Хотел доставить ей такое удовольствие, чтобы она до конца жизни не смогла прийти в себя. Точно так же, как он не мог опомниться от ее поцелуев.
Заставив себя оторваться от нее, Уильям привалился к ней своим лбом, заглянул в самые потрясающие глаза и вдруг понял, что так будет всегда.
Добро пожаловать в Эджуорт-парк, прошептал он, погладив ее по румяной щеке.
Она улыбнулась ему такой чарующей улыбкой, что у него стиснуло в груди, и провела пальцами по его спутанным волосам, отводя назад особо длинную прядь.
Это самое лучшее приветствие, каким меня когда-либо встречали.
Уильям вздохнул, привлек ее к себе, опустив ее голову к себе на грудь и застыл, закрыв глаза.
«Господи, я не смогу отпустить ее!»думал он потрясенно, обнимая ее и вдыхая самый потрясающий аромат своей жизни.
* * *
Ужин прошел в совершенно непривычной, дружественной и веселой обстановке. На этот раз не было скованности, не было недосказанности. И на этот раз Шарлотта сидела по правую его руку, только сегодня он разговаривал с ней больше, шутил с ней больше, чем в прошлый раз, и замирал всякий раз, когда мог вызвать ее тихий смех, который завораживал его.
Уильям смотрел в ее сверкающие серые глаза, порой забывая, что рядом сидят люди, и думал о том, что смог бы прожить рядом с ней всю оставшуюся жизнь и не сожалеть ни об одной минуте. Она была не только умной и проницательной. Она умела быть снисходительной, уступчивой, когда нужно, лукавой, когда хотела что-то скрыть, а что-то вытащить из него на свет божий. Она могла быть очень упрямой, но невыносимой нежной. И безумно страстной, когда начинала целовать его.
Уильям поразился тому, как смог продержаться весь ужин и не потерять голову раньше времени.
После ужина, когда они перешли в гостиную, где женщины, сидя на диванах и в креслах, о чем-то весело разговаривали, и пили чай, а лорд Марчем и супруг Пенелопы барон Пентон беседовали, стоя возле камина, к Уильяму подошел немного обеспокоенный Роберт.
Мы так и не смогли найти Леклера.
Он имел в виду того француза, которого недостаточно хорошо избил Уильям, раз тот сумел сбежать.
Но вы же нашли его логово, напомнил Уильям, сделав небольшой глоток из бокала. И не переставал смотреть на Шарлотту, которая что-то оживленно поясняла, делая даже жестикуляции, чтобы быть доходчивой. Боже, страстная до мозга костей! Нашли там все разоблачающие документы касательно шпионажа. Леди Хартли кажется доходчиво все объяснила.
В тот-то и дело, нахмурился Роберт. Вероятно, ты их спугнул. Они успели замести все следы и теперь
Уильям обеспокоенно посмотрел на зятя.
Что теперь? Что снова стряслось?
Взгляд Роберта был невыносимо серьезным.
Я думаю, что в отместку за то, что ты сделал, они попытаются навредить тебе.
Уильям сжал челюсти, которые перестали болеть после поцелуя Шарлотты.
Пусть попробуют.
Роберт встревоженно покачал головой.
Я серьезно.
И я тоже.
Никто не знает, какую роль во всем этом сыграл ты, потому что я скрывал своего надежного источника. После того, как ты привез ко мне леди Саммерхайз, а потом мы нашли леди Хартли, я думал, что будет лучше, если и дальше скрывать твою вовлеченность, но теперь понимаю, что тебе все еще может угрожать опасность.
Уильям опустил бокал с бренди, ощутив легкую тревогу.
О чем ты говоришь?
Роберт подошел к нему еще ближе.
Все порты находятся под надежной охраной, и мне доподлинно известно, что ни один человек, подходящий под твое описание, не покидал страну.
Он мог изменить внешность и уплыть раньше.
Ты сам в это не веришь.
Уильям гневно сжал бокал.
Я думал, что меня ждут приятные выходные. У него язык не повернулся отругать Роберта за то, во что его втянули, потому что Его взгляд перешел на Шарлотту. Без этого задания он бы никогда не узнал ее так, как узнал теперь. Черт, Роберт, я сейчас не в состоянии думать о деле.
Роберт вздохнул.
Просто будь осторожен, пока мы не найдем этого типа и все его документы, которые разоблачат, я уверен, нескольких аристократов, подданных нашего короля, в постыдной измене. Их ждет виселица, как только эти документы окажутся у меня в руках.
Уильям сверкнул на него глазами.
Веселенькие деньки тебя ждут, зятек.
Роберт печально вздохнул.
Поверь, это не так.
Глава 21
Пикник на следующий день прошёл именно так, как и рассчитывал Уильям, сидя за длинным, накрытым угощениями, столом, слушая тихие беседы и
И понимая, какая у него была пустая жизнь до всего этого. Жизнь, в которой могло быть так непомерно много.
Опустив взгляд на бокал с шампанским, который вертел в руке, Уильям поразился тому, что много лет отдал себя зияющей пустоте. Отчаянно надеясь, что пытается заполнить эту пустоту, тем самым он принес в свою душу мрак и обреченность. Потому что до последнего верил в то, что именно он обрек отца на смерть. Что отец умер от разочарования и и предательства, которого Уильям так и не простил ему.
Но теперь, оглядываясь назад, Уильям вдруг понял, что сам не дал отцу прощения. Да, последние одиннадцать лет он ненавидел его. Ненавидел за то, что отец сделал на его совершеннолетии, потому что тогда считал себя достаточно взрослым, чтобы принять собственные решения, а отец взял и развеял все его надежды, разрушил то, что могло бы быть у него. Но каким же глупым он был. Отец раскрыл ему глаза на величайший обман, которым пытались опутать его, а он Вместо благодарности он проклял его. И хоть Шарлотта и пыталась убедить его в том, что это не так, Уильям все равно считал, что в смерти отца была и его вина. Отец умер от разочарования, от того, каким беспутным стал его единственный сын, на которого возлагал так много надежд. Который не оправдал его ожиданий. И собственных возможностей.
Почему это мой брат такой серьезный? послышался тихий голос Лидии, которая присела рядом с ним и накрыла его руку своей. Что тебя может тревожить в такой солнечный, счастливый день?
Уильям поднял голову и взглянул сестру, затем его взгляд скользнул по столу и тут же нашел Шарлотту, которая беседовала с Эстер. Сердце его наполнилось щемящим теплом, когда он увидел, как улыбается Шарлотта. Ее присутствие давало ему то, чего он не ощущал никогда прежде. Будто он обрел то, что навсегда сделает его полноценным. Словно в нем было то, чем он мог быть достойным ее. Удивительно, как много могло ему дать одно ее присутствие, которым теперь он так дорожил и желал.
Ничего меня не тревожит, рассеянно произнес он, проглотив комок в горле.
Лидия, проследив за его взглядом, улыбнулась.
Шарлотта всегда была мне преданной подругой. И тут же вернула взгляд на брата. Она замечательная девушка и
Поморщившись, Уильям выпрямился на стуле.
И не старайся, потому что я всё знаю без тебя.
Ее губы растянулись в лукавой улыбке. Она отняла от него свою руку и
Вдруг сказала то, что перевернуло всю его жизнь.
Ты уже сказал ей, что любишь ее?
Бокал едва не выпал из руки и не разбился.
Уильям не мог дышать, не смог даже моргнуть, оцепенев от слов, которые обрушились на него.
Улыбка Лидии стала шире.
Просто скажи ей, как много она значит для тебя и покончи с этим!
Она встала, взъерошила ему волосы легким движением руки и удалилась.
Уильям сидел на месте, как громом пораженный. Его взгляд снова скользнул в сторону и нашел темно-серые глаза, направленные в его сторону. Шарлотта смотрела на него с легкой тревогой и бесконечной нежностью, а он Уильям снова почувствовал, как небеса рушатся на него, а земля разверзается, обещая поглотить его. Но и снова с ним ничего не произошло. Его не только удерживал внимательный взгляд Шарлотты.
Уильям продолжал задыхаться, потому что осознал силу, которая всё это время стремилось перевернуть его сердце. Перевернуло окончательно и бесповоротно.
Он любил ее. Господи, он любил Шарлотту Уинслоу, подругу своей невыносимой сестры! Любил так, как только это было возможно. Любил так неистово, что сердце снова стало переворачиваться в груди, но только без угроз покинуть его грудь. Любил с такой силой, что задрожали руки. Любил до одури.
Уильям даже представить не мог, что может так любить. Считал, что любил когда-то, но это То, что вызывала в нем Шарлотта, было столь мощно и неодолимо, что с этим не смогло бы справиться ничто на свете. И он не мог. Он всегда был беспомощен перед темно-серым взглядом, перед невольными прикосновениями ее пальцев, перед ней целиком. Без остатка его сердце принадлежало ей, а она Шарлотта так и не сказала ему, что станет его женой.