Хью выставил ладони вперед, уперся ими в стекло, навис над раковиной. Хмуро уставился в своё суровое отражение.
Твой завтрак на столе! донесся до слуха старушечий голос.
Он на секунду взглянул на закрытую дверь, снова повернулся к зеркалу.
Иду!
И всё-таки, что не так? Да, Хью послал Тома в задницу вчера вечером, но мысль уже упала в мозг и проросла за ночь. Если фотографу нужен был именно такой типаж, зачем что-то менять? Не стоило тогда вообще подходить со своей просьбой, если изначально не всё устраивает. В данном случае модель и не модель вовсе, а так, случайный прохожий. Незачем менять себя ради пары часов работы.
И в этом крылась вся суть.
Хью еще раз рывком провёл по зеркалу. Полоса расширилась, теперь в отражении стала видна вся голова и часть жилистой шеи.
К работе надо подходить ответственно. Даже если она очень-очень временная. Том эту работу почти навязал, и тем не менее теперь он имеет право высказывать пожелания. Даже если это касается такой личной вещи, как борода. Он фотограф, ему лучше знать, что должно смотреться в кадре. Наверное.
Хью скорчил недовольную гримасу, оторвал одну руку от зеркала, огладил заросшие скулы и челюсть.
Хьюго, завтрак остынет! снова просочился в ванную бабушкин скрип.
Надо что-то решать, время не ждёт.
Переживу, бросил он. Иди, ложись.
Он глубоко вдохнул, задержал воздух, протяжно выдохнул. Схватился за ручку ящика под раковиной и рванул на себя. Машинка-триммер лежала прямо наверху, в открытой коробке. Хью вынул её и покрутил в руках. Приложил к лицу, приноровился. Но на кнопку не нажал. Нет, всё-таки Томми засранец. Он не заслуживает такой жертвы.
Хью снова запустил руку в ящик и вытянул оттуда среднюю по длине насадку. Прицепил к триммеру и нажал на кнопку. По ванной разлетелся мерное жужжание. Томас переживет, если хотя бы полдюйма щетины останется на месте. И расставаться с остальной длиной не так болезненно, как если бы под ноль. Рука прижала триммер к коже, сделала короткий рывок. В раковину упал плотный ком волос.
Шаркающие шаги и стук палки по полу проник в ванную даже сквозь жужжание.
Ты одет? голос бабушки прозвучал совсем рядом.
Хью провёл по челюсти триммером и покосился на дверь.
Да.
Дверная ручка тут же дёрнулась. Женское любопытство бывает очень забавным. Хью снова уставился в зеркало и продолжил уничтожать бороду. Боковое зрение уловило, как дверное полотно медленно отъехало от косяка. В проёме появилась невысокая худая фигура.
Ты что, бреешься?
Прозвучало почти удивлённо. Бабулю вообще тяжело удивить, но Хью, вроде бы, смог. Он снова оторвал машинку от лица, развернулся в полоборота. Тёмные, немного выцветшие глаза сверлили его с явным любопытством.
Ну почти, Хью коротко хмыкнул.
Покажись, скомандовала бабушка.
Домашний тиран. Хью вздохнул и покрутил головой: вправо, влево. На втором повороте ему под челюсть ткнулся скрюченный палец. Удивительно резво.
Пропустил, сухо констатировала бабуля.
Хотя тело её искорёжено артритом, видит она как сокол. Хью отстранился от пальца и развернулся.
Я не закончил, пробурчал он, снова врезаясь в щетину пластиковой насадкой.
На секунду он решил, что она сейчас уйдет. Но не ушла. Наваливаясь исхудавшим телом на палку, бабуля осталась стоять в дверях и зорко следить за ходом триммера. Такой взгляд мог бы раздражать, если бы Хью не выработал к нему иммунитет. Когда-то он боялся этого взгляда. Но это было очень давно. С годами пришло понимание, что бабушка Беатрис просто не умеет смотреть иначе. Вот только женщины Хью этого так и не поняли. Всех их передергивало от внимательного прищура, и их сложно за это винить.
Последний клок упал, на скулах и подбородке осталась относительно небольшая тёмная поросль. Ни в какое сравнение с тем, что сейчас лежало на дне раковины. Хью выключил триммер, отбросил его на полку. Взял полотенце и сильно отёр лицо.
Покажисьснова прозвучал резкий приказ. Хью уронил руки с полотенцем и послушно повернулся. Как ребенок. Скрюченная рука неловко ухватила его за подбородок и крутанула голову. Красавчик, бабушка хмыкнула. Давно пора было. Сразу сбросил пять лет.
Да ну.
Ладно, не пять, она несильно замахнулась и хлопнула его по щеке. Но по крайней мере выглядишь на свой возраст.
Хью закатил глаза и выпрямился.
Спасибо, ба, он отшвырнул полотенце, двинулся к проходу.
Бабуля медленно отошла в сторону.
Не за что. Куда ты так собираешься? Завтрак уже холодный.
Работа. И я уже опаздываю, так что завтрак съешь сама.
Она нервно цокнула языком.
Можно подумать, я ем лошадиными порциями.
Ох уж эта родительская любовь
Спасибо, ба, Хью стремительно вышел из ванной, направился к выходу. Хлопнул себя по карманам. Телефон и ключ от мотоцикла, ожидаемо, остались в спальне. За спиной застучала палка.
Что за работа? бабушка не могла оставить тему без внимания. Я бы сказала, что ты собрался на свидание.
Как мало нужно, чтобы дезориентировать человека. Всего лишь срезать бороду. Хью метнулся к спальне, размашисто шагнул в проём.
Расскажу, когда приду, бросил он, не оборачиваясь.
Некогда сказать два слова бабке?
В спальню за ним она не пошла. Осталась в коридоре. Конечно, он же всё равно промчится мимо. Зачем бегать? Хью быстро просканировал комнату: ключ, мобильник и бумажник нашлись на комоде. В два прыжка преодолев расстояние, он схватил всё нужное, затолкал в карманы джинсов и вылетел вон. Бабуля предусмотрительно стояла у входной двери. С седым узлом на макушке, с орлиным носом, худая, старающаяся держат спину ровно, хотя это давалось нелегко.
Мудрая горгулья, охраняющая дверь.
Фотосессия, буркнул Хьюго на ходу.
Хах! выронила она. Ты заделался моделью?
Не смешно. Приятель попросил.
Ну ладно. бабушка вяло отмахнулась. Расскажешь потом.
Куда же он денется?
Естественно, Хью пригнулся, быстро чмокнул её бумажную щеку. Пока. Не кури слишком много.
Она развернулась и, больше не глядя на него, постучала палкой к своей комнате.
Как скажешь.
Он сдвинул брови. Бесполезно буравить узкую спину взглядом, это не работает, но Хью всё равно хмуро уставился ей вслед.
Я серьёзно.
Я тоже. Иди.
Дверь за бабушкой со скрипом закрылась.
Определенно, к вечеру она выкурит не меньше семи трубок. Старая курильщица.
Хью горестно тряхнул головой и вышел из квартиры. Придерживаясь за перила, он быстро сбежал по лестнице, вышел через «чёрную» дверь и оказался на заднем дворе дома. Полдень уже прошёл. Жара если не достигла пика, то приближалась к нему. Однако на мотоцикле жарко не будет. Постоянные дожди делись куда-то несколько дней назад и до сих пор не планировали возвращаться. Лучшая погода для езды.
Хью спрыгнул с низкого крыльца, подошёл к чёрной экспозиции возле парапета и сорвал чехол. Солнечные лучи брызнули в серебристый металлик и на секунду ослепили. Хью вернулся к дому, открыл дверь, зашвырнул чехол прямо на пол тёмного коридора и снова развернулся к «харли». Нащупал в кармане ключи и телефон, посмотрел на время.
У него осталось пятнадцать минут.
***
Майя свернула за угол и выбежала на широкую парковку перед стеклянным офисным зданием. Она успела. Почти успела. Доехала, добежала, устала, как гончая. Осталось пересечь парковку. Она осмотрелась, поискала взглядом какой-то проход. Не нашла. Либо лавировать между машин, либо обегать по периметру, а это дольше. Томми явно начинал паниковать и прислал целых три сообщения, по одному на каждые десять минут.
«Ты едешь?»
«Где ты?»
«Где ты, Майя? Вы, нахрен, сговорились?»
«Вы» это она и, скорее всего, её партнёр Оливер. Майя не стала уточнять. Хотя обычно Оливер не опаздывает. Ей уже приходилось несколько раз работать с ним на «офисных» и милых «домашних» фотосессиях, и парень всегда приезжал намного раньше остальных. Ему нужно было подготовиться, как он объяснял.
Сегодня точно неудачный день, раз даже Оливер задерживается.
Майя устало вздохнула, спрыгнула с бордюра и рванула через забитую машинами парковку. Прямиком к стеклянной двери. На последнее сообщение Томми она не ответила, и он, скорее всего, уже рвёт и мечет, насколько он вообще способен рвать и метать. Хотя на самом деле Томми безобидный смешной лысый гном. Когда он начинает кричать фальцетом и махать руками, хочется его обнять и погладить по лысине. И тем не менее он работодатель. Это важно.