Не этого он хотел. Черт побери, не этого добивался. Он вдруг понял, что не только хочет ее тело. Уильям отчаянно хотел ее расположения, а это Этого нельзя было так просто добиться, не приложив усилий. Собственно, ради этого он и пришел сюда. Хотел сделать ей хоть что-то приятное, что скрасит оставшиеся часы до ужина, когда они снова увидятся. Хотел, чтобы она думала только о нем, вспоминала только танец с ним. Хотел, чтобы она желала их следующей встречи, чтобы она сама захотела этого, хотела его, а не другого. Чтобы не сожалела о том, что он появился в ее жизни, чтобы глаза ее сияли при взгляде на него, как это было недавно, когда она смотрела на Хамфри.
Уильям вдруг поразился тому, как много хочет от женщины, от Шарлотты. Так много, что это даже не поддавалось рациональному объяснению. Но он пришел сюда не для того, чтобы устраивать очередную сцену. Он не стремился обидеть и тем более расстроить ее. Как возможно подумала и она.
Сделав глубокий вдох, Ульям протянул Шарлотте цветы.
Вот, я принес тебе гиацинты. Мама выращивает их у нас в саду. Я подумал, они тебе понравятся.
Она удивленно посмотрела на яркий, разноцветный букет так, как будто только что заметила его.
Какие они милые. Шарлотта подняла на него полные признательности глаза. Спасибо.
И снова что-то дрогнуло в груди. Легко и слишком просто. Вот как так получалось: то он хотел встряхнуть ее, то потом дрожал так, будто мог упасть перед ней на колени совершенно без сил?
Уильям ужасно хотел обнять ее, но заставил себя стоять на месте. Он вручил ей цветы и отошел от нее. Ему вдруг стало почти невыносимо находиться рядом с ней.
До вечера, Шарлотта.
Глаза ее потухли. Она опустила голову.
До вечера, милорд.
Глава 14
Когда карета остановилась перед Холбрук-хаусом, Шарлотта ощутила такую дрожь, что была вынуждена спрятать пальцы под складками серого, блестящего шелка, чтобы скрыть свое волнение.
Это был всего лишь ужин, и он ничего не решит, но
Она не могла забыть, как вчера днем увидела на пороге собственного дома Уильяма. С букетом до боли красивых нежных гиацинт, которые он вздумал сорвать в саду своей матери и принести ей. Потому что «подумал, что это ей понравится».
Ей и понравилось, так сильно, что, унеся цветы в свою комнату, заперлась за дверью и не смогла сдержать слезы. Боже, ее любимые гиацинты от Уильяма! Поступок, который поразил ее в самое сердце.
Боже, у нее было очень мало сил бороться с собой. Потому что еще внизу, когда она смотрела на Уильяма и отвечала на его вопросы о лорде Хамфри, ей вдруг показалось, что она нанесла Уильяму смертельную обиду, когда сообщила, что вернулась с прогулки с лордом Хамфри. В тот момент его глаза потемнели, а лицо побледнело так стремительно, что Она никогда еще не видела его таким подавленным.
Он принес ей цветы, чтобы сделать ей приятное, а она дала ему только горечь и разочарование. В сущности, разве она не говорила, что откажет ему? Он прекрасно знал об этом, хоть и продолжал упрямиться. И этот ужин в доме его матери. Как будто он мог что-то изменить.
Шарлотта вздрогнула, когда обнаружила руку матери на своей руке.
Всё хорошо? с тревогой спросила Харриет, пока Прюденс выходила из кареты.
Шарлотта нервно кивнула, не уверенная ни в чем.
Д-да.
Тогда пойдем, улыбнулась ей мать и вышла из кареты.
Шарлотта и прежде бывала в этом большом доме с высокими колоннами и нависающим фронтоном, который, казалось, составлял всю крышу, но сегодня впервые ей было так невыносимо тяжело пересекать его порог.
Потому что там ее ждал Уильям. Самый невозможный из людей. Тот, кто никогда бы не стал ждать ее, если бы не та ночь. И его глупая идея поцеловать ее через десять дней после своего тяжелого ранения.
Ей следовало отбросить все мысли, просто поужинать и вернуться домой. И не предавать этому какое-то особое значение, ведь Лорд Хамфри был невероятно внимателен во время прогулки и почти недвусмысленно намекнул, что готов сделать следующий шаг. У Шарлотты замирало сердце при мысли о том, что он скоро сделает ей предложение. На прогулке он познакомил ее не только со своей сестрой, но и матерью, которая тепло улыбнулась Шарлотте и потом увела дочь, чтобы молодые провели время вдвоем.
Ей нужно было продержаться всего один вечер, и ее судьба будет решена.
Что ж, не такая уж и сложная задача.
Так думала Шарлотта до того, пока они не оказались в холле. Она полагала, что их встретит дворецкий, который возьмет верхние одежды и проводит в гостиную, где хозяева уже ждали своих гостей.
Но Шарлотта замерла, когда ей навстречу решительным шагом шел Уильям.
Она застыла, как вкопанная, когда его тяжелые, острый взгляд остановился на ней. Казалось, что ей навстречу идет не человек, а большая скала, в которую она непременно врежется и погибнет.
На нем был черный сюртук, подчеркивающий ширину плеч, черные длинные панталоны, белоснежней жилет, расшитый серебряными нитками, и белая рубашка со строго стоячим воротником, который дотягивал до его ухоженных бакенбард.
Волосы, зачесанные налево, были в привычном беспорядке, падая на широкий лоб. Темные глаза горели и были прикованы к ней, лицо сосредоточенное и серьезное.
У нее едва не остановилось сердце, когда Уильям остановился перед ней. Такой высокий, такой до боли знакомый, такой невероятный, что снова закружилась голова.
Шарлотта, произнес он своим глубоким, завораживающим голосом, взял ее руку и, склонившись, прижался теплыми губами ее пальцев. Ее мгновенно парализовало, а он выпрямился и добавил:Счастлив, наконец, видеть вас у нас дома.
Шарлотта в ужасе смотрела на него и И не могла подавить боль, которая сжала ей сердце. И не потому, что его бакенбарды сегодня были немного короче, не доставая острыми углами до складок вокруг губ. Видимо его камердинер сегодня переусердствовал и И Шарлотта почувствовала себя еще более удрученной. Потому что она всегда восхищалась этой волнующей растительностью на его лице.
Ей было не по себе от того, что, едва войдя в его дом, она уже потеряла здравомыслие и растеряла все свои тщательно запланированную линию поведения и может даже слова, которые скажет ему при встречи, потому что Он смотрел на нее так, будто ждал ее, будто только она и имела значения во всем этом дне.
Он всегда умел вызывать в женщине чувство собственной исключительности. До тех пор, пока смотрел на нее. Когда же он уходил, а он всегда уходил, как ушел и тогда из кофейни, едва заметив леди Хартли, он даже не замечал, что оставлял за собой горы «трупов». Шарлотта давно поклялась не быть одной из всех.
Д-добрый вечер, промолвила она, опустив голову.
И хотела отнять у него свою руку, но он решительно удержал ее в своих теплых пальцах, прикосновение которые волновало ее сверх меры.
Выпрямившись, Уильям с улыбкой посмотрел на ее мать и сестру.
Леди Уитлсфорд, мисс Прюденс, прошу вас проходите.
Он сам проводил их до гостиной, а Шарлотту при этом держал подле себя. Она шла, едва замечая дорогу, отчаянно стараясь не заметить его руку, которой он держал ее, а большим пальцем в какой-то непостижимый момент будто бы невольно погладил тыльную сторону ее ладони, заставив ее поежиться от трепета.
Когда же они оказались в гостиной, он все же выпустил ее. Шарлотта испытала такое облегчение, что едва не лишилась последних сил. Будто они потребовались для того, чтобы бороться с ним. А ведь она только приехала.
Родные Уильяма, его мать, сестры, даже Лидия с мужем, все окружили их и приветствовали с такой теплотой, словно они уже были членами семьи. Лидия болтала без умолку, рассказывая не только о своих детях, но и о том, какой бывает семейная жизнь. Доротея улыбалась и журила дочь, заметив, что так она избалует своих детей. Шарлотта слушала все это и старалась придать своему лицу такое бесстрастное выражение, которое позволит ей держаться и не растерять весь свой арсенал еще до ужина, но и при этом не выглядеть чересчур неблагодарной и недружелюбной.
Затем, когда дворецкий объявил готовности ужина, Уильям медленно подошел к ней. Шарлотта знала, что так произойдет, но не думала, что снова потеряет присутствие духа, едва он оказался рядом с ней. Всё то время, что они провели в гостиной, болтая и ожидая ужина, он стоял в углу, не позволял себя вовлечь в разговоры, молча пил аперитив и внимательно следил за ней. Она чувствовала его взгляд так, будто он касался ее по-настоящему. Как сейчас.