Значит, яживотное? угрожающе выпятив вперед челюсть, спросила. И жопа у меня толстая. Это вы с кем сейчас меня так обсуждали? спросила, растирая по щекам злые слезы.
Юля, вы все неправильно поняли, спокойно смотрит на меня, а в глазах черти веселые пляшут.
Лицемерный подонок. Все они, олигархи, такие.
А чего тут понимать? Ну да, я не соответствую навязанным стандартам. Но и оскорблять себя не позволю. И зачем вы вообще меня сюда притащили?! Я, кстати, не Юля, а Джулия по паспорту. И если бы вы интересовались кадрами, знали бы об этом.
Я зарыдала и ринулась искать выход из его идиотских хором. Он даже не шелохнулся. Гад! Ненавижу тебя, Завьялов, чтоб тебя разорвало!
Выскочив на улицу, я вдруг поняла, какую глупость совершила. Точнее, мне это стало ясно еще в лифте, но не возвращаться же, признавая поражение. Пижамные штаны развернулись и страшно путались в ногах, обутых в шикарные тапки сорок пятого размера, украшенные шитыми золотом именными вензелями. Во жируют, собаки! Тапки оказались явно не по погоде. Водяная пыль висела в воздухе, и пижама тут же намокла, делая меня похожей на городскую сумасшедшую, сбежавшую из поднадзорной палаты. Даже у нарисованных на ней мишек Тедди морды вытянулись и погрустнели. Да уж, погорячилась я.
Ноги в тапках скользнули по грязи, делая меня похожей на африканского лыжника, ни разу в своей жизни не видевшего не то что лыжни, а снега в принципе. Ну или на корову на льдукому как нравится. Я раскорячилась на тротуаре, приняв позу ласточки, и загрустила. Денег нет даже на метро, а до дома свет не ближнийдругой конец города. Да и в таком наряде рискованно отправляться на променад. Могут загрести в кутузку илиеще лучшев дурку. Хотя там мне, наверное, самое место.
Эй, Юля, услышала я противно жизнерадостный Севин голос. Откуда его черти принесли, интересно? Захар Геннадьевич приказал вас домой доставить. И велел передать, что сегодня на работу можете не выходить. У вас выходной.
Без соплей, как на льдубуркнула я, судорожно пытаясь сообразитьэто так меня уволил противный сноб или просто хочет отдохнуть от лицезрения моей персоны хотя бы один день? И так, и эдак фигово. Куда ни кинь, везде клин. Н-да, умею я составить о себе мнение.
Да я и вижу, какие ты антраша выделываешь! заржал нахал Сева, переходя на «ты» так молниеносно, что я даже не успела возразить. Садись давай, не заставляй меня вылезать из машины и применять силу.
Мы с тобой на брудершафт не пили, окрысилась, сев в знакомый уже автомобиль, так что будь любезен обращаться ко мне уважительно.
Ага, мы с тобой на брудершафт вчера месилово в баре устроили. И потом, мы ж почти родственники, ты вон даже в моей пижамке щеголяешь, хохотнул водитель. Я не стала возражать. А что тут скажешь? Виновата ведь я. Даже Геннадьич в драку полез, я офигел, честное слово, несло по кочкам Севу. Я прикрыла глаза, стараясь абстрагироваться от жизнерадостного словесного поноса. И вот, короче, тебя как вырубили, Геннадьич озверел, впился мне в мозг голос Севы, я-то думал, он только бумажки на столе перекладывать горазд, а тут ну прямо гладиатор! Ты, кстати, тоже в грязь лицом не ударила, быстро очухалась
Эх, Сева, ударила я лицом в грязь, да еще как. И Завьялов этот, говоря про лошадь, не так уж и не прав был. Мне вот, например, надо сейчас расстраиваться, а я есть хочу. Да, я, когда нервничаю, всегда ем.
Прибыли, наконец, возвестил извозчик, останавливая машину возле моего подъезда.
Откуда адрес знаешь? Я вроде не говорила, настороженно поинтересовалась.
Босс сказал, глянул на меня Сева чистыми глазами, незамутненными интеллектом, и да, пижамку верни завтра, мне ее мама на новый год подарила.
Крохобор, плюнула я огнем, попыталась красиво вылезти из автомобиля, но запуталась в штанинах уродской сплюшки и обрушилась на землю.
Теперь-то уж точно ударила в грязь лицом и всем телом, подняв кучу грязных брызг, как фиговый пловец. От позора, который снова настиг меня, я взвыла и так посмотрела на бегущего в мою сторону Севу, что он затормозил с пробуксовкой и замер на месте, с интересом глядя на то, как я восстаю из грязи, похожая на зомбаря-людоеда из фильма.
Опа, Юлька, услышала я голос Лелика, ты чего тут? Это моя лужа так-то. Этот что, к тебе пристает? показал он глазами на ошалевшего телохранителя. Ну все, крышка тебе, рыкнул Лелик пьяно и полез на здоровяка с кулаками. Я за Юльку тебе пасть порву! Она моя подруга, между прочим!
Сева не стал связываться. Убедившись, что я вполне себе жива, шустро сел в машину и сорвался с места, словно за ним гонится свора бешеных собак, окатив меня и лучшего алкоголика района тучей ледяных брызг. Представляю, как он расскажет Завьялову о том, какие у меня друганы. Нервно хохотнув, я оперлась на нетвердую руку Лелика, заботливо мне поданную, и заковыляла в подъезд. Теперь-то меня точно уволят без выходного пособия как личность неблагонадежную, да и волчий билет выпишут в придачу.
Где ты шлялась? услышала я капризный голос мамы из кухни.
Боже, а я еще испугалась, что дверь забыла закрыть и меня ограбили. Уж лучше бы это были маньяки-грабители, подстерегающие одиноких дам и насилующие их с изощрённой жестокостью. Сегодня бы я им обрадовалась гораздо больше, чем маман. А что, и вдоволь, и без греха, как в том старом анекдоте про монахиню. Я нервно улыбнулась и проскользнула в ванную, пока мамуля не вышла мне навстречу. Тогда надругательства маньяков покажутся мне легким, ни к чему не обязывающим флиртом, в сравнении с выколупыванием мозга чайной ложечкой, мастерством которого моя родительница владеет филигранно. И ведь не сбежишь. Некуда. Даже тут Завьялов мне подгадил со своим внеплановым выходным. Ну ничего, завтра я выскажу все, что о нем думаю, и сама уволюсь к чертовой матери. Фиг я буду под его началом работать.
Глава 9
Пахло сырниками. При всем при том, что мама сама ест как птичка и только здоровую пищу, повариха она отменная. Я вот все время удивляюсь, как у нее получается колдовать над сковородой с исходящими ароматом творога и ванили творожничками и ни разу не попробовать даже крошки. Я в поварском деле полный профан, и слава богув противном случае давно бы уже не смогла пролезть в дверной проем. Максимум, на который я способнасмешать «Маргариту». От мысли о спиртном к горлу тут же подскочила противная тошнота.
Мама задумчиво стояла у плиты и подозрительно молчала, даже не обратив внимания на мое появление. Странно, я ожидала океан вопросов и закатывание глаз, а тут полнейшее безразличие.
Знаешь, дочь, когда понимаешь, что всеэто конец? безжизненно произнесла мамуля, переворачивая шикарнейшие оладушки, и мне стало страшно. Когда он жрет рыбу прямо со сковороды, а тебе все равно, продолжила родительница и смахнула сырник прямо на пол. Из-под стола с быстротой молнии выскочила собачья лапа, сграбастала вкусняшку, раздалось довольное повизгивание.
Мама, ты меня пугаешь, прохрипела я и, к своему стыду, подавилась слюной. Тут у мамы трагедия, а я ни о чем, кроме ее кулинарного шедевра, не могу думать.
Твой отецсволочь и скотина, припечатала маман, театрально приложив руку ко лбу. Завел себе новую пассию.
Я облегченно вздохнула. Господи, вот уж новость. Да мой папочка в своей жизни максимум пару юбок пропустил, все остальные Леночки, Шурочки и иже с ними непременно оказывались в его постели. «На разок», ухмылялся неверный муж, а потом покупал дорогое колечко, шубку, сережки и всегда возвращался к любимой, но очень претенциозной и скучной жене, поджав свой разноцветно-павлиний хвост. Папа маму любит до безумия и слегка побаивается.
Мам, да брось ты, прочавкала я, наконец, сунув в рот сырник, папа просто в отрыв ушел. На карачках приползет.
А я не хочу, встрепенулась мама и, сузив глаза, наконец, посмотрела на мою подбитую физиономию. Это что у тебя?! взвыла она, рассмотрев наспех замазанный бланш, который светился всеми оттенками фиолетового колера даже сквозь толстый слой тональника.
Производственная травма, хрюкнула я, проглатывая очередной творожный шедевр.
Убью! взревела родительница, хватаясь за телефон. Явно тетушке Захара звонить собралась. Ну все, конец Изольде. Надо же, а с виду такой порядочный мужчина! За что он тебя? Или просто извращенец?