко предлагает он, утягивая меня в сторону от дверей. Ты же окоченела, Морозова.
Думаете, на мотоцикле мне станет теплее? огрызаюсь я, за последний час доведённая до ручки эмоциональными качелями. Спохватываюсь, конечно, меняя тон и выражение лица на более вежливые: Спасибо, но я доеду сама.
Чтобы ты знала, Морозова, байкявление сезонное. Тоном, почти как на лекции, только там я сижу, а не иду к парковке, ведомая посторонним мужиком.
Даже если так, это не значит, что я с вами куда-то поеду! И неважно, что слова приходится проговаривать медленно и чётко. Губы замёрзли не меньше рук.
Не куда-то, а домой. Тяжесть его вздоха какая-то с перебором, и не слишком соответствует смыслу фразы. Чем Глебову мой дом-то не угодил? Или так далеко ехать? А вообще, у меня к тебе дело, так что можешь считать, что я тебя похитил.