Есть только детский крик. Жалобный, немного требовательный и такой живой.
Всего лишь писк чужого ребенка, который не должен меня трогать.
Тогда почему я рассыпаюсь на атомы, не в силах собраться вновь?
Прижимаю руку к груди, пытаясь унять взбесившееся сердце. Приоткрываю губы, чтобы сделать вдох, но легкие парализует. И утыкаюсь лбом в холодное стекло.
Есть. Только. Плач дитя.
Зовущий.
Важный.
Знакомый.
И именно он, словно машина времени, отбрасывает меня в тот роковой день, когда я потеряла часть себя
Глава 9
Год назад
Снежана
Так, схватка! Тужься! приказывает акушерка.
Несмотря на то, что тело пронзает импульсами и выкручивает, я слушаюсь. Стараюсь делать все, что мне говорят. Правда, боль туманит разум. И тогда на помощь приходит четкий, строгий голос.
Еще!
Я на грани потери сознания, но выполняю все в точности. Ради моих малышек. Спазм прокручивает внутренности, как через мясорубку, и отпускает
Дыши! спокойнее. Отдыхай, девочка.
Всего пару минут. Запрокидываю голову. Хватаю рукой воздух рядом с собой.
Анто-он? жалобно стону в перерыве между потугами.
Твой муж отказался присутствовать на родах, сообщает акушерка, заботливо стирая пот с моего лица.
Позволяю себе выпустить слезы.
Хнычу, потому что Антон оставил меня одну гореть в аду. Он не позволил прийти моей матери. Уверял, что сам будет рядом.
И бросил.
Я слишком слаба, и муж знает это. Я безумно нуждаюсь в поддержке. Особенно сейчас.
Ничего, девочка, все хорошо будет, нашептывает акушерка ласково. Оно и к лучшему. Знаешь, какие мужики впечатлительные. Испугаетсяпотом год спать с тобой не будет, хохочет она, пытаясь приободрить. Но у нее не получается.
Антоша, сиплю, как обиженная маленькая девочка, и кусаю губы, слизывая соль от слез.
Теперь не только страшно и больно, но и одиноко.
Стоп!
Соберись, жалкая Снежана! У тебя двое детей! Которых еще надо родить!
Тужься! прорывается в мой мозг. И опять заводит тот же механизм.
Вот только я не робот. И мне. Безумно. Больно!
А-а-а! до хрипоты.
Вдох. И снова.
Минуты сливаются в часы.
Я теряю связь с реальностью. Перестаю понимать, что происходит.
Есть только дикая боль. Мои истошные вопли. Голоса врачей.
И, наконец, первый крик моего ребенка. А потомедва уловимый запах. Родной, любимый. Прижимаюсь губами к влажному лобику. Сквозь пелену слез пытаюсь разглядеть черты лица, крохотного, кукольного. Но малышку забирают.
Давай еще! Сейчас! Тужься!
На этот раз все происходит легче и быстрее. Но все же я успеваю коротко помолиться. Попросить здоровья моим девочкам. И счастья. А еще добавляю мысленно, что последнее им обеспечат любящие родители. Клятву приношу.
Больно-о-о. А-а-а!
Финальный крики вслушиваюсь, тяжело дыша. Проходит не более пары секунд, которые кажутся мне вечностью, прежде чем доносится писк второй дочки.
Все в порядке! В порядке!
Обессиленно падаю назад, слегка ударяясь затылком. Но мне все равно.
Плевать на то, что делают дальше с моим безвольным, сгорающим в агонии телом. Не реагирую на перешептывания медперсонала. И отдельные слова должны бы насторожить меня. Однако я нахожусь в прострации.
Кровотечение Наркоз
Голоса отдаляются. Как и крик второй малышки.
Я отключаюсь, но с улыбкой на лице. Не важно, что будет со мной. Главное я сделала.
Обе мои дочери появились на свет
***
Несколько часов спустя
Медленно открываю глаза и жмурюсь от яркого света, что отражается с потолка. Ворочаюсь, чуть приподнимаю ресницы. Замечаю капельницу, трубка которой тянется к сгибу локтя. Стараясь не двигать рукой, продолжаю искать взглядом детей.
Очнулись? появляется в дверях акушерка. Не та, которая была со мной при родах. Другая. Незнакомая. Отошли от наркоза? пожимаю плечами. Голова болит?
Да, давит жутко, жалуюсь.
Мгновенно забываю о любом дискомфорте, когда в палату ввозят прозрачный короб. Впиваюсь взглядом в розовый сверток внутри, узнаю пледикодин из тех, которые я покупала для моих детей. Вижу, как малышка копошится в одеялах, попискивает.
Терпеливо жду, когда мне принесут вторую дочь. Покажут обеих, будут меня учить к груди их прикладывать.
Но акушерка мнется на месте, потом выходити возвращается с Антоном. Недоуменно свожу брови. Хмурюсь, когда муж приближается и за руку меня берет. Молча.
А где моя вторая малышка? с опаской уточняю я и тут же начинаю строить предположения. В кувез ее пришлось поместить, наверное? Но все ведь нормально с ней будет? Когда мне можно к ней сходить?
Я много читала перед родами. Знаю, что двойни часто рождаются маловесными, да и мои булочки на УЗИ показывали чуть больше двух килограмм. Их теперь придется выхаживать, поддерживать температуру тела
Но, судя по тому, как бледнеет акушерка и поглядывает на Антона, все гораздо серьезнее.
Нам очень жаль, произносит три слова, от которых обрывается все внутри. Второй ребенок родился мертвым
Что-о? ору на всю палату. Так внезапно, что доченька заходится плачем. Нет! шиплю, не желая больше пугать ее. Ложь! приподнимаюсь на локте, и катетер впивается в вену. Я слышала ее крик!
Антон берет меня за плечи, желая успокоить. Но ни слова не говорит. Будто онемел внезапно.
Это был крик первой малышки, спорит акушерка. Вот она, указывает на ворочающийся сверток.
Общается со мной, как с сумасшедшей! А сама нагло лжет!
Нет! Вы врете! Вы даже при родах не присутствовали, выплевываю обвиняюще. Где моя дочь? Антон! с мольбой смотрю на мужа. Защиту в нем ищу.
Соболезную, мась, он целует меня в лоб. Будто я тоже покойница. Хотя так и есть! Я не переживу смерть собственного ребенка.
Нет, отталкиваю его, рывком подскакиваю, пытаясь сесть. А-ай! воплю от резкой вспышки внутри.
Сильные руки обхватывают меня, не позволяя навредить себе еще больше. Но я трепыхаюсь в объятиях мужа, как раненая птица.
Успокоительное! орет кто-то чужой над ухом. Вам нельзя вставать, что же вы творите, обращено уже ко мне.
Вижу, как мою малышку увозят. Подальше от свихнувшейся матери?
Верните! срываю голос. Обеих верните!
Ощущаю, что через погнутый катетер в вену с трудом вводят что-то ледяное. Сопротивляюсь, когда меня силой укладывают на койку. До последнего борюсь.
Тише, мась, тише. Нет ее. И не надо тебе ЭТО видеть, нашептывает муж, но я ему не верю. Нельзя тебе. Я сам разберусь.
Чувствую, как тело становится ватным. Пытаюсь заорать, но не могу. Словно в ночном кошмаре, когда бежишь на месте и открываешь рот в немом крике. Но страх все равно настигает.
Погружаюсь в свой персональный ад, в котором проведу весь следующий год, оставив в огне половину себя.
***
Сейчас. Снежана
Снежана, просыпайся, приехали, вырывает меня из полубредового состояния бархатный мужской голос.
Щеки касаются холодные пальцы, контрастирующие с окружающей жарой. Аккуратно волосы убирают, проводят вверх к виску. Не сопротивляюсь. Нет ни сил, ни желания.
Устало поворачиваюсьи тону в знакомом карамельно-янтарном взгляде. Родном таком, что хочется пролепетать: «Я дома». Уголки губ ползут вверх, рисуя улыбку на моем лице.
Но поморгав часто, я окончательно прогоняю сони возвращаю себе образ серьезной, деловой женщины. Потому что напротив меняВадим Шторм. Так близко, что аромат его втягиваю носом. Мой босс пахнет свежестью, дождем и немного зеленым чаем. А еще настоящим мужчиной, как бы странно это ни звучало. В нем нет ни намека на табак, алкоголь или пот, чем частенько грешит Антон в последние два года.
Шторм другой. Абсолютно.
Сложно объяснить. Это нужно чувствовать. И не поддаваться!
Что за игры разума?!
Вадим, выпрямляю спину, поправляю остатки прически и осматриваюсь. Приехали? только сейчас осознаю его фразу. Куда?