Не представляя, где взяла для этого силы, она снова заглянула в его карие, бархатистые глаза, которые с особым мерцанием смотрели на нее. Сердце ее не подчинялось ей, но Шарлотта заставила себя заговорить:
Я никогда не считала тебя калекой. И ты нисколько не принизишь свое достоинство, если доверишься мне. В конце концов никто не узнает, что произошло, а я не могу позволить тебе танцевать с раной, которая еще не зажила.
Да, кажется, честность была самым верным из орудий, которым она редко пользовалась, когда дело касалось Уильяма, но только так она могла спрятать от него свое израненное сердце. Но не сегодня.
Он вздохнул, а потом переложил тяжесть своей руки в ее руку.
Хорошо.
Шарлотта пребывала в легком шоке от того, что он уступил, но тут же придержала его руку, не собираясь отпускать его.
И повела его сама, чувствуя, как снова болит и переворачивается сердце. Потому что он выглядел не только каким-то притихшим, но и слегка бледноватым, будто рана беспокоила его гораздо сильнее, чем он пытался показать.
Глупый, вредный человек!
Шарлотта больше ничего не сказала, и закружилась с ним, закружилась в самом невероятно танце в своей жизни, потому что Уильям был с ней, Уильям смотрел на нее, Уильям продолжал обнимать ее так, будто для него существовало только это мгновение.
И это было волшебно!
* * *
Да, это был самый невероятный танец в его жизни. Не только потому, что впервые вёл не он, а женщина, с которой он танцевал. Уильяма поразило то, что, вновь, пристав к ней с неприятным допросом и едва не выведя ее из себя, Шарлотта снова поставила его самочувствие выше всех перебранок и недосказанности.
Такая элегантная, стройная и волшебная в бледно-голубом платье из шелка, который так хорошо подчеркивал девичий стан и придавал ее глазам особый блеск.
Господи, как он удержался от того, чтобы не поцеловать ее прямо там, в бальной зале? Как можно был так долго обойтись без ее поцелуя? Ему казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он целовал ее. И она целовала его. Уильям хотел этого и уже не мог даже бороться с желанием, не мог объяснить, как можно испытывать такие острые чувства до сих пор.
Но всё внутри у него переворачивалось, когда он вспоминал, как Шарлотта стояла у стола с угощениями и разговаривала с лордом Хамфри. Уильям не мог дышать. Его накрыло что-то мрачное, опасное и густое. Что стиснуло грудь и вызывало просто дикое желание подойти и оттащить этого болвана от нее.
Подумать только, он делал ей предложение в ее первый сезон. И хоть она не вышла тогда замуж, ни за кого не вышла, Хамфри так же не женился. Уильяму было известно, что Хамфри обладает безупречной репутацией, а теперь выводит в свет свою сестру.
Черт, у него чесались руки свернуть Хамфри шею. А еще лучше просто подойти и приказать, чтобы он держался подальше от Шарлотты, потому что она
Что она? спрашивал тоненький голосок внутри. Она разве обещала принадлежать ему? Да, он хотел ее, но этого было мало. Что бы он ни делал, всё восставало и оборачивалось против него. Как будто он еще больше настраивал Шарлотту против себя. Испорченная прогулка, потом танец
Черт, не этого он хотел. Уильям вообще перестал понимать себя, когда дело касалось Шарлотты. У него будто наступало какое-то затмение, помутнение, когда она оказывалась рядом с ним. Он хотел прижимать ее к себе, хотел, чтобы она смотрела на него, не разговаривала ни с кем, кроме него. И чтобы пообещала принадлежать ему, иначе Впервые в жизни он желал женщину настолько, что на самом деле собирался жениться на ней. И другого просто не представлял себе.
Уильям с трудом вынес долгую ночь, а когда наступило утро, понял, что должен что-то сделать. Еще до того, как наступит время ужина, ведь сегодня они должны были ужинать у его матери.
Он снова испытывал желание увидеть Шарлотту. Хотел убедиться, что она не забыла его. Тем более, когда после того дивного вальса танцевала веселый контрданс с Хамфри. Уильям думал, что его хватит удар, если рука Хамфри еще ближе притянет ее к нему. А потом был готов сломать руку всем, кто продолжал танцевать с ней. С горечью он был вынужден признать, что у нее действительно много кавалеров.
Уильям едва не разбил лицо Хамфри, когда тот внезапно оказался рядом с ней. Каким-то чудом Уильям удержал себя в руках и покинул бальную залу, впервые уйдя оттуда без женщины. Что ж, это было для него непривычно. Пусть и Шарлотта привыкает к тому, что иногда происходят события, которые никто не может объяснить. Ведь она знала о его репутации, даже монахини знали об этом, вот только Уильям не собирался больше давать ей шанса не только стыдиться себя, но и ставить хоть что-то ему в вину, чтобы потом отказать ему.
Потому что оказывается, у него имелся довольно серьезный соперник.
Который как раз выходил из ее дома, к которому подошел сам Уильям.
Застыв, он изумленно наблюдал за тем, как сама Шарлотта стояла в дверях, улыбалась Хамфри и что-то нежно говорила ему, пока тот с идиотской улыбкой слушал ее. Надо же, она нашла время, чтобы проводить его!
Кровь медленно поднималась вверх, собираясь ударить в голову, но Уильям отчаянно пытался совладать с собой. В прежние времена он бы тут же ушел и даже не вспомнил имя женщины, которая так поступала с ним, но Шарлотта Она ведь честно предупредила его о том, что у нее были кавалеры, которым она собирается и дальше уделять внимание. Она не стремилась обмануть его, ввести в заблуждение. Она была не такой, как все. Не только потому, что притягивала его так, что волосы вставали дыбом. В ней как будто таилась некая загадка, которую, поняв, он поймет и себя, и свою жизнь, с которой вот уже много лет не знал, что делать. Пустая никчемная жизнь, которую никто не пожелал спасти, а Шарлотта спасла, не сказав ни слова.
Пустота в груди увеличилась, а потом что-то оборвалось, когда Уильям увидел, как Хамфри берет Шарлотту за руку, склоняется и целует ее пальцы. Она при этом мило зарделась и не спускала со своего кавалера потупленного взгляда. Это что-то кричало о том, что только он, Уильям, может дотрагиваться до нее! Это чувство было так ново и так сильно, что Уильям не мог дышать. Какое-то время молча смотрел на нее, а потом понял, что Хамфри составляет большую угрозу, потому что его намерения были серьезными и расположение к нему Шарлотты только слепой бы не заметил.
Черт бы побрал всё на свете!
Уильям готов был отшвырнуть букет в сторону и уйти. Но чудом сдержал себя, дождался, пока Хамфри не ушел, и только тогда направился к дверям ее дома, пока Шарлотта не ушла.
Она заметила его и застыла в дверях. И снова в лучах солнца, которые прыгали на ее матовой коже, терялись в густых темно-золотистых волосах и отражались в глубинах темно-серых глаз, в простом белом платье в полоску из муслина, который не скрывал в округлом вырезе волнующую высокую грудь, она выглядела такой сказочно красивой, что он едва не потерял дар речи.
Не замечая ничего вокруг, Уильям поднялся по ступенька, приблизился к ней, но остался на лестнице, оставив последнюю ступеньку не пройдённой.
Что он здесь делает? спросил он даже не поздоровавшись.
Она нахмурилась и отошла в сторону. Как будто приглашала его войти.
Только Уильям не был расположен ни к чему. Ему было так трудно дышать, что он едва владел собой. Но владел.
Добрый день и вам, милорд, произнесла Шарлотта, указав тем самым на его бестактность.
Это еще больше разозлило его. Уильям напрягся, начиная дрожать от острого, совершенно необъяснимого чувства.
Так что, Шарлотта? Что тут делал этот Хамфри?
Она слегка напряглась, опустила голову и И это ужасно не понравилось ему.
Он проводил меня домой после прогулки.
У него замерло всё внутри. Уильям поднялся на последнюю ступеньку, оказавшись рядом с ней.
Так значит ты прогуливалась сегодня с ним?
Она медленно приподняла голову.
Да.
Несомненно, это была самая идеальная прогулка в ее жизни.
Уильям застыл, пораженный тем, как это неприятно подействовало на него. Как будто кто-то ворвался к нему домой и ограбил его. Черт, она не шутила, когда говорила, что у нее есть кавалеры. И что она не примет его, Уильяма, предложение. Это это казалось таким невероятным, таким невозможным, что он не мог пошевелиться. Уильям мог схватить ее прямо сейчас и унести к себе домой. Мог вытащить на улицу и поцеловать перед всеми, чтобы не оставить ей выбора. Но