Отец всегда приносил Грязному боль, мучения, горести. Но не теперь. Этот день стал самым счастливым в паскудной жизни маленького оборванца.
* * *
Иди сюда, притянула к себе Аксинья парнишку, погладила ежик волос.
Вы не прогоните меня?
Нет, Матвей, не выгоним. Здесь твой дом. Анна улыбнулась.
Я Грязной, не Матвей. Так меня все кличут.
Грязнойне имя, а прозвище. А мы звать тебя будем Матвеем.
Матвей Матвейка Мне по душе. Вы не выгоните меня? Скажите. Он сыпал словами, будто камешками на речном берегу.
У нас будешь жить, не бойся. Как мы теперь без тебя.
Нюта уже давно сопела в своей люльке, отмытый мальчишка свернулся клубочком на узкой лавке, Уголек обнюхивал углы и тревожно косился на печь. Чуял мышей или домового.
Софье правду скажем?
Не будем таить.
Но она Матушка, она и так невзлюбила мальчишку А как узнает, сожрет нас
Ничего, покричит и замолкнет. Куда денется, я хозяйка в этом доме.
Остаток вечера они провели в молчании. Каждая дивилась в душе прихотям Божьей воли, которая привела к ним Грязного.
* * *
Идет, гузкой трясет.
Девку свою тащит, в церковь-то зачем?
Дитя греха. Отмолить хотят. А не получится!
Ишо парнишку какого-то подобрала.
Мож, ейный выпороток. В девках родила да припрятала до поры.
Дарья, ты языком не молоти. Приблудился хлопец, у них теперь живет.
Растлит парнишку.
И Анька под стать дочери-блуднице.
Вольна баба в языкеа черт в ейном кадыке, мужской голос перекрыл кудахтанье.
Аксинья почувствовала волну благодарности к Игнату. Один из немногих односельчан, кто не сторонился ее, помогал, привечал добрым словом. Когда-то Григорий, муж Аксиньи, взял в подручные шумного, говорливого парня, выучил своему мастерству. Теперь Игнатхозяин кузни. Вместе с Зоей живет он в той избе, где когда-то Аксинья хлопотала, ждала мужа, верила в свое счастливое будущее.
Не надо окунаться в прошлое, омут затянет с головой.
Здоровья вам. Это ж откуда молодца такого взяли? Игнат догнал их, кивнул Аксинье, наклонил голову в знак уважения перед Анной, улыбнулся мальчишке.
Сам пришел.
Ишь как! Хоть мужик в семье будет. Как звать-то мужика?
Матвейка.
Доброе имя.
Нюта зашевелилась, забарахталась в завертке из овчины. Раскричитсяопять бабы яриться начнут. Дочка тяжелая. Кроха вроде, а руки немеют. Или сил у Аксиньи мало?
Игнат, ты как? Как дети, жена? Аксинья отвела разговор от Матвея. Не догадается Игнат, но лишние разговоры не надобны.
Зойка вона со старшей идет. Младшую с бабкой оставили. А я Руки побаливают. Скажи средство, Аксинья, мочи нет, ночами скриплю зубами от болести.
Приходи, Игнат. Чем смогупомогу.
Дорога до Александровки не длинна. Всего-то три версты. А путь долгий. Под ехидными взглядами и злыми словами. Будто что украла у них Аксинья и отдавать не хотела. Уж много месяцев трепали имя ее окрестные бабы, и все удержу им нет. В глаза не говорили. Сторонкой обходили, боялись знахарку, ведьму. А за спиной помоями плескали.
И не скажешь им слово ответное.
Правы. Грешница. Похоть тешила. Мужа родного в острог загнала. Брата уморила. Отца до смерти довела.
Все про нее, Аксинью.
Длинные мысли, липкие взгляды. Аксинья знай себе идет, о своем думает. Дочь крепко к себе прижимает. За Матвейку радуется. А матери худо сейчас живется. Привыкла к уважению, к долгим разговорам с соседками, к жизни без страха. Все это дочь у нее украла.
Дорога, укатанная санями и сотнями ног, блестела при свете месяца. Сапоги разъезжались на скользких колдобинах. Анна не успела охнутьупала на серый наст, как куль с мукой.
Вставай, матушка. Аксинья отдала Нютку Матвею, на колени встала перед Анной.
Ох, косточки мои.
Анна кряхтела, еле встала, опираясь на дочь, разогнула крепко ушибленную спину. Старостьдолгая смерть.
Примочки сделаю тебе, и все пройдет.
Пройдет, дочка. Каждый шаг Анны отдавался теперь тысячами огненных игл. А рядом шептались злорадно:
Бултыхнулась как!
Во как грехи тянут к земле. Бог смотрит, все видит.
Злоязыкие гусыни, ругнулась Аксинья.
Молчи, дочь.
А что они говорят худо про тебя про нас? Мальчишка заглядывал в глаза Аксиньи, искал ответы.
Не слушай их, в Матвейка. Сейчас время благостное о-о-ох. Анна на каждом вздохе глотала стоны. Сын Божий родится. Не время сквернословить.
Живут с дочерью отшельницами в своем дворе, только по надобностям выходяти мало слышат гадостей. А здесь собралась вся Еловаяпешком ко всенощной идут. И грешниц по дороге чихвостят. И распяли бы иль камнями закидали. Да трусливы больно.
Не осталось в Анне уважения к людской породе. Чем больше живет на свете, тем страшнее видится нутро человеческое. И сама далека от праведности, как земля от неба, столько ошибок сотворилане перечесть. Да не занимает свой ум чужими прегрешениями и ошибкамисвои да дочерины отмаливает.
Давно пора ей в мир иной. Да страшно. Навеки корчиться в аду. Анна сглотнула слюну и продолжила путь. Только дочка да внуки держат ее на этом свете.
* * *
Софья вернулась шумная, радостная, чужая.
Хорошо погостила? Аксинья накрывала на стол, выставляла остатки скудных праздничных яств.
Ой, сладко. По родителям соскучилась, по родичам. Васеньке они по нраву пришлись. Да, сына?
Негу, непонятно ответил тот и ткнулся лбом в Матвейку. Паренек подхватил Ваську под мышки, шутливо подкинул вверх.
Отцепись ты от сына. Софья спрятала улыбку. Вижу Вы его не прогнали. Одежу дали, накормили. Шел бы дальше побираться по деревням.
У нас он жить будет, невестушка моя. Места и еды всем хватит. Ты смирись, утихомирься. Громкий голос Анны заполнил избу. У нее всего-то и осталось, что голос. Силы таяли с каждым днем.
Вы очумели, матушка? Аксинья! Не буду с грязнулей как его, Грязным жить!
Матвейкой, не смолчала Аксинья.
Что?
Матвейкой его зовут.
Да хоть святым Матфеем зовите.
Не богохульствуй, София.
Не тебе, Оксюшка, проповеди мне читать.
Да не кричи ты.
Матушка, вы выбирайте. Или оборванец этотили я с внуком вашим.
Воля твоя.
Аксинья поразилась спокойствию матери. Не безделицей угрожает Софьявнука собирается увезти из отчего дома Может, пустые угрозы сварливой бабы, а может, и скверное будущее разлученной семьи.
Хотите вы, чтобы мы уехали? Да? допрашивала Софья.
Не хочу. Мне Васятка дорог, он кровь сына моего, Феденьки.
Тогда выгоните Грязного. Не нужен Шпынь-голова нам!
Так не могу из двух внуков одного выбрать.
Софья осела на лавку, скомкала в руках подол платья.
Внука? Это что ж получается?
Брат он твоему Ваське. Сын Федин.
Да как же Чей?
Соседка одна Не устояла
Замужняя шлында? Были разговоры, слышала да уши закрывала. Очередной позор на дом наш!
Матвейка с Васяткой возились, не вникая в распри взрослых. Младший вцепился в хвост кота, а старший отцеплял ручонки его. Уголек возмущенно мяукнул, вырвавшись из плена, вскочил на поставец и спрятался за большим кувшином. Тот зашатался, упал на пол и разлетелся на черепки. Как худой мир в избе Вороновых.
Все посмотрели на разбитую посуду. Аксинья опустилась на колени перед кувшином. Жаль. Доброе судно, с отцовским клеймом на донце.
Машка родила его. В нашей бане родила. От моего сына. Анна вдавливала слова в растерянное лицо невестки.
Так, может, не его. Мало ли с кем
Ты посмотри на Матвейку. Он на Федьку похож боле, чем Васька. Лицо одно, повадки те же. Мой внук.
В далеком 1598 году открылся грех замужней соседки Марии. Понесла она не от маломощного Матвея Фуфлыги, законного мужа, а от Федьки Ворона. Припадочный Федька мужчиной в деревне не считался, но обрюхатил Машку во время одной из жарких ночей. Муж бабу избил и выгнал из дому. Вороновы ее приютили, но огласки боялись пуще пожара. Машку муж все ж простил, забрал вместе с сыном, нареченным в честь него, из Еловой уехал. С той поры Вороновы ничего не знали о судьбе Матвейки. Рождество 1608 года вернуло Анне внука, а Аксиньебратича.
* * *
Коляда, коляда,